Тень Серебряной горы - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Булыга cтр.№ 34

Нет-нет, тут же подумал капитан, нельзя о таком перед походом думать. Вот как у него уже однажды было, кстати, ровно десять лет тому назад, и мать тогда была ещё жива, и имение ещё не растащили по соседям за долги. Да и не растащили бы, когда бы было кому за ним присматривать. А так у них что было? Брата убили в Персидском походе, отец тоже умер, а сам капитан, тогда ещё просто сержант, и молодой ещё совсем, ничего не понимающий, торчал в Ярославле в гарнизоне, пятый год. И тут вдруг этот курьер! Они в трактире встретились, курьер спустился вниз поесть, а капитан (а правильней сержант) уже сидел за столом и попивал помаленьку. Курьер сел рядом. Слово за слово, они разговорились, капитан курьеру глянулся, и тот стал спрашивать, чего ты такой невесёлый. Да откуда тут будешь весёлым, сказал капитан, тогда ещё сержант, когда вот так сижу уже который год, и ничего не высидел. Э, засмеялся курьер, а иначе и быть не может. Великий государь преставился, здесь теперь надолго никакого толку не будет, а будет одна замятня, бабьи интриги всякие, так что настоящих войн ты здесь не жди, а нет войн, нет и чинов, а нет чинов, зачем такая служба? Но умные люди не дремлют, продолжил курьер, они смотрят зорко! И усмотрели, и стали помаленьку подаваться на восток! Там же чего только нет! Вот ты про серебряную гору слышал? А про ручных соболей, которых палкой бьют? А про свирепый народ чукочье? А про камчатские горы высокие, из которых огонь пышет? А про подземного оленя мамонта? Эх, ты! Да ничего ты, я вижу, не знаешь! А вот там и раздают высокие чины и платят великие деньги! Ты бы свою деревню за полгода выкупил, порадовал бы мать-старуху, на богатой соседке женился, она бы тебе деток нарожала, и ты бы записал их в гвардию, а так что? А так сиди, пей горькую! Или чего ты вдруг глазами засверкал, спросил курьер, а то ведь, если хочешь, пособлю тебе! Есть у меня один приятель, в высоких чинах, на примете, собирает партию таких, как ты, которым ничего не боязно, которые… Ну да и сам дальше знаешь. Так что, напишешь рапорт? Дать бумагу? Вот что курьер тогда наговорил, а капитан был уже крепко выпивший, кровь загорелась, и он махнул рукой: давай! Курьер оглянулся и кивнул, его денщик сбегал наверх, принёс бумагу, курьер сказал, на чьё имя писать, капитан написал, подписался, курьер похлопал его по плечу, забрал бумагу и ушёл к себе, ему заложили лошадей, и он уехал. А капитан остался и опять служил, то есть стоял в карауле, дежурил возле казённого ящика, маршировал, стрелял по мишеням…

И вдруг пришёл пакет из Петербурга, от господина полкового головы Шестакова Афанасия Федотовича, пакет пришёл на имя господина коменданта, в оном пакете было сказано, что инфантерии сержант Макаров переходит под команду вышеназванного Шестакова и, уже в подпрапорщицком звании, направляется в город Казань, а далее…

Капитан зажмурился, и наконец стало темно. Капитан долго лежал в темноте и вспоминал, как они ехали. А ехали они так нескоро, что и не представить, потому что ехало их очень много, может, тысяча, оттого и остановки у них получались очень долгие, по месяцу, по два, по три, ведь же для такой прорвы народу была нужна такая же прорва всяческих вещей, инструментов и продуктов, и оружия, и ещё многого чего другого-прочего, и ничего из этого нельзя было забыть, потому что они ехали в Камчатку, а это очень дикие места, там ни щепотки пороха и ни гвоздя, ни бумажки, ни стёклышка, ни чашки не сыщешь, всё это нужно брать с собой, и они брали, ничего не забываючи, и так они проехали сперва за Волгу, а потом в Сибирь, а это в Томск, потом в Иркутск…

