Ледяное забвение - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ковалевский cтр.№ 18

Тем временем противники нацистского режима из абвера организовали утечку информации о коварных намерениях Гитлера. Сообщение о подготовке нескольких рот эсэсовцев для инсценировки польского нападения, к которому прилагался протокол недавнего выступления фюрера перед командованием вермахта, было передано через руководителя берлинского бюро «Ассошиэйтед Пресс» в британское посольство.

Из-за того что планы Гейдриха фактически были раскрыты, ему пришлось срочно отменить несколько «нападений поляков», и главной стала операция в Глейвице — ведь там находилась радиостанция, которой в этой провокации отводилась важнейшая роль.

Накануне вторжения в Польшу, когда немецкая армия начала выдвижение к исходным рубежам на польской границе, в гостиничном номере Альфреда Науйокса раздался телефонный звонок. Подняв трубку, он услышал всего два слова: «Бабушка умерла», — это был кодовый сигнал от Гейдриха начать акцию по захвату радиостанции. Рейхскриминальдиректор политической полиции Генрих Мюллер, отвечавший за доставку в Глейвиц «консервов» — переодетых в польскую военную форму узников концлагеря Заксенхаузен, — получил аналогичный приказ.

Изрешеченные пулями трупы немецких заключенных шеф гестапо Мюллер, срочно выехавший на место происшествия для проведения «расследования», выдал за польских диверсантов, но международная общественность скептически отнеслась к немецкой версии этого инцидента.

На третий день после вторжения вермахта в Польшу Германии объявили войну Великобритания и Франция, а вслед за ними Канада, Австралия, Новая Зеландия и Южная Африка, что для многих в Третьем рейхе, включая и самого Гитлера, стало ударом. В те первые дни сентября тридцать девятого фюрер, до последнего надеявшийся, что все закончится «вторым Мюнхеном», вряд ли отдавал себе отчет в том, что он развязал Вторую мировую войну.

Не дошло это еще и до Лени Рифеншталь. Как-то раз в застольной беседе Гитлер завел при ней разговор о том, что во времена правительства маршала Пилсудского можно было решить любую проблему между Польшей и Германией в рамках дружественных отношений. После смерти Пилсудского новое польское правительство откровенно враждебно стало относиться к инициативам Гитлера по возвращению рейху Данцига ^[11], но, несмотря на это, он заверял, что намеревается добиться согласия от Польши исключительно путем переговоров. Поэтому Лени не сомневалась, что только очень веские причины могли заставить фюрера принять решение начать войну с поляками. И даже если бы Гюнтеру удалось раскрыть ей глаза на дьявольскую сущность Гитлера, по личному приказу которого была осуществлена подлейшая пограничная провокация, вряд ли бы ее восторженное отношение к фюреру изменилось.

Благодаря покровительству Гитлера Лени Рифеншталь могла свободно заниматься реализацией своих творческих замыслов, а большего ей от него и не надо было. Она стала известной актрисой и кинорежиссером до своего знакомства с фюрером, о существовании которого впервые услышала лишь весной 1932 года после премьеры фильма «Голубой свет», ставшего ее режиссерским дебютом. Будучи соавтором сценария этой мистико-романтической легенды об итальянских Доломитовых Альпах, Лени придумала для себя главную роль девушки не от мира сего, живущей в горах в мире грез. Успех этой ленты был ошеломляющим. В Берлине «Голубой свет» чествовали как лучший фильм последних лет, Лени Рифеншталь мешками получала письма с восторженными отзывами зрителей, и даже Чарли Чаплин, успевший посмотреть фильм в Голливуде, прислал ей свою поздравительную телеграмму.

После прихода к власти Адольф Гитлер, этот несостоявшийся австрийский художник, создал для Лени Рифеншталь вполне благоприятные условия для работы, а главное, избавил ее от излишней опеки доктора Геббельса, заправлявшего в Третьем рейхе кинематографией, театром, прессой и пропагандой. И поскольку Лени, как особа, приближенная к фюреру, получила от режима максимум преференций, в нацистской Германии ее, похоже, все устраивало.

Правда, она как-то проговорилась Гюнтеру, что сожалеет о том, что в свое время отказалась от предложения американского кинорежиссера уехать с ним в Голливуд. Этот кинорежиссер уже сделал из Марлен Дитрих звезду мирового кинематографа и пророчил Лени Рифеншталь такой же успех, но на переезд в Америку она так и не решилась, упустив свой шанс покорить Голливуд. Но жизнь не кинопленка, назад ее не отмотаешь, и переснять уже ничего нельзя.

* * *

Выехав ранним утром из Берлина, киносъемочная группа Рифеншталь в тот же день поздним вечером прибыла в польский город Коньске, улицы которого были заполонены немецкими солдатами, военными грузовиками и мотоциклами с установленными на колясках пулеметами. Генерал вермахта не знал, где разместить свалившихся на его голову киношников. Он коротко, но любезно поприветствовал их и посоветовал оставаться в своих автомобилях по возможности ближе к автопарку вермахта, поскольку они находились рядом с линией фронта и могли попасть под артобстрел. Новоиспеченным военным корреспондентам пришлось коротать ночь в машинах, за исключением Гюнтера, — Лени по старой дружбе пригласила его составить ей компанию в палатке, которую она предусмотрительно захватила с собой. Ночевать вдвоем в одной палатке им было не впервой. Однажды они попали в грозу под Монбланом и за всю ночь не смогли сомкнуть глаз из-за непрекращающихся раскатов грома, а молнии били все ближе и ближе. Сейчас им пришлось засыпа́ть под доносившийся до них гул орудийной канонады, и несколько снарядов с жутким свистом пролетели прямо над их палаткой. Обмирая от страха, Лени с головой укрылась одеялом. Она не думала, что ее миссия будет столь опасной.

На следующий день их киносъемочная группа пошла на рыночную площадь, куда солдаты вермахта пригнали местных евреев и заставили их копать могилы для четырех немцев, убитых накануне польскими партизанами. В глазах польских евреев, которые, видимо, думали, что роют могилы для себя, читался смертельный страх. Окружившие их плотным кольцом солдаты издевались над ними, всячески оскорбляли и пинали. Лени такое скотское поведение немецких военных настолько возмутило, что она стала кричать, призывая солдат прекратить издевательства над поляками. Ее вмешательство вызвало у распоясавшейся солдатни дикое раздражение, и они стали орать: «Врежьте этой бабе!», «Пристрелите ее!», а один из них даже направил на нее оружие. Когда она оказалась под прицелом автомата, Гюнтер чудом успел оттащить ее в собравшуюся рядом толпу. Вдруг где-то неподалеку раздался пистолетный выстрел. Возникла паника, и немецкие солдаты открыли беспорядочную стрельбу по убегавшим полякам. Лицо Лени, на глазах которой военные учинили настоящую бойню, исказилось от ужаса, и в этот момент кто-то из солдат успел ее сфотографировать. Став невольной свидетельницей массового расстрела солдатами вермахта мирных жителей польского городка, Лени упала в обморок.

Случившееся произвело на нее столь угнетающее впечатление, что Лени сложила с себя полномочия руководителя специальной киногруппы и улетела вместе с Гюнтером на военном самолете в Данциг, куда вскоре прибыл и Гитлер. Получив приглашение фюрера отобедать с ним в отеле «Казино», она воспользовалась представившейся возможностью, чтобы сообщить Гитлеру о событиях в Коньске. Тот уже был о них проинформирован и заверил, что виновные в этом неслыханном для немецкой армии преступлении предстанут перед трибуналом.