Завтра может не быть - читать онлайн книгу. Автор: Анна и Сергей Литвиновы cтр.№ 37

Возле памятника Героям Плевны к нему вдруг подошел незнакомый немолодой чувак с пышными усами, в беретке и очках. Типичный командированный, какой-нибудь снабженец провинциального завода, прибывший в столицу выбивать фонды. «Снабженец» сказал:

– Приветствую. Пройдемся.

И только услышав голос, полковник понял: да ведь это шеф КГБ собственной персоной.

– Добрый день, Александр Николаевич, – с уважением к простой, но эффективной маскировке молвил Петренко.

Они отправились по бульвару вниз, к площади Ногина: плечом к плечу, чуть не под ручку.

По бульвару няньки и бабушки катали смешные советские коляски, прогуливая своих юных питомцев. Молодых мам в качестве сопровождающих особо не видно – отпуск по уходу за младенцем тут всего полгода, а далее пожалуйте на производство. Потому и приходилось юным мамочкам, которые сплошь трудились в народном хозяйстве, изворачиваться: нянек нанимать, родителям-пенсионерам в ноги падать, чтоб взяли на себя заботу за дитем. В крайнем случае – в ясли бэбика сдавать.

Зато – приятно посмотреть – гуляли все по бульвару свободно, ни о масках, ни о социальной дистанции никто и не думал.

– Хочу спросить вас о моих коллегах во власти. Как сложится их судьба? Вы вообще в курсе? – вопросил Шаляпин.

– Кто вас конкретно интересует?

– К примеру, Фрол Романыч Козлов?

Полковник сообразил: руководитель КГБ пытается вызнать, на кого из «кремлевских бульдогов» ему в случае заговора можно рассчитывать. Фрол Романович Козлов в настоящий момент, в середине пятьдесят девятого, был номинальным первым заместителем Хрущева по Совету Министров и членом Президиума ЦК. Кое-кто его даже считал преемником, вроде и сам Никита об этом обмолвливался.

Петренко не случайно пару недель перед тем, как его перебросили во времени, просидел в библиотеках и архивах, чтобы изучить окружение Шаляпина, биографии советских сильных мира сего. Поэтому ответил как по писаному:

– У Фрола Романыча карьера не сложится. Вскорости, а именно в шестьдесят третьем году, еще до смещения кукурузника, он получит тяжелый инсульт, от него так толком не оправится и скончается в шестьдесят пятом.

– Ну и слава богу, – не смог скрыть своей радости Шаляпин: видать, Козлова он недолюбливал. – А Косыгин?

Полковник понял, что Александр Николаевич сыплет вопросами прямо по списку заместителей предсовмина – главного человека в стране Хрущева. Фрол Козлов был первым из них, Косыгин – вторым. Видимо, Шаляпин искал, кто его сможет поддержать – ведь формально, кроме пугающей (многих) должности главы КГБ, другой власти за ним не числилось. Он не был ни замом Хрущева по Совмину, ни даже членом Президиума ЦК. Поэтому вопросы понятны: допустим, не станет вдруг в одночасье Никиты Сергеевича – и что? Кто тогда сможет поддержать Александра Николаевича в борьбе за самые высокие посты? На кого ему опереться?

– Косыгин в будущем проявит себя как человек Брежнева. В шестьдесят четвертом, после переворота, его назначат предсовмина, то есть на нынешнюю должность кукурузника, но он в игре за власть тоже проиграет, как и вы. Будет позиционировать себя крепким хозяйственником. Попытается в конце шестидесятых провести реформы, дать больше самостоятельности советским предприятиям. Реформы частично станут успешными, но быстро заглохнут. Косыгин пробудет главой правительства почти до самой смерти, а скончается в декабре восьмидесятого.

– Про Микояна я даже не спрашиваю. – Анастас был третьим по счету замом предсовмина.

– И правильно, Александр Николаевич, не спрашиваете. Он ведь верный друг Никиты Сергеича и даже на том пленуме, где Хруща будут снимать, единственный против него не выскажется, а всего лишь воздержится. После этого песенка Микояна, в политическом смысле, будет спета.

– Про Суслова я и так все знаю, – продолжил размышлять вслух заговорщик. – Начетчик, формалист, марксист, человек в галошах. Скучный тип – как можно на него опереться? А вот Бурцева? Смелая, конечно, лихая и член Президиума ЦК, но она ведь женщина.

– Да, времена, когда дамы будут управлять государством, пока еще явно не наступили.

– А что – наступят? – заинтересовался Александр Николаевич.

– Конечно! Но пока не у нас. Индира Ганди, дочка Неру, будет Индией рулить. Англией в восьмидесятые годы Маргарет Тэтчер станет править. В объединенной Германии канцлером женщина прослужила лет пятнадцать.

– Нет, у нас, в СССР, такое пока не поймут.

– Вдобавок Бурцева слишком много внимания любовным своим делам уделяет. Говорят, именно из-за них она в семьдесят четвертом году с собой покончит.

– Фу. Нет, такие руководители точно не нужны. Может быть, на Мазурова можно опереться? На Мжаванадзе?

– Провинциальные люди. Никаких связей в центре.

– На кого же?..

– Хотите мое мнение?

– Валяйте.

– Ни на кого вам, Александр Николаевич, не надо рассчитывать. Просто сбросьте все фигуры с доски, да и все. Полный переворот! Смена элит.

– Но ведь если случись что, немедленно соберется, в обязательном порядке, Президиум ЦК. Потом съедется большой ЦК. И кто из них за меня проголосует? Я ведь даже не кандидат в члены Президиума!

– А вам надо отменить и Президиум, и ЦК. Представьте, что произошел террористический акт. Неизвестные злоумышленники расправились одновременно с несколькими высшими руководителями партии и государства.

Шеф КГБ нервно оглянулся. Опасные, очень опасные слова произносил его собеседник: запросто можно пришить подготовку госпереворота и измену родине. Да и чем еще они, спрашивается, сейчас занимались? Но Петренко совсем не похож на провокатора, и в кармане у него магнитофона нет – люди Шаляпина тщательно проверили его временное обиталище на улице Чернышевского и не нашли там никаких записывающих устройств. Поэтому пан или пропал: высшую власть не возьмешь ручками в белых перчатках. Ведь обсуждать – только начало, когда-то придет пора действовать. А если бояться говорить, вообще никуда не продвинешься.

Человек из будущего меж тем продолжал:

– После ужасного теракта, чтобы удержать страну от кровавого хаоса и анархии, всю власть в свои руки должен взять временный комитет. Можно назвать его комитетом национального спасения – с вами во главе. Или ГКЧП – главным комитетом по чрезвычайному положению, как пытались в девяносто первом.

– А что было в девяносто первом?

Петренко краткими словами поведал Шаляпину о путче девяносто первого: как ранее, в перестройку, все и всех предал генсек Горбачев, а настоящие патриоты отчаянно попытались спасти положение и потерпели в итоге полное поражение.

– Не понимаю все-таки, – нахмурился Шаляпин. – Почему тогда ваш ГКЧП не добился своего?

– Народ выступил против путчистов, вышел на улицы, окружил живой стеной Белый дом, где засел еще один предатель – Ельцин. Спецназ КГБ здание штурмовать отказался.