Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути - читать онлайн книгу. Автор: Захарий Френкель cтр.№ 243

На основе изученных мною за последние годы новых материалов по демографии и санитарной статистике во всех странах мира, я начал в 1959 г. в сотрудничестве с доцентом Т. С. Соболевой работу по расширению и дополнению новыми материалами моей прежней работы «Демография и санитарная статистика в графических изображениях», до того времени не изданной. Составлены были новые серии графиков о динамике возрастно-полового состава населения СССР с распределением его по возрасту, полу и разделению на городское и сельское, с использованием материалов переписи 1959 г., а также и во всех странах социалистического лагеря, в странах Европы, Америки, Азии и в Австралии.

Я продолжал участвовать в собирании, анализе и санитарно-гигиеническом освещении материалов о развитии в СССР использования канализационных вод в так называемых «земледельческих полях орошения». По этой проблеме мною в сотрудничестве с постоянными участниками в этой работе доцентом Б. Г. Ходасевичем, доцентом А. Г. Подвысоцким и проф. Бабаянцем собирались материалы о работе имеющихся полей орошения (в Минске, Одессе, Харькове и др.). В итоге мы составили ряд записок для представления как непосредственно в проектирующие организации, так и в высшие инстанции и поместили несколько статей в органах печати («Ленинградская правда», «Гигиена и санитария», «Медицинский работник»).

9 апреля 1959 г. по приглашению дирекции Сельскохозяйственного института в г. Пушкине я участвовал в специальном совещании по вопросу об использовании сточных вод канализации этого города путём строительства земледельческих полей орошения в совхозе «Детскосельский». На этом совещании я сделал доклад на тему «Научные основы и значение в свете задач семилетнего плана и XXI съезда КПСС проведения глубоких исследований вопроса о полном отказе от спуска канализационных вод в реки и водоёмы общего пользования и передаче их для земледельческого использования на землях колхозов и совхозов». Такого же рода доклад был сделан мною 19 ноября 1959 г. в специальном заседании, созванном Обкомом КПСС Ленинграда и Ленинградской области по развитию земледельческих полей орошения для очистки и утилизации сточных вод канализации периферических районов Ленинграда.

Из воспоминаний, связанных с 1959 г., особенно глубоким и нестираемым остаётся у меня воспоминание о поступлении в глазную клинику для операции катаракты и о непрерывном сужении круга возможных для меня работ вследствие почти полной потери зрения и очевидной невозможности прочитывать как всю текущую литературу, так и мои собственные записи. Сколько помню, в феврале и марте я относительно легко перенёс заболевание гриппом. Казалось, что грипп закончился, но вдруг неожиданно началась сильная боль в глазных яблоках и вызванная этим тяжёлая головная боль. Открылась неудержимая рвота, продолжавшаяся в течение целого дня. Это вызвало большое беспокойство Екатерины Ильиничны, которая организовала тщательное обследование терапевтом состояния сердечно-сосудистой системы и исследование невропатолога, давшего заключение о полном отсутствии у меня каких-либо указаний на заболевания, связанные с кровоизлиянием.

Через день или два после этого, оправившись, я попытался приняться за обычную работу, но с горечью обнаружил настолько сильное ухудшение зрения, что делу не помогали ни телескопические очки, ни увеличительные стёкла. Мою тревогу за полную потерю зрения разделяла со мною Лёля, и по её настоянию я был вместе с нею в Институте глазных болезней на Моховой улице. После тщательного обследования было установлено резкое прогрессирование катаракты обоих глаз, в особенности правого, которым я, собственно, и пользовался до тех пор при работе. Я довольно твёрдо решил не обсуждать вопроса о возможности операции катаракты. Пример весьма краткого срока пользования зрением для чтения и письма у сестры моей Жени после операции по удалению катаракты приводил меня к заключению, что не стоит подвергаться операции на девяностом году жизни, когда у меня иссякла уже надежда на сколько-нибудь длительный срок предстоящей жизни вообще.

Однако постепенно Лёле всё же удалось уговорить меня побывать у известного офтальмолога — профессора Тихомирова — и посоветоваться с ним. Вместе с нею я был принят Павлом Ефимовичем у него дома. Обследовав состояние катаракты, профессор очень настойчиво посоветовал, не откладывая произвести операцию на правом глазу, который всё равно уже никакого участия в зрении у меня не принимал.

Я воспользовался его предложением и поступил к нему в клинику в конце мая. Нужно сказать, что при всём моём нежелании пользоваться какими-либо привилегиями в клинике, мне всё же были созданы максимально мыслимые удобства и преимущества: отдельная палата со всеми удобствами — настольной лампой и радиоприёмником и т. д. Мне оказывалось исключительное внимание при больничном уходе и особое внимание со стороны как самого профессора, так и врачебного и ухаживающего персонала.

Но и в этом положении передо мною отчётливо и ясно вырисовались некоторые трудности и тяготы, неизбежные при лечении в стационаре. Первой и основной трудностью, представшей передо мною, было отсутствие занятости, проблема, чем заполнить своё время, остающееся совершенно свободным после врачебной консультации и больничных процедур. Этот вопрос встал передо мною тем более остро, что ни читать, ни писать по состоянию зрения я не мог. Но как же все остальные заполняют это время? Если они и не лишены зрения, то не у многих есть и хватит настойчивости всё время отдаваться чтению. Они неизбежно начинают привыкать к чрезмерно долгому, часто совершенно не показанному постельному пребыванию, томятся скукой, сосредоточивают своё внимание на всяких болевых ощущениях или даже мнимых болях, или начинают приобретать привычки занимать время всякими пустыми разговорами и пересудами с соседями по палате.

Первые дни я пытался занимать своё внимание восстановлением в памяти литературных произведений, затем отдельных отраслей тех знаний, на которых особенно было сосредоточено раньше моё внимание, или на разных разделах курса той или иной науки. Это хоть несколько смягчало страдание от вынужденного безделья. Естественно, что моё внимание привлёк к себе весь вопрос о создании атмосферы занятости больных при помещении их в стационар, который у нас так мало привлекает к себе внимание клиницистов и всех вообще больничных врачей.

Гиппократ в своей обращенной к врачам статье «О благоприличном поведении» (ГИЗ, 1936, избр. тр.) говорит, что «где нет праздности, там нет и проистекающего из неё зла, ибо праздность и ничегонеделание ищут порочность и влекут её за собой. Напротив того, бодрость духа и устремление ума к чему-либо, приносит с собой нечто направленное к укреплению жизни».

В течение многих лет — с 1946 по 1952 гг. — я ежегодно по предложению дирекции Ленинградского института для усовершенствования врачей читал для всех циклов, как клинических, так и теоретических, лекции по гигиене больничного дела. В этих лекциях я, между прочим, останавливался и на вопросе значения для успеха лечения в больнице тщательного продумывания системы занятости больных. Так же, как организуется хорошо продуманная система питания больных и их лечение, так необходимо индивидуально для каждого из больных разработать круг мероприятий по достаточной занятости, дабы они не сосредоточивались на своей болезни. Как известно, в больничном деле некоторых зарубежных стран вопрос о занятости больных уже давно вошёл в повседневный обиход больничного уклада жизни.