Эта ласковая земля - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Крюгер cтр.№ 14

– Думаешь, его найдут? – прошептал я.

Койка Альберта стояла рядом с моей. Нам не разрешалось болтать после выключения света, но если говорить тихо, то не поймают.

– Билли Красный Рукав? Не знаю.

– Надеюсь, с ним все хорошо.

Я услышал, как Альберт повернулся, и хотя я не мог видеть его, знал, что он лежал лицом ко мне.

– Послушай, Оди, не надо слишком переживать за других. В конце концов их все равно заберут.

– Ты думаешь о папе?

– И о маме тоже, – сказал он. А я все больше и больше забывал ее.

– Ты боишься, что меня заберут? – спросил я.

– Я боюсь, что заберут меня, и кто тогда будет за тобой присматривать?

– Может, Бог?

– Бог? – переспросил он так, словно я сказал что-то смешное.

– Может, все действительно так, как говорится в Библии, – предположил я. – Бог – пастырь, а мы его стадо, и он присматривает за нами.

Альберт долго ничего не говорил. Я слышал, как в темноте плачет ребенок, потому что чувствует себя потерянным, одиноким и считает, что никому до него нет дела.

Наконец Альберт прошептал:

– Слушай, Оди, что ест пастух?

Я не знал, к чему он клонит, поэтому не ответил.

– Свое стадо, – сказал мне Альберт. – Одного за другим.

В понедельник утром нас с Мозом распределили на сенокос к Бледсо. Во время завтрака Вольц остановился возле нашего стола сказать пару слов. Альберта и еще несколько мальчиков отправили к Герману помогать обновить побелку на старой водонапорной башне.

Об этой башне ходили легенды. Задолго до нашего появления в Линкольнской школе мальчик по имени Сэмюель Убийца Многих сбежал отсюда. Перед побегом он написал на резервуаре башни жирными черными буквами «Добро пожаловать в ад». Убийца Многих оказался среди тех немногочисленных детей, которые сбежали и не попались, и стал важной частью школьных баек. Его прощальное послание закрасили побелкой, но с годами она смывалась и жирные черные слова, находящие отклик в сердце каждого ребенка в Линкольнской школе, появлялись снова, словно призраки.

Утро выдалось безветренное и уже жаркое, а воздух был таким душным, что создавалось впечатление, будто пытаешься вдохнуть воду. Я знал, что день будет ужасным, как и предсказывал Гектор Бледсо, но этоволновал меня меньше, чем Билли.

– Есть что-нибудь про Красного Рукава? – спросил я.

Вольц покачал головой:

– Прошел всего один день. Дай время, Оди.

Мы – я, Моз и остальные приговоренные прессовать и ворочать сено весь день – ехали в кузове пикапа Бледсо. Мы сидели тихо, как и полагается группе мальчиков, направляющихся на работу под контролем бессердечного фермера, который обращается с нами, как с животными. Я подумал, что, возможно, Билли Красный Рукав прав. Если бы я сбежал с ним, то после поимки меня ждала бы, скорее всего, ночь в тихой комнате и хорошая порка в придачу, что, если подумать, может быть лучше, чем провести целый день на сенокосе под беспощадным солнцем и дышать сенной пылью, пока не задохнешься.

В полдень мы сделали перерыв и забились под воз с сеном в поисках тени. Мы съели по сухому сэндвичу, которые сделала жена Бледсо на каждого, выпили воды из бурдюка и лежали, истекая потом и молча проклиная Бледсо и день, когда родились. Все, кроме Моза, который мог работать часами без единой жалобы. И это не потому, что у него не было голоса, чтобы жаловаться, – его пальцы были весьма красноречивы, – но он как будто радовался физической работе, вызову, который она бросала его телу и духу. Никто не обвинял его в том, что он единственный не страдает, потому что он всегда был готов помочь любому из мальчиков. Часто из-за немого согласия Моза Бледсо нагружал его самой сложной работой.

Я сидел рядом с ним под возом и смотрел на запад, где небо выглядело угрожающе. Над Буффало-Ридж клубились тучи. Не пушистые белые облака, как в обычный летний день, а угольно-черная стена, надвигавшаяся с юго-запада и сверкающая молниями. Гектор Бледсо и его сын Ральф сидели в тени пикапа, глядя на небо.

Моз похлопал меня по руке и показал: «Гроза. Может, закончим раньше».

Я покачал головой и сказал:

– Бледсо – сукин сын. Если не сено, то он вероятно заставит нас убирать свой скотный двор под дождем.

Я услышал автомобиль и увидел, что это миссис Бледсо едет на своем «Форде» модели «В» вдоль скошенного сена. Она остановилась у пикапа, вышла и заговорила с мужем, показывая на запад. Бледсо покачал головой, но женщина уперла руку в бок и погрозила мужу пальцем. Бледсо еще раз взглянул на небо, которое быстро заволакивало темными грозовыми тучами. Он глубоко вздохнул, отошел от пикапа и пошел к нам. Достал из кармана помятый платок и высморкался, освобождая нос от сенной пыли.

– Парни, жена говорит, гроза будет изрядная. На сегодня все. Продолжим, когда сено высохнет. Полезайте в машину.

Никогда не видел, чтобы мальчишки двигались так быстро. Бледсо еще не закончил вытирать нос, а мы уже сидели в кузове пикапа. Моз пихнул меня локтем и кивнул на миссис Бледсо, которая ждала возле своей машины, словно хотела убедиться, что ее муж сделает, как обещал.

«Поблагодари ее», – показал он.

– Спасибо, мэм! – крикнул я.

Она подняла руку и смотрела, как Бледсо увозит нас.

К тому времени как мы добрались до Линкольнской школы, тучи приобрели темно-зеленый цвет и завихрялись, как ведьмино варево в котле. Поднялся ветер, и пока мы вылезали из кузова, начали падать маленькие градины. Нас не ждали, а потому во дворе не оказалось никого, чтобы сопровождать нас. В этом не было необходимости. Мы все побежали в корпус. В здании никого не оказалось, что было бы понятно в обычный день. Обед давно закончился, и все дети должны были вернуться к своим обязанностям. Но такая должна была загнать их внутрь. Мы стояли у окон спальни и смотрели, как буря надвигается со стороны Буффало-Ридж. Град усиливался, оглушительно стуча по крыше, так что нам приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. Разбилось окно, и к ногам Моза упала градина размером со сливу. Еще через пару минут град прекратился так же внезапно, как начался, но гроза не закончилась. За милю от нас мы увидели медленно опускающийся длинный серый вихрь. Он спускался с огромной зеленой равнины облаков, которая перевалила через Буффало-Ридж, и для меня выглядел, как тянущийся к земле перст Господень. Коснувшись земли, он сразу же почернел.

– Торнадо! – крикнул кто-то. – Бегите!

Никто не шевельнулся. Мы как вкопанные замерли у окон. Все мое тело вибрировало, словно по нему бежал ток. Этот длинный изогнутый воздушный палец внушал ужас и завораживал одновременно. В воздухе вокруг него было черно от обломков, напоминавших стадо сбесившихся коров, – это были вещи, разорванные на куски силой, против которой не могло устоять ничто земное. Смерч был уже близко, я видел, как он вырывает с корнем деревья, пересекая реку Гилеад. Он добрался до водонапорной башни, и я внезапно вспомнил про Альберта с Вольцем, которые должны были ее белить. Я прижался носом к оконному стеклу, пытаясь рассмотреть, там ли они. Работа была выполнена лишь наполовину, «Добро пожаловать в ад» еще проглядывала сквозь старую побелку, но насколько я видел, людей там не было.