Женщины его Превосходительства - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Кам cтр.№ 80

Где по утрам пьют сок, а не шампанское. А по ночам не уделываются кокаином и таблетками. Вперемешку. Не задумываясь над пропорциями.

Где убийство – это событие, а не повседневность.

Нормальный мир. В котором существуют, как минимум пять миллиардов человек. Каждый в своем доме, а не в номере элитной гостиницы. У тех, других как-то все по-другому. Иначе. Не в том порядке. По крайней мере, не в том, к какому привыкла я.

Но это еще не все. Медленно поднимаю на него глаза. Взгляд скользит по пуговицам его рубашки. Выше. По линии подбородка. Выше. Очерчивает упрямо сжатые губы. Выше…Пока не тонет в прозрачном серо-зеленом сиянии его взгляда. Как всегда холодном. Обжигающем. Самоуверенном и циничном.

Но чертовски притягательном.

Я боюсь, что не смогу забыть. Что у меня не хватит сил выкинуть его из памяти. Одним легким движением руки вычеркнуть из своего настоящего. И оставить в прошлом.

Особенно сейчас. Когда это не туманная перспектива, а реальный шанс.

Я боюсь. Что в один прекрасный день пойму, что не могу к нему прикоснуться. И никогда не смогу. Тогда мне больше всего этого захочется. До грудного крика. Но будет поздно. Поздно и пусто.

Страх растекается под кожей. Полосует, словно скальпелем. Острым лезвием по венам. Безжалостный хирург, обрезающий крылья. Прижимающий лицом к земле. Склоняющий на колени.

Я боюсь, что мне не удастся. Что у меня не получится. Что я не смогу.

Но я говорю:

– Да.

– Хорошо, – легко соглашается он. – Это займет несколько недель.

Я ровно сажусь в кресле, и дверь с мягким звуком закрывается.

***

Мне бы никогда не пришло в голову задать ему один вопрос. Для начала, потому что любые вопросы между нами не приветствуются. Особенно те, которые могут случайно у меня появиться. По ходу пьесы. По ходу того, как мы возвращаемся в гостиницу.

Иногда кажется, что мне никогда будет из нее не уйти. Стены, которые уже набили оскомину на зубах. Приветливые швейцары, улыбающиеся мне как старой знакомой. Скоростной подъем на двадцать пятый этаж. Длинные коридоры с темно-зелеными с золотой окантовкой коврами. Тяжелая дверь с электронным замком карт-ридера.

Мы заходим в номер, и он коротко бросает.

– Закажи ужин.

Приказывает. В свойственной только ему манере. Когда слова не подлежат обсуждению. Только исполнению. И только немедленному.

Он подходит к окну и поднимает жалюзи. Неоновый вечер падает отблеском на потолок. Растекается в кляксы Роршаха. С острыми краями света уличных прожекторов. Реклам. Вывесок.

– Полетишь со мной в Якутск? – трубка замирает у меня в руках, а пальцы так и не нажимают кнопки номера вызова обслуги. Романов не оборачивается. Взмах руки, и он быстро проводит по волосам. Замечаю, как напрягаются мышцы спины под тонким материалом рубашки. И тут же расслабляются. Щелчок, и часы брошены на широкий подоконник. Еще щелчок. Теперь зажигалки.

– Дней на пять.

Я набираю номер и слушаю в трубке телефонные гудки. Сверяю правильность цифр на дисплее и сервисной табличке.

Жду ответа. Жду ответа. Жду ответа.

Я жду, когда уже можно что-нибудь сказать. Нейтральное.

– Что ты будешь? – интересуюсь, когда идеальный женский голос все-таки мне отвечает. Голос спрашивает у меня, я у него. Мы меняемся вопросами, как картами.

– Выбери сама, – Романов все так же смотрит прямо перед собой. Рядом с часами ложатся бумажник и ключи от машины. Едва заметное движение, и он расстегивает манжеты на рубашке. Неторопливо. Как будто, это единственное, что его занимает на данный момент.

– В течение получаса, – повесив трубку, сообщаю я.

Он молча кивает и уходит в ванну. Сигарета остается дымится в пепельнице.

Обслуживание в делюксовых отелях всегда будет на высоте. Ровно на той высоте, на которую возвышаются их здания. На крышах, которых непременно найдется вертолетная площадка. Поэтому с ужином у них проблем нет. С любым ужином. На любые вкусовые предпочтения.

Я наблюдаю, как сервируют стол на две персоны. Лосось маринованный в соусе халапеньо на ломтиках черного хлеба, салат из рукколы и пряной зелени под бальзамическим уксусом, грудка цыпленка в травах с белыми грибами, клубника в шоколадном соусе, а так же гранитес из свежевыжатых соков.

Апофеоз сегодняшнего вечера – пара витых свечей. С ровным оранжевым пламенем. Но едва Романов садится за стол, как тут же недовольно их задувает.

Пшик. Больше нет оранжевого пламени. И танцующих теней.

Когда он наклоняется, по его вискам, с мокрых волос стекают выпуклые капли воды. Они оставляют прозрачные дорожки на высоких скулах и падают на белоснежную скатерть.

Беру стакан воды и делаю пару глотков. Аппетита все равно нет, поэтому я просто наблюдаю, как он ест. Слежу за каждым аккуратным движением. Чуть ли не с эстетическим удовольствием.

– Ты так мне доверяешь, что даже готов есть со мной?

Его рука замирает в воздухе. Вилка с резким звуком ударяется о край фарфоровой тарелки. Несколько секунд он сидит неподвижно. Словно прокручивает про себя снова и снова мои слова. Вникает в их смысл. А потом протягивает мне столовый прибор.

Пытаюсь понять, что делать в таких ситуациях дальше. В ситуациях, которые дезориентируют в пространстве.

Бездвижение между нами затягивается. Растекается в моменте.

Беру вилку из его рук и подцепляю кусочек золотистого цыпленка. Криво улыбаюсь и чуть подаюсь вперед.

– Рискуешь, – замечаю я, когда он медленно снимает мясо зубами.

– Я безгранично в тебе уверен, – Романов усмехается. Сохраняет за собой право язвить. От чего сложно понять, серьезно он говорит или просто играет в очередную игру. Взгляд все равно остается отрешенным, как у человека, которому нечего терять. Или наоборот. Есть слишком многое, и это порядком надоело.

Перехожу к салату. Подношу кусок хлеба с лососем. Передаю стакан с водой. В каждом моем жесте легкая дрожь. А он будто этого не замечает. Послушно, без капли сомнения принимает все, что я ему даю. Даже не задумываясь, что именно.

Это называется безгранично.

Беспредельно.

***

Мы сидим в номере. Кроме тишины между нами больше ничего нет. Невесомые молекулы воздуха наполнены предвкушением. Их надежные соединения натянуты как струны. На которых при желании можно станцевать.

По моему звонку появляется официант и убирает пустые тарелки. Он бесшумно двигается, словно все понимает. Понимает, что молчаливое равновесие лучше не нарушать.

Романов первым нарушает эту идиллию.

Его мягкий низкий голос струится. Наполняет собой квадратные метры.