– Ккак и я.
Сжимаю вилку крепче.
– Нет, Эм! Ты – жертва преднамеренная. Но, согласись, это было взаимовыгодное сотрудничество… – Эй внезапно перегибается через стол и выхватывает вилку. – Хватит уже крутить ее! Будто ты прицеливаешься, чтобы попасть мне в глаз! Все равно же к пирогу не притронулась.
Я с ужасом смотрю, как Эй кладет вилку возле себя. С трудом отрываю от нее взгляд. Еще сложнее – сделать вид, что ничего не произошло.
– Ты стала говорить еще лучше, обратила внимание? До встречи со мной ты толком ни с кем не разговаривала. Даже плейбой, чьего приезда ты ждешь триста шестьдесят пять дней в году, не смог тебя разговорить – не смог вызвать в тебе правильные эмоции. Правильные – не значит, приятные, Эм. Вообще, то, что делает нас лучше, редко бывает приятным.
Вилка.
У Эя.
– Теперь, когда я отобрал у тебя вилку, по твоему взгляду заметно, что ты хочешь всадить в меня зубочистку... Но, согласись, Эм: подглядывание за Ренатой было самым увлекательным квестом в твоей жизни. Особенно тот этап, что проходил в ее квартире. Давай, Эм! Ну, чего ты застыла? Кивни хотя бы! Ты же знаешь, я – прав. С тех пор, как мы познакомились, тебе вовсе необязательно было публиковать посты в сети, чтобы запоминать, как ты прожила день. Потому что, каждый день, который мы провели вместе, был незабываем. И тебе нечего мне возразить.
Вилка.
Эй мне ее не вернет. А через стол я не дотянусь.
– Ладно, Эм, – Эй легонько хлопает ладонями по столу. – Наверное, я не с того начал. Я не очень умею все это: нужные слова в нужный момент… Так что, перейдем к подарку. Не спросишь, что за папки я принес? Что, даже не взглянешь? Эм, ты портишь такую красивую сцену! Но – ладно. Я сам расскажу.
Эй пододвигает папки к центру стола. Тихонько барабанит пальцами по стопке. Глаз с меня не сводит – как и все время, что длится наш разговор. Может, он о чем-то догадывается? Может, неспроста забрал вилку? Если Эй и в самом деле все так ловко просчитал, возможно, что и мой план ему известен. Поэтому сейчас именно я чувствую себя так, будто веду нечестную игру.
Опускаю взгляд на папки. Серая бумага, белые тканевые ленточки. Корешки примяты.
– Вот чем ты занималась последние десять месяцев, Эм?..
Возможно, Эй знает. Все может быть.
Но ведь когда-нибудь мне должно повезти?
– …Я, например, проводил свое собственное расследование одного несчастного случая. Ты знаешь об этом деле. Парень упал с крыши. После этого его сестра стала заикаться.
Я вскидываю голову.
Гляжу на Эя во все глаза.
Нет, ему нельзя верить. Еще одна игра, еще одна ловушка…
Его лицо плывет, растворяется в воздухе.
Я зажмуриваюсь. Но от этого кадры из прошлого кажутся еще более реальными. Март. Солнце в лужах. Солнце в окнах моего дома. Толпа. Кто-то хватает меня за руку: «Не ходи!..»
Я не сразу ощущаю ладонь Эя на моей ладони.
– Эм?.. Эм!
С трудом открываю глаза.
– Эм, тебе надо об этом узнать.
Каждый раз, когда, кажется, что я просчитала все ходы, Эй обрушивает на меня очередной сюрприз. Когда это закончится?! Только тогда, когда я уроню вилку.
– Твой принц не придет, Эм. Он дает показания, – голос Эя будто надламывается, становится тише и мягче. – Считай, это моим подарком тебе.
Последние слова я слышу словно сквозь вату.
Нахожу в себе силы спрятать ладони под стол. Сжимаю кулаки.
– Вврешь...
