Странный Томас - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 3

Океан находится так далеко на западе, что для нас он столь же реален, что и море Спокойствия, эта огромная темная равнина на поверхности Луны.

Иногда, при прокладке коммуникаций для нового квартала жилых домов, строящегося на окраине города, экскаваторы поднимают на поверхность множество морских раковин. То есть в далекой древности здесь плескались морские волны.

Если же вы приложите одну из этих раковин к уху, то услышите не гул прибоя, а печальный посвист сухого ветра, словно раковина забыла о своем происхождении.

У подножия лестницы, ведущей в мою квартиру над гаражом, освещенная ранним солнышком, ждала Пенни Каллисто, одинокая, как раковина на берегу. В красных кроссовках, белых шортах и белой блузке без рукавов.

Пенни никогда не было свойственно отчаяние, которому в наши дни так подвержены подростки на подступах к периоду полового созревания. Она была веселой, ладящей со сверстниками, любящей посмеяться девочкой.

В это утро она, однако, выглядела серьезной. Ее синие глаза потемнели, как случается с морем при прохождении облака.

Я посмотрел на дом, расположенный в пятидесяти футах, где моя хозяйка, Розалия Санчес, ждала меня с минуты на минуту, чтобы я подтвердил, что за ночь она не исчезла. Отражения в зеркале не хватало, чтобы развеять ее страхи.

Не произнеся ни слова, Пенни повернулась к лестнице спиной. И пошла к дому.

Как пара часовых, два огромных калифорнийских дуба росли по обе стороны подъездной дорожки. Их длинные силуэты ложились на землю, подсвеченные пробивающимися сквозь листву лучами.

Пенни начала мерцать и растворяться в этом сложном переплетении света и тени. Словно черная мантилья накрыла ее белокурые волосы.

Боясь потерять девочку из виду, я сбежал со ступеней и последовал за ней. Миссис Санчес не оставалось ничего другого, как ждать и тревожиться.

Пенни повела меня мимо дома, с подъездной дорожки, к поилке для птиц на лужайке перед домом. Вокруг плиты-основания пьедестала, на котором стояла чаша с водой. На плите Розалия Санчес держала коллекцию из десятков морских раковин всех форм и размеров, выкопанных из холмов Пико Мундо.

Пенни наклонилась, подняла одну из раковин, размером с апельсин, выпрямилась, протянула раковину мне.

Витую, красивую, с коричнево-белой наружной поверхностью и полированным нежно-розовым нутром.

Сложив ладошку правой руки так, словно она по-прежнему держала раковину, Пенни поднесла ее к уху. Склонила голову, прислушиваясь, тем самым показывая, чего она от меня хочет.

Поднеся раковину к уху, я не услышал шума моря. Не услышал и упомянутого выше меланхоличного ветра пустыни.

Вместо этого из раковины донеслось тяжелое дыхание зверя. Убыстряющийся ритм жестокой потребности, безумной страсти.

И тут, в летней пустыне, в мою кровь проникла зима.

По выражению моего лица Пенни поняла: я услышал именно то, что она хотела до меня донести. Пересекла лужайку перед домом, вышла на тротуар, встала на бордюрный камень, повернувшись лицом на запад, к Мариголд-лейн.

Я бросил раковину, направился к ней, встал рядом.

Зло приближалось. Мне оставалось лишь гадать, чью личину оно наденет на этот раз.

Вдоль улицы росли старые терминалии. Их корни местами пробили бетонный тротуар и вылезли на поверхность.

Воздух застыл, на деревьях не колыхалось ни листочка. Утро замерло, наверное, так же замрет утро Судного дня за мгновение до того, как разверзнутся небеса.

Как и дом миссис Санчес, остальные дома на этой улице построили в викторианском стиле. Когда поселенцы основывали Пико Мундо в 1900 году, большинство их составляли иммигранты с Восточного побережья, а они предпочитали архитектуру, которая куда больше подходила к тем далеким, холодным и сырым берегам.

Люди неспособны выбрать багаж, с которым следует отправляться в путешествие. Какими бы ни были наши намерения, в результате окажется, что мы взяли с собой один или два чемодана темноты и несчастий.

И хотя единственным движущимся существом был парящий в небесах ястреб, мелькающий средь ветвей терминалии, охотников в это утро было двое: он и я.

Пенни Каллисто почувствовала мой страх. Сжала мою правую руку своей левой.

Ее доброта вызвала во мне чувство благодарности. Рука крепко сжимала мою, и совсем не холодная. Я черпал мужество из ее сильной души.

Поскольку автомобиль ехал на нейтралке со скоростью несколько миль в час, я ничего не слышал, пока он не выкатился из-за угла. А узнав автомобиль, ощутил грусть, ничуть не меньшую, чем страх.

Этот «Понтиак Файерберд», полуспортивный двухместный автомобиль модели 1968 года, восстановили старательно, с любовью. Двухдверный, цвета полуночного синего неба кабриолет, казалось, плыл над мостовой, не касаясь ее колесами, мерцая, как мираж, в утренней жаре. Ехал он против движения, все равно других автомобилей на улице не было. Водитель хотел находиться ближе к домам.

В средней школе мы с Харло Ландерсоном учились в одном классе. Первые два года нашей совместной учебы Харло восстанавливал автомобиль буквально с нуля, пока он не стал точь-в-точь таким же, как и осенью 1968 года, когда его впервые выставили в автосалоне.

Замкнутый, застенчивый, Харло восстанавливал «Файерберд» не для того, чтобы превратить его в магнит для девушек, и не для того, чтобы те, кто считал его никчемностью, вдруг осознали, что он — клевый парень. Социальное честолюбие у него отсутствовало напрочь. Он не питал иллюзий, что ему удастся выкарабкаться с нижних уровней иерархической пирамиды средней школы.

С восьмицилиндровым двигателем мощностью в 335 лошадиных сил «Файерберд» мог за восемь секунд разгоняться до шестидесяти миль в час. Однако Харло не был уличным гонщиком. Не получал удовольствия от рывков на светофорах.

Он вложил в «Файерберд» массу времени, усилий и денег, потому что его восхищали как дизайн, так и конструктивные особенности автомобиля. Трудился по велению сердца, работа эта стала для него чистой, всепоглощающей страстью.

Я иногда думал, что «Понтиак» занял столь большое место в жизни Харло, потому что не нашлось человека, которому он смог бы отдать любовь, доставшуюся машине. Его мать умерла, когда ему исполнилось шесть. Отец был злобным пьяницей.

Автомобиль не может вернуть любовь, которую получает от человека. Но, если тебе одиноко, возможно, блеск хрома, глянец краски, урчание двигателя могут быть истолкованы как проявление теплых чувств.

Харло и я не были близкими друзьями, но приятельствовали. Мне нравился этот парень. Тихий, спокойный, и я полагал, что такое спокойствие куда лучше, чем бравада и кулаки, с помощью которых многие завоевывали в средней школе место под солнцем.

Пенни Каллисто по-прежнему стояла рядом со мной, когда я поднял левую руку и помахал Харло.