Сдержать обещания. В жизни и политике - читать онлайн книгу. Автор: Джо Байден cтр.№ 101

— Я лишь сказал ему, что не доверяю этому маленькому коммунисту (имелся в виду северокорейский лидер Ким Чен Ир).

Я наклонился и похлопал президента по колену.

— Господин президент, знаете, о чем он думал, когда вы вот так дотрагивались до его колена? Он думал: «Я выгляжу совсем как тот маленький коммунист». Господин президент, если я не ошибаюсь, как раз перед вашей встречей госсекретарь Пауэлл говорил о том, что вы собираетесь продолжить политику сотрудничества Билла Клинтона с Северной Кореей и что вы поддержите политику «Солнечного света» Южной Кореи. Затем, господин президент, на встрече с Ким Дэ Чжуном вы, по-видимому, прямо сказали ему: «Политика „Солнечного света“ — большая ошибка. Мы не будем принимать в этом участия». Господин президент, он просто был в замешательстве. Из-за вашей критики он оказался в трудном положении, когда вернулся домой. Думаю, именно поэтому он так расстроен.

Я провел в Овальном кабинете много времени, но мне до сих пор не сказали, что пора уходить.

Буш не смотрел на часы, как всегда делал Картер, и не отвлекался на свои бумаги, как Рейган. Вместо этого он спросил меня о канцлере Германии: «А что насчет Шредера? Чем он недоволен?»

— Господин президент, позвольте мне привести пример. Представьте, что вас отвезли на встречу к канцлеру Шредеру на лимузине, вы вошли в кабинет, а доктор Райс говорит вам: «Господин президент, прежде чем вас примут, вы должны кое-что узнать. Сегодня утром канцлер выступил с речью, сравнив нацистских скинхедов с христианской коалицией». Господин президент, канцлер пришел к вам на встречу, но судя по всему, ему не сообщили о том, что мы выходим из Киотского протокола. Вы объявили об этом за пять минут до того, как он вошел в кабинет. Господин президент, канцлер полагается на поддержку зеленых. Партия зеленых входит в правящую коалицию Германии. Вы объявляете о выходе из протокола, а он ничего об этом не знает. Господин президент, это унизительно. Поэтому он был недоволен.

Буш не пытался оправдаться, похоже, ему было действительно интересно. Я стал замечать таланты Джорджа Буша, их у него и правда было немало. Он не очень разбирался во внешней политике, но у него было хорошо развито политическое чутье. Вокруг него было много других политиков, которым он мог задать все эти вопросы, но он хотел поговорить с кем-то еще, кто лично общался с лидерами и, возможно, узнал их получше. Джордж Буш хорошо ведет переговоры один на один, но сначала ему необходимо узнать, чего хочет его собеседник и в чем он нуждается не только как политик, но и как личность. Именно это он и хотел у меня узнать. Он спрашивал меня прямо: «Что я делаю не так, когда общаюсь с ними?»

Позднее, когда я был в гостях у Билла Клинтона в его доме в Чаппакве, мы разговорились о Джордже Буше, и я сказал Клинтону, что Буш гораздо умнее, чем многие думают. «Не знаю насчет его интеллектуальных способностей, — сказал я Клинтону, — но он гораздо лучше разбирается в людях и отношениях с ними, чем нам кажется». А Клинтон отметил, что у Буша очень развит эмоциональный интеллект. Билл Клинтон даже предположил, что, если бы на выборах 1992 года его соперником был Джордж Буш-младший, а не Джордж Буш-старший, он мог бы не стать президентом.

В любом случае, после нашей первой встречи с Бушем я понял, что президент был гораздо умнее, чем казался, и, к моему удивлению, был готов прислушиваться к другим людям и тратить на это свое время. Также я понял, что они еще не определились с направлениями внешней политики.

Я искренне верил, что госсекретарь Пауэлл сможет склонить Буша к переходу на сторону республиканцев-интернационалистов. По правде говоря, неделю спустя, когда я бежал домой, чтобы ответить на звонок президента, я уже начал думать, что Буш выберет неоизоляционистскую внешнюю политику и что моей задачей станет незаметное продвижение идей интернационалистов.

