Разрушенный трон - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Авеярд cтр.№ 105

У меня внутри все переворачивается.

«Как он может знать, кто я? Кем могу стать в будущем? Кем мог бы стать?»

Наверное, все мы живем с этими мыслями. Я, Мэра, даже мой дядя. Мы избраны для какого-то величия и прокляты им.

– Спасибо, Джулиан, – выдавливаю я, снова переступая через себя.

Он хлопает меня по плечу и тихо говорит:

– Это еще не конец, ты ведь это понимаешь? И не закончится еще долго. Может быть, только через десятки лет.

– Да, – отвечаю я, нутром чувствуя, что это правда. Озёрный край, Отделение Серебряных. Независимо от того, насколько силен этот альянс, всегда найдется кто-то, кто бросит вызов ему – и миру, за создание которого мы боремся.

– Твое имя останется в истории, попомни мои слова, – говорит Джулиан, подводя меня к террасе. Снаружи Мэра кричит на Бри, притянув его к себе за шиворот.

– Убедись, что в ее анналах останешься ты.

Мэйвен

Если бы я мог, я бы сжег эту ужасную комнату дотла, но безмолвный камень – это одновременно и яд, и якорь. Я чувствую его действие, чувствую, как он распространяется под моей кожей, как черная плесень. Мои руки и ноги болят от тяжести этого ощущения. Мне плохо, сама моя природа отвергнута. Мое пламя погасло, или, по крайней мере, находится далеко за пределами моей досягаемости.

Вот что я делал с ней. Справедливо, что они поступают так же со мной. Ее держали в другой комнате, но я все равно чувствую ее присутствие – и сдерживаю ухмылку при мысли о справедливом наказании, о соразмерной плате за свои грехи. Но это было бы невозможно. Нет епитимьи, которую можно было бы наложить, чтобы исправить то, что я сделал. Я запятнан навсегда, мои грехи невозможно искупить, меня невозможно вылечить. И это все упрощает. Я могу делать все, что в моих силах, чтобы выжить, без раздумий, без ограничений. Чтобы все это стоило того, что я сделал. Я могу сделать все.

Два стула в моем роскошном подобии камеры стоят у окон, лицом друг к другу, как будто приготовлены к встрече. Я усмехаюсь им и вместо этого ложусь на длинный диван, наслаждаясь прохладой золотистого шелка. Это довольно красивая комната, забытая гостиная вместо подземелья, которого я заслуживаю. Кэл дурак, он пытается проявить ко мне милосердие – или показать остальным, насколько он милосерден, насколько он отличается от меня. Он предсказуем, как восход солнца.

Я сосредотачиваюсь на гладкой ткани, чтобы не чувствовать мертвый, давящий груз безмолвного камня, и внимательно изучаю потолок. Он украшен гипсовыми фигурами в виде замысловатых фигур, окутанных пламенем. Эта часть Океанского Холма мне совершенно незнакома. Этот дворец особенно любила мать Кэла, и отец нечасто привозил сюда двор.

Интересно, увижу ли я еще Дворец Белого Огня? При мысли о том, что брат занял мою комнату, у меня сжимаются кулаки. Не потому, что она по праву принадлежит мне, а потому, что он увидит в ней слишком много меня. Тесноту моей спальни, пустоту единственного места, где я оставался один. Так он узнает, какие у меня слабости – а Кэл хорошо умеет пользоваться слабостями, когда их находит. Обычно у него уходит на это довольно много времени, но в этот раз я облегчил ему задачу. Может быть, он наконец узнает, какая во мне бездна, на какой скале я стою и с какого обрыва бросаюсь.

А может быть, он вообще ничего не заметит. Когда дело касается меня, Кэл удивительным образом слепнет, к лучшему это или к худшему. Он мог бы просто быть таким же близоруким, упрямым, честолюбивым и чрезмерно гордым тупицей, каким был всегда. Есть шанс, что эта война не изменила его или его способность видеть меня таким, какой я есть. Большой шанс.

Я нахожу утешение в размышлениях о том, какой же идиот мой брат. Золотой мальчик, ослепленный собственным светом. На самом деле он в этом не виноват. Калоры – короли-воины, наследники, воспитанные для битвы и крови. Не самая подходящая почва для развития интеллекта или интуиции. И у него не было матери, которая следила бы за ним и уравновешивала то, что наш отец хотел от сына. У меня-то была. Мама позаботилась о том, чтобы я научился сражаться не только на поле боя, во время спарринга, – но также и на троне.

«И вот где ты в итоге оказался. И где оказался он».

Я рычу, резко усаживаюсь на кровати, хватаю ближайшую ко мне вещь, а затем швыряю ее в стену. Стекло тут же разбивается, вода и цветы оказываются на стене и полу. Разрывающая изнутри боль мгновенно становится легче.

«Неудивительно, что Мэра так часто это делала», – подумал я, вспоминая, сколько раз она забрасывала едой стены собственной камены.

Для пущей убедительности я бросаю еще одну вазу, на этот раз – в окно. Стекло даже не треснуло, но я все равно чувствую облегчение.

Это длится недолго. Как и всегда. Сначала я думаю о ней, о маме. Как всегда, я слышу ее голос в моменты тишины, чувствую, как призрак нашептывает что-то мне на ухо. Я уже давно перестал пытаться от нее абстрагироваться. Это не работает. На самом деле, тогда она становится только хуже.

«Удар за удар, – слышу я, эхо слов, сказанных перед ее смертью. – Порез за порез».

Если они собираются причинить мне боль, я должен причинить боль и им тоже. Я должен поступить еще хуже.

Если бы только она могла дать совет получше. Я застрял, меня заключил в темницу мой собственный брат. И у него нет другого выхода, кроме как казнить меня. По крайней мере, я другого выхода не вижу.

Если бы решение зависело только от Кэла – тогда да, тогда я остался бы в живых. Тогда я бы вообще не переживал. У него не хватает духу убить меня – даже сейчас. Но у него снова есть корона и королевство, которое нужно убедить, и он просто не может показывать слабость. Особенно, если дело касается меня. Более того, я не заслуживаю его милосердия. Но я сделаю так, как говорит моя мать. Я причиню ему столько боли, сколько смогу, заставлю его страдать, пока не придет мое время. Будет небольшим утешением знать, что он истекает кровью так же, как и я.

И Мэра тоже. У нее все еще есть раны. Раны, которые нанес я, раны, которые всегда можно вскрыть. Говорят, что звери становятся опаснее всего перед лицом смерти. Что в конце жизни они наиболее опасны и жестоки. И я тоже буду таким – если мне удастся увидеть ее до того, как мой приговор будет приведен в исполнение. Я отчаянно на это надеюсь.

Айрис нечасто рассказывала мне о своих богах, а я не утруждался и не задавал ей вопросы. Но я провел собственное исследование. Она верит, что после смерти люди оказываются в определенном месте. Сначала мне тоже хотелось в это верить. Это означало бы, что я снова увижу маму – и увижу Томаса. Но загробная жизнь для Айрис расколота на две части, разделена на рай и наказание. Я, конечно же, заслужил последнее.

А Томас, мой дорогой Томас, конечно же, нет.

Если после смерти что-то и есть, нам не суждено встретиться.

Я возвращаюсь к тому, что я всегда знал, к бремени, которое я нес, к концу, который всегда ждет. Я больше никогда его не увижу. Даже в моих снах.