– Зачем мне, Эм?.. – он будто и в самом деле сопереживает. – История твоего брата сразу показалась мне мутной. Кое-кто очень не хотел огласки и хорошенько все подчистил. Вещдоки не сохранились, но одного свидетеля мне удалось разговорить – не спрашивай как. Вот так я узнал, что с твоим братом на крыше был Костя. Они поссорились из-за какой-то девицы. Причинение смерти по неосторожности – это мой вердикт. Но ты можешь настоять и на убийстве. В этих папках – все, что тебе нужно.
Меня начинает мутить.
Еще одна уловка?!
– Он был с тобой из-за чувства вины, Эм. Теперь, надеюсь, я излечил тебя от острой реакции на запах его одеколона?
Я резко встаю из-за стола. Эй подскакивает ко мне, подхватывает под локоть.
– Эм!..
Я вяло упираюсь в его грудь ладонью.
– Все… в ппорядке.
Опускаюсь на стул.
Нет, мне нельзя уходить.
Я еще не закончила начатое.
– Точно?
– Тточно!
Костя…
Это возможно…
Это – возможно!
Я что-то такое припоминаю… Его разговоры с братом, ссоры…
Возможно, Эй, и в самом деле, не врет.
Но я не хотела этого знать!
Эй словно отстреливает людей, которые мне дороги. Сначала – Сережа. Теперь – Костя.
Шарю взглядом по столу – вилки нет. Замечаю ее на полу возле стула Эя – наверное, упала, когда Эй подскочил ко мне. Попросить бы официантку принести другую вилку, но девушка как сквозь землю провалилась.
Ничего, я умею ждать.
Эй возвращается на свое место. Он выглядит расстроенным и рассерженным. Машинальным движением взъерошивает на затылке волосы.
Ну, что еще ты для меня приготовил? Давай, вываливай!
– Теперь, самое важное Эм...
Важнее признания?
Важнее папок?!
– …Наверное, теперь тебе нужно разобраться, кто я на самом деле.
Из меня вырывается стон.
Я опираюсь локтями на стол и зарываю лицо в ладони.
Мне не с чем разбираться, Эй. Как вообще это пришло тебе в голову?
– …Я – нечто среднее между тем подонком, которого ты знаешь в реале, и тем идеальным мужчиной, с которым ты познакомилась в сети.
Не отнимая лица от ладоней, качаю головой.
Мне нет до этого дела, Эй. Мне нет до этого дела!
– Эм! – он резко разводит мои локти – и мне приходится снова смотреть ему в глаза. – Костя был с тобой из чувства вины. Сергея не существовало. И получается, что я – единственный мужчина в твоей жизни, которому ты действительна важна. Который за тебя – и в огонь, и в воду. Да, я сволочь. Я манипулировал тобой. Я врал тебе. Я заставил тебя поверить в Сергея. Признаю себя виновным по всем пунктам. Но, Эм, сейчас я с тобой абсолютно честен! Наверное, я впервые настолько честен с тобой. Ты слышишь меня?
Киваю.
Я внимательно слушаю тебя, Эй. На прощание.
– Фотография – это моя жизнь, страсть и любовь. Я создаю нечто особенное, очень важное – я знаю это. Но такое искусство требует жертв – и так будет всегда, – он разжимает пальцы – выпускает меня и медленно опускается на стул. – Да, я урод, Эм. Но ты же чувствовала ко мне что-то… красивое, правда? То, что мы чувствовали друг к другу, – было настоящим. Когда я обнимал тебя, утешая. Когда мы занимались любовью – я не врал тебе. Ведь мы занимались любовью, Эм. Секс у нас был разве что в первый раз – ты и сама это знаешь, – он склоняется над столом, кладет свои ладони перед моими – почти касается их. Смотрит мне в глаза. – Я никогда не брошу фотоискусство, но я смогу быть самым преданным, самым искренним, я смогу быть твоим идеальным мужчиной, Эм. Однажды я почти им стал. Да, я жесток во всем, что касается фотографии, но, отложив камеру, я хорош! Ты знаешь, каким я могу быть.