И капитан заснул. Спал он очень крепко. Снилось, как убили Шестакова, как сразу пришёл Дмитрий Иванович, и они погнали чукчей. Чукчи разбегались, прятались, а после нападали сзади и били очень крепко. Но их били ещё крепче, а они опять разбегались и нападали по ночам. То есть всё это было немного не так, как рассказывал курьер, но тем не менее за эту кампанию подпрапорщик Макаров был представлен сразу к поручицкому званию, а там и к капитанскому – и получил его. Женился на Стёпке, его отправили в Нижнеколымск на комендантство…

И вдруг всё застыло. Что-то он сделал не так, так ему думалось, или он, напротив, чего-то не сделал, но вот чего? И, может, он и сегодня опять чего-то не сделал, и их завтрашний поход в очередной раз ни к чему не приведёт, кто знает! Да и во сне разве чего-нибудь решишь? И капитан спал как убитый, хотя, наверное, нельзя так сравнивать, особенно перед походом.

Рано утром постучали во входную дверь. Капитан сразу поднялся, сел возле подоконника и начал бриться. Степанида, было слышно, молилась за занавеской. Пришла Матрёна, затопила печь, собрала на стол. Капитан поел, встал и надел кольчугу. Вышла Степанида с большой домашней иконой, осенила капитана. Капитан поцеловал икону в ручку и перекрестился, накинул шубу, снял со стены саблю с поясом и подпоясался, потом так же сам, своими руками (чтобы после на чужих не приносили) взял ружьё, закинул за плечо и ещё раз поклонился иконе. Степанида начала читать молитвы. Читала долго и почти беззвучно. Потом подала шапку. Капитан надел её, поцеловал Степаниду в губы, поклонился ей в пояс и вышел.

На крыльце стоял Черепухин, а внизу, во дворе, построились с одной стороны Шалауров со своими охочими людьми, все и вправду были с ружьями, а со второй – Ситников с солдатами. Эти стояли в две шеренги: в первой те, кому идти в поход, а во второй те, кто остаётся. А Орлов остался возле маяка, подумал капитан и перекрестился. Костюков, увидев это, начал дуть в трубу. Капитан пошёл вперёд, к воротам, за ним пристроилась его походная команда, а уже за ними шалауровские люди. Шли налегке, потому что весь груз, как и лодки, ещё с вечера был отнесён на пристань. Костюков трубил всё громче.

Возле питейной толпились казаки, тоже разделённые на две команды, перед одной стоял Хрипунов, а перед второй Ефимов. И там же стоял Шиверкин, вестовой из Анадырска, его тоже забирали, и пока что он был с казаками.

Да и какая пока была разница? Они все шли одной колонной, и так и дошли до пристани, где киселёвских мастеровых пока что ещё не было. Зато юкагиры уже собрались, свернули табор и были готовы садиться по лодкам. Лодки у них были кожаные, лёгкие, с такими в походе, конечно, удобнее, подумал капитан, зато в бою ненадёжно. Ну да на воде они не бьются, а нам с наших тяжёлых стрелять в самый раз, подумал дальше капитан, подходя к своей лодке.

Капитанская лодка – большая, долблёная, лежала на берегу второй, за ней лежали три казачьих и две шалауровских лодки, а уже за ними илэлэковская и все остальные юкагирские. Ну а в самом переду, перед капитанской лодкой, лежала ещё одна юкагирская, так сказать передовая, дозорная лодка, а возле неё стоял Панюйко, их шаман, и улыбался. Костюков перестал дуть в трубу, капитан вышел вперёд и приказал отчаливать. Все стали сталкивать лодки и садиться в них, и отгребать от берега, выстраиваться в линию. Потом капитан дал отмашку, Костюков дунул «поход», и войско двинулось. И тут же от крепости бухнули в колокол. Потом ещё раз. И ещё. Били неровно и без подголоска. Мешков бьёт, подумал капитан, и бьёт как в бабу! Капитан поднял весло и оглянулся. На крыльце комендантского дома стояла, в белом палантине, Степанида. Капитан ей поклонился.