Женщины его Превосходительства - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Кам cтр.№ 77

Достаю платок и протягиваю ей.

– Не плачь, только не плачь, – устало стекаю по стене на холодный асфальт и прижимаю ее к себе. Прячу свое лицо в болоньевой курточке и чувствую, как маленькие ладони ложатся мне на волосы. – А то я тоже начну.

– Он нам не нужен, – сквозь слезы повторяет она. – Совсем. Не нужен.

– Может быть, он нужен мне, – глухо. В скользкую ткань. В область сердца.

Но Ришка отчаянно мотает головой.

– У тебя есть я, и я тобой ни с кем не поделюсь.

– Человек не вещь, чтобы решать, делиться им или нет.

– А я не отдам. Ты моя.

Ее мир не допускает оттенков. И компромиссных решений. Если не нужен, то совсем, если нужен, то полностью. Без остатка. Третьего не дано. Третий испортит гармонию. Хрупкое равновесие.

– Все не так просто, – вяло протестую я.

– Все просто. Пойдем, скажем ему, чтобы уходил и больше никогда не возвращался.

Подпираю кулаком голову и молчу. Смотрю на проходящие мимо чужие ноги и не могу собраться мыслями. И глаз не поднять, и самой не подняться. Не заставить себя пошевелиться, и придумать что-нибудь стоящее. Стоящий ответ, стоящее решение, стоящие слова. Не пустые, а правильные. Чтобы правильно все объяснить.

– Мы не можем этого сделать, – привожу самый гениальный довод из всех возможных. Точнее, я не могу. Не могу самостоятельно принять данное решение. И не хочу. Не хочу выбирать. Между кем-то и кем-то.

– Почему?

– А если бы я попросила тебя забыть свою сестру?

И вот ее черно-белый мир сталкивается с жестокой реальностью. Он врезается в нее, как машина в дерево. Происходит авария. Рушатся представления о справедливости. На глаза вновь наворачиваются слезы. Она тоже не хочет выбирать между кем-то и кем-то. До сих пор мы с ее сестрой находились в разных плоскостях. И тут, пусть и мысленно, но столкнулись.

Впрочем, наверное, мы испытываем одинаковые чувства. Мне тоже еще не доводилось всерьез задумываться над выбором. И вот, пожалуйста. Наслаждайся. Представляй. Прикидывай. Что делать, если придется оставить кого-то одного.

На ум приходит – вешаться.

– А ты не проси, – она бросается ко мне на шею и ластится как одичавший домашний пес. Которому стоит только вновь поверить человеку, и он готов отдать ему все. Все, что накопилось в его душе за долгое время одиночества.

– И ты не проси.

Она долго ничего не отвечает. Сосредоточено кусает нижнюю губу и хлюпает носом. А потом с тяжелым вздохом произносит:

– Хорошо, не буду. Мы принесем ему мороженое, когда вернемся.

Мне бы глумливо улыбнуться, только представив эту картину. Но как-то не улыбается. Приподнимаю уголки губ в усталой полуусмешке и треплю ее по голове. Я совсем не уверенна, что Романов будет проявлять чудеса выдержки, терпеливо дожидаясь нас там же, где мы его оставили.

Хорошо, если он просто уедет. Молча. Не психанув.

А может случиться и нечто похуже.

Но ничего не случается. Ни через минуту, ни через час. На этот отрезок времени Романов исчезает из наших жизней, и мы о нем забываем. До тех пор, пока наши реальности вновь не столкнутся в одной точке.

Ришка продолжает крепко держать меня за руку. Не выпускает ладони ни на мгновение. Она вновь превращается в ту девочку, которую я до этого знала. До встречи с Романовым. Она улыбается, смеется, ни на что не жалуется.

Вдвоем мы смотримся гораздо гармоничней, чем втроем. Эта гармония не столько внешняя, сколько внутренняя. Когда в унисон. Мысли, слова, движения. Когда улыбки синхронны. Когда желания взаимны. Когда тишина не угнетает. Когда просто идешь и ни о чем не думаешь. И собственно уже совсем неважно, куда идешь. Лишь бы вместе. Потому что вместе проще. Потому что вместе не так страшно.

Рядом скользят люди. И время тоже скользит. Необоснованно быстро. Словно его подталкивают в спину. Ришка все больше молчит. Я тоже. Вокруг нас угрюмый парк, напичканный искусственной радостью. В нем есть все для веселья – лотки с сахарной ватой, хот-догами, воздушными шарами, мороженным и французскими каруселями. В нем есть родители с детьми и дети с собаками. У них есть выходной, а за ним следующий и следующий. Они могут радоваться сейчас, а могут потом.

– Давай, не будем возвращаться? – в ее черных зрачках надежда. Светится ярким огоньком. Она, так же как и когда-то я, думает, что реально просто взять и не вернуться. Сбежать, не оглядываясь.

– Мы вернемся, – по ее рукам течет сахарная вата. Ришка держит ее за тонкую палочку, но не ест. Сладкие розовые капли текут по пальцам и падают на землю. – Выброси, если не ешь.

– Просто не отдавай меня.

– Мы уже опаздываем.

– Аня! Ты меня слышишь?!

Нет. Не слышу. Не хочу. Я тяну ее за руку на выход. Я так быстро иду, что она не успевает за мной. А потом начинает сопротивляться, но так слабо, что я практически не замечаю. Не замечаю и забываю, что сил для таких длительных и стремительных прогулок у нее совсем не много.

– Мы еще не купили мороженое, – ее голос дрожит и наливается слезами. – Подожди! Мы не купили мороженное!

– К черту!

Мы с одинаковой скоростью приближаемся к одинаковой истерике.

Невозможно считать хорошим день, в котором так много слез и истерик.

– Нет, нет, нет, – она вдруг падает на колени и воет как маленький волчонок. Надрывно. Жалобно. Заикаясь и спотыкаясь на словах.

Невозможно изобразить из себя то, чем ты не являешься на самом деле. Как бы тебе этого не хотелось. Все равно наступит момент, когда придет понимание. Понимание поражения.

Если соблюсти хронологическую последовательность дальнейших событий, то получится, что день, который и так-то нельзя было назвать удавшимся, рискует стать худшим в жизни.

Романов все-таки дожидается нас там, где мы его оставили. Может быть, в другой ситуации меня бы это и удивило. Но не удивляет. У меня уже просто не хватает места на удивление. Как будто, у человека есть определенный спектр эмоций, которые он может испытать за сутки. Так вот, все что можно, я уже испытала. В основном, по отношению к себе. На других не хватает. Лимит исчерпан.

Он ничего не говорит, когда мы молча садимся в машину. Словно это в порядке вещей. Ришка протягивает ему мороженное. С видом великомученика, отдающего последнее, что имеет. А я меланхолично наблюдаю, как он на мгновение закрывает глаза и плотнее сжимает челюсти.

Общение с детьми явно не его предназначение.

Общение с детьми явно не мое предназначение.

Мы не знаем, как себя с ними вести. Хоть и понимаем, что обижать нельзя. Что если обещаешь – выполняй. Что если даешь надежду – оправдай. Не подведи. Если надо – научись. Но только не обмани.