Пальмы в снегу - читать онлайн книгу. Автор: Лус Габас cтр.№ 83

– В этом костюме отец будто помолодел на двадцать лет, – сказала Кларенс, любуясь родителями.

– Твой отец был очень красив, девочка, – улыбнулась Хулия. – Ты даже не представляешь насколько!

Кларенс пообещала себе не упоминать о Лаа. Это была особенная ночь, и не хотелось ее портить. Тем не менее комментарий Хулии заставил ее проговориться.

– Я думаю, что представляю. Лаа, он ведь тоже красавчик. Я совсем не удивлена, что Даниэла влюбилась в него.

– Что? Что ты сказала? – Хулия покраснела и схватилась за грудь, как будто не могла дышать.

– В чем дело, Хулия? – испугалась Кларенс. – Ты плохо себя чувствуешь? – Она осмотрелась в поисках помощи, но Хулия схватила ее за запястье.

– Но это невозможно, – пробормотала женщина.

– Почему? Они не единственные кузены в мире, полюбившие друг друга.

– Кларенс, пожалуйста…

– Хулия, да что с тобой? Не лучше ли позвать врача?

– Скажи мне, дорогая. Твои отец и дядя знают?

– Кажется, моя мать – единственная, кто что-то подозревает.

Хулия закрыла лицо руками и заплакала.

– Ох, Кларенс… Я думала, ты копаешь в верном направлении. Боюсь, произошла ужасная ошибка… Я должна была рассказать тебе раньше! О боже, боже…

Кларенс посмотрела на свои побелевшие костяшки.

– Настоящий отец Лаа – Килиан. Твой дядя регулярно передавал деньги, чтобы они не нуждались. Сначала через моего мужа или через врачей от гуманитарных организаций. Потом, когда Мануэль перестал ездить, деньги передавал Лоренцо Гарус. Но через посредника, потому что Бисила не имела контактов ни с одним белым… Я должна была тебе сказать… Никогда себе не прощу.

– Но я всегда думала, что это папа! В тот день, когда ты была в нашем доме с Асенсьон, вы говорили, что папа тоже страдал…

– Я имела в виду то, что случилось с Моей! Боже, боже мой! – Хулия схватилась за щеки и быстро ушла.

Кларенс продолжала сидеть, закрыв лицо руками. Потом поднялась в номер и позвонила сестре, но ни домашний, ни сотовый не отвечали. Она легла на кровать и разрыдалась.

Даже возвращение из Малабо не было таким мучительно долгим, как возвращение из Мадрида в Пасолобино в пасхальное воскресенье. Пока остальные разгружали машину, она побежала в комнату Даниэлы. Сестра сидела среди десятков скомканных одноразовых салфеток, сжимая в левой руке обрывок фотографии.

– Он ушел, – повторяла она между всхлипами.

Кларенс села рядом и нежно обняла ее за плечи.

– Как он мог его бросить? О чем он думал? Знаешь, у Лаа такой же елёбо, как и у папы на левой подмышке.

Она потерла виски, по щекам снова покатились слезы.

– Не знаю, смогу ли я смотреть папе в глаза… Нет, лучше ты… Поговори со своим отцом, Кларенс. Сегодня. Сейчас.

– Я попробую.

Какой вопрос она должна задать Хакобо? Сказать: «Папа, я знаю, что Лаа сын Килиана и Бисилы. Папа, а ты заметил, что Даниэла и Лаа полюбили друг друга? Папа, ты хоть представляешь, насколько это ужасно?»

Даниэла покачала головой, она больше не плакала.

– Непростительно! – пробормотала она сквозь зубы. – Нет им оправдания, никому!

– Тогда было другое время, Даниэла, – мягко сказала Кларенс, вспоминая сына Мамы Сад. – Белые мужчины жили с черными женщинами. От таких союзов рождены многие дети…

Но Даниэла не слушала.

– Ты знаешь, что я подумала? Я могу продолжать встречаться с Лаа! Мои чувства к нему не могут измениться в одночасье. Считай, что я сошла с ума.

Кларенс встала и подошла к окну. На улице моросил мелкий дождь. Если бы она не открыла шкаф, в котором хранились письма, если бы не нашла записку и не стала расспрашивать Хулию, ничего бы не произошло! Жизнь в горах Пасолобино так и шла бы своим чередом. Со смертью родителей никто бы не узнал, что где-то еще в мире течет та же кровь, что и в их с Даниэлой венах.

Но так не случилось. Своими поисками, сама того не сознавая, она раздула угасающее пламя. И пройдет еще много времени, прежде чем оно снова спадет. Поиски подошли к концу, Грааль содержал отравленное вино…

Кларенс нашла отца в гараже. Она глубоко вздохнула.

– Ты пойдешь на прогулку? Такой прекрасный день!

Хакобо приподнял брови, удивленный тем фактом, что «день прекрасный», но согласился.

– Хорошо, это пойдет мне на пользу, разомну ноги после долгой поездки.

Кларенс взяла отца под руку, и они двинулись по тропинке в сторону террасы с прекрасным панорамным видом на долину. Собрав все свое мужество, девушка рассказала ему все. В своем рассказе она то забегала вперед, то возвращалась во времени. Звучали имена Антона, Килиана, самого Хакобо, Хосе, Симона, Бисилы, Моей… Инико, Даниэлы и Лаа. Закончив, Кларенс осмелилась задать вопрос:

– Это все правда, папа?

Хакобо тяжело дышал.

– Пожалуйста, папа, я тебя умоляю! Это все так и было?

Хакобо несколько долгих секунд не сводил глаз с дочери, потом повернулся и начал спускаться по склону.

– Черт бы тебя побрал, Кларенс! – услышала девушка.

Хакобо молчал уже два дня. Кармен ходила по дому с блокнотом и записывала то, что нужно сделать, когда наступит хорошая погода, от стирки штор до покраски стен в комнатах. И все время думала о том, что случилось с мужем, ведь он был так счастлив в Мадриде…

– Это все деревня виновата, – покачала она головой. – Понятия не имею, что происходит, но его настроение здесь всегда меняется.

Даниэла закрылась в комнате, отчаянно надеясь, что ее электронная почта либо телефон предупредят ее о новом сообщении, но оно все не приходило. А терпение Кларенс было на исходе. Сказал ли Хакобо Килиану или еще нет?

Она решила поискать дядю в саду. В это время года он обычно обрезал ветки и сгребал листья, чтобы подготовиться к лету. Сад был окружен высокой каменной стеной. Она шла по узкой тропинке, которая привела ее к арке. Арка… Она подумала, что арка наверняка похожая на ту, что вела в Бисаппо.

Войдя в сад, Кларенс услышала голоса Килиана и Хакобо. Казалось, братья ссорились. Она спряталась за деревом и прислушалась. Килиан держал мачете в правой руке, а в левой – толстую ветку ясеня, конец которой он заострял резкими ударами. Хакобо стоял рядом. Они спорили на диалекте Пасолобино. Сердце отчаянно заколотилось, братья говорили быстро, и отдельные слова она не понимала. В их доме говорили на испанском, потому что ни Пилар, мать Даниэлы, ни Кармен, диалекта не знали, а они с сестрой освоили пасолобинский в детстве, но не специально, а общаясь с соседями. Тем не менее она догадалась, что разговор идет о Лаа и Даниэле. Через некоторое она немного успокоилась, и разбирать стало легче.