«Ну, как я вам?» — спросил президент в тот день.

С момента нашей встречи в Овальном кабинете прошла неделя. Поездка Буша в Европу была довольно успешной. Президент пообещал, что американские миротворческие войска останутся в Боснии и Косово. «Мы вместе пришли на Балканы, — сказал он, — и вместе уйдем. Наша цель — приблизить тот день, когда все страны смогут вывести свои войска». Он решительно заявил о расширении НАТО. «Я верю в членство, — сказал президент, — для всех демократических стран Европы, которые стремятся к нему и готовы нести ответственность за этот серьезный шаг». Встреча с президентом России Владимиром Путиным длилась на час дольше запланированного времени и, казалось, открывала новые перспективы. «У нас есть уникальная возможность развеять любые подозрения и сомнения, которые раньше мешали нашему сотрудничеству, — сказал Буш. — Сегодня я убедился в том, что Россия может стать хорошим партнером и другом США». Кроме того, Буш поднял вопрос нарушения прав человека и применения репрессивных мер в России, но сосредоточил свое внимание на тех проблемах, где оба лидера могли достичь взаимопонимания. Президент также постарался заверить Путина в том, что России не следует опасаться расширения НАТО. «Это дорогого стоит, когда президент великой державы говорит, что хочет видеть Россию своим партнером и, может быть, союзником», — сказал Путин.

«Нам стало очевидно, — сказал журналистам комиссар Европейского союза после визита Буша, — что мы имеем дело с президентом и администрацией, которые разделяют идеи интернационализма, открыты к диалогу и готовы развивать отношения между Америкой и Европой».

Поездку президента можно было подытожить одним предложением: «Буш налаживает сотрудничество с Европой».

— Ну, как я вам? — спросил президент.

— Я думаю, вы неплохо справились.

— Да. Заголовки это подтверждают, — сказал он. — Как-нибудь расскажу вам о поездке.

Несмотря на его звонок, в то лето я активно критиковал приоритеты внешней политики Буша, потому что не доверял его окружению. Гражданские лица, работавшие в министерстве обороны, особенно выделялись. Они, по-видимому, считали, что наша страна настолько могущественна, что может навязывать свою волю всему миру без каких-либо последствий. Мне казалось, что министр обороны Рамсфелд и его заместитель Пол Вулфовиц стали пленниками консервативных убеждений и повели президента по опасному пути. Они так сильно хотели показать, что не собираются продолжать политику Клинтона, что упускали главные цели внешней политики — обеспечить безопасность Америки и принести пользу миру.

Первый бюджет администрации Буша не внушал доверия, потому что казалось, что он отражал мировоззрение Чейни-Рамсфелда-Вулфовица. В администрации Буша заявили, что готовы выйти из договора по ПРО, заключенного несколько десятилетий назад, чтобы разрабатывать и внедрять систему противоракетной обороны в одностороннем порядке. И теперь они стали вкладывать в нее огромные деньги. Они были готовы вложить десятки миллиардов долларов в строительство линии Мажино в небе, которое могло спровоцировать очередную гонку вооружений. Одновременно с этим они урезали финансирование программ помощи России, целью которых было уничтожить ядерное, биологическое и химическое оружие и предотвратить его распространение среди террористических групп. Я возглавил слушания комитета по международным отношениям на тему новой противоракетной обороны, чтобы напомнить администрации о том, как активно обе партии поддерживают помощь другим странам в уничтожении ядерного, биологического и химического оружия, а также для того, чтобы рассмотреть реальную угрозу этих проектов, которую, как мне казалось, администрация игнорировала. Когда слушания завершились, я подготовил речь: «Внешняя политика США в XXI веке: как определить национальные интересы в меняющемся мире». Основная идея заключалась в том, что, если мы хотим обеспечить национальную безопасность страны, настало время пересмотреть наши приоритеты и подумать о том, какие обязательства есть у США — последней мировой сверхдержавы — перед международным сообществом. Впервые я выступил с этой речью в Национальном пресс-клубе США в Вашингтоне, 10 сентября 2001 года.