— Уже нет. — проворчал Волк. — Сова говорила, что Яга живет в избенке, вросшей в землю почти до окон. Не сомневаюсь, что под землей куриные ноги. Надо искать Ягу. Она для Кати не опасна.
— А для кого опасна? — спросила Катина мама.
— Для того, кто может к ней прийти за волшебством. Это да, с такими нахулиганить она может, конечно. Но Катю не обидит. Она людей крещенных тронуть не может, ей и раньше-то не очень удавалось, разве что человек сам ей себя передает, это я про этих жаждущих колдовства. Тем более, что кто бы ей позволил Катю обидеть. — Волк ухмыльнулся во всю пасть, да как-то так нехорошо, что стало жаль любого, кто посмел бы Кате навредить.
— А вот помочь она может, особенно, если к ней с уважением, это она любит. Знает она много чего. Да и много чего полезного у нее было. Одно золотое блюдечко чего стоит. Если оно работает, наша задача станет гораздо проще.
— Да и я так кое-что у неё оставлял. — задумчиво протянул Баюн. — Так-то оно бесполезно уже было, а теперь, может и наоборот, заработает. Хорошо бы забрать!
В этот момент дверь в гараж распахнулась и вошла бабушка, с огромной кастрюлей еды. Она торжественно сняла со стеллажа тазик, вытерла его чистым полотенцем, и выложила в него гору ароматного мяса. Волк глубоко вздохнул и слизнул эту гору одним движением языка. Бабушка тут же доложила еще и еще, пока кастрюля не опустела.
— Спасибо — невнятно проговорил Волк, дошел до огромного ковра, расстеленного на полу, лег на него и блаженно раскинул лапы. — Как же хорошо!!
— Нда, как-то очень накладно получается тебя кормить, Волчок. — протянул Баюн.
— И мне не оставил. — обиженно пробурчал он, обнюхав тазик.
— Да, что ты Котик — встрепенулась бабушка.
— Тебе обед тоже готов. — она выскочила из гаража и тут же вернулась с полным подносом, на котором стояли несколько мисок.
Волк насмешливо покосился на Баюна, неторопливо смакующего еду то из одной миски, то из другой.
— Да, а ведь ты прав, нас с тобой прокормить, это, знаешь ли, непростое дело! — сказал Волк. — Интересно, а у Яги самобранка работает?
— Неужели она существует? — удивилась Катя.
— Конечно, и не одна. — сказал Сивка.
— Да я хоть сейчас — лениво произнес Волк, разглядывая свой бок, вычесанный и лоснящийся.
— И я хоть сейчас — невнятно отозвался Баюн, в зубах у которого был приличный кусок рыбы.
— Все понятно с вами. Встряхнитесь! — Сивка ударил копытами в пол.
Гараж покачнулся, Кот проглотил рыбу целиком, Волк взлетел с ковра, как будто его снесло вихрем. Бабушка уронила кастрюлю и тазик, а мама чуть не облилась ведром воды, которое несла Сивке. Кате, сидевшей на куче сена, повезло больше всего.
— Сивочка, ты так больше не топай, пожалуйста, — жалобно попросила она, выкапываясь из сена. — А то гараж рухнет просто.
— Прости, я немного не рассчитал, отвык от того, что я в полной силе. — смутился конь.
— Да уж, — откашлялся подавившийся Кот, которого даже пришлось постучать по спине.
— Но ты прав, пора делом заниматься, поспали, поели, надо к Яге наведаться. Вдруг, это все-таки она.
— Котик, а я что должна буду делать? — спросила Катя
— С Ягой поздороваться вежливо, говорить тихо, ее не бояться. А вот если попросит позвать ее избу или ступу или метлу. Тут уж надо будет придумать как позвать.
Вот этого-то Катя и опасалась с того самого момента, как ей пришлось на ходу выдумывать как позвать Волка. Она тут же перепугалась, прижала ладони к щекам и ахнула: — Я точно не сумею.
Ее обняла мама. — Ну, конечно, сумеешь. Ты просто подумай, как бы ты позвала избу. Вот представь, каково ей бедной! Она могла двигаться, ходить, даже бегать по лесам, дорогам, а сейчас и пошевелиться не может.
Катя задумалась и представила, как изба легко бежит по лесу, как ей мягко идти по мху и как приятно, когда можно пошлепать по мелкому и теплому лесному озерцу.
Тропинка вдаль бежит легко
И я за нею вслед
Изба стояла здесь сто лет
Теперь избы тут нет.
Пойду куда велит Яга
Спешу, не зная бед,
Найти не сможете меня,
Меня давно там нет.
Задумчиво проговорила она, и оглянувшись, увидела восхищенный взгляд Волка.
— А ступе что можно сказать? — заторопился Кот, боясь, что правильное настроение ускользнет от Кати.
Катерина подумала, что-то она летучую ступу представляла себе не очень хорошо, но потом, всё-таки сказала:
— Не положено ступе по небу лететь и метла не метет облака,
Только если уметь, только если уметь, будет ступа как птица легка.
— Отлично! Просто отлично! — обрадовался Кот
— Ну, вот видишь, какая ты умница, а ты переживала — улыбнулась Кате мама. А бабушка подошла и крепко ее обняла.
Катя выдохнула. Главное, теперь, не забыть эти песенки, а то буду еще стоять перед Ягой как последняя растяпа, подумала она.
— Когда поедем? — Катя повторила вопрос Сивки.
Кот задумался.
— Вечером нельзя. К ночи у Яги всякие мысли могут появиться, нам не нужные. Она в ночи такая… слишком уж возбужденная, агрессивная что ли. Еще примет нас за дичь. Объясняйся потом. А вот если ночью выехать, а приехать к ней рано утром, это да. Это хорошо будет.
— Да, тут ты прав. К тому же люди почему-то нервно реагируют на летящих по небу коней, волков и котов, даже в сопровождении девочек. — фыркнул Волк.
— Решено, выезжаем ночью, часа в три, если вы не против, конечно. — в последний момент Кот все-таки вспомнил, за кем последнее слово.
— Котик, я бы все-таки не хотела бы, чтобы Катя общалась с Ягой, может быть, ты сможешь позвать ее избу? Опасаюсь я эту серьезную даму. — сказала Катина мама, бабушка только головой закивала, ей тоже не нравилась эта идея.
Ответил на их вопрос Волк. — Я никому и никогда не позволю причинить даже малейший вред Кате! — Волк сказал это очень спокойно, но всем стало ясно, что Волк говорит совершенно серьезно и очень обдуманно. — Она меня позвала, и мало того, она сама назвала меня верным другом тогда, когда я был старым умирающим волком. Она меня пожалела, даже не зная. И боялась меня, а все равно спасла. Яга не осмелится даже косо посмотреть на Катю!
Кот покосился на Волка и сказал: — Я это начал подозревать, когда стих услышал, такие вещи бываю очень редко, но если Волк такое говорит, то Кати и волосок теперь не упадет. А если я скажу ее стих избушке, то он не подействует. Катерина нужна.
Его перебил Сивка: — Я так красиво говорить не умею, но я тоже никому не дам ее в обиду!