1795 - читать онлайн книгу. Автор: Никлас Натт-о-Даг cтр.№ 91

Сетон опять похлопал себя по плечам.

— Может, так и надо. А может, и не надо. Во всяком случае, цифры в календаре роли не играют. Истина заключается вот в чем: жизнь слишком коротка, никто не успевает чему-то научиться на собственных ошибках. А из чужих страданий мы и подавно не извлекаем никаких уроков. Драконово семя уже в каждом следующем поколении. Ничто не меняется, в лучшем случае остается таким же, как было. Впрочем, я неправ: человечество совершенствуется. Мы изобретаем новое, еще более смертельное оружие, чтобы причинить другому такой вред, о котором вчерашние забияки даже мечтать не могли. Количество загубленных жизней нас не волнует. Мы будем водить хоровод вокруг могил, пока не попадется овраг, достаточно глубокий, чтобы похоронить весь род человеческий.

Сетон вновь засмеялся.

— Ты нуждаешься в подтверждении? Посмотри на нас. Кому дело до того, что я прав, если ты сильнее? Ты меня убьешь.

— Ну нет. Тебя убьет мороз.

— Пальт и в самом деле поумнел. Хотя вряд ли… если ты по-прежнему считаешь, что победил, умным тебя не назовешь. Главные негодяи живут и здравствуют. Как, впрочем, и всегда. Если у тебя довольно силы, можешь делать все что хочешь. Чего стоит все твое богатство, если ты подчиняешься написанным для бедных законам? А что касается врагов… ты видишь во мне главного врага. С таким же успехом ты мог бы назначить во враги морскую волну или падающий снег. Эти мерзавцы мной пожертвовали, потому что могут без меня обойтись, а ты у них на побегушках.

Кардель пожал плечами:

— Хоть что-то. Лучше, чем ничего.

Сетон до этого момента говорил убедительно и с жаром, а сейчас словно очнулся.

— Знаешь… честно говоря, я давно ждал этого момента. Не то чтобы с радостью… скажем так: со смешанными чувствами. Ничто из того, что я сделал или что увидел в жизни, ничему меня не научило. И, наверное, не могло научить. Но наконец-то понял…

Наступило долгое молчание… Сетон потряс головой, вокруг него взвился фонтан снега. И неожиданно засмеялся.

— Смотри-ка… мне уже не холодно.

Вытянул побелевшие руки и пошевелил пальцами, будто играл на клавикордах. Дрожь исчезла. Расстегнул ворот рубахи и посмотрел на Карделя.

— А если твой план провалится? Я жив пока…

Кардель сплюнул табак. Коричневая ранка на снегу мгновенно затянулась падающими хлопьями.

— Подождем малость. Нам торопиться некуда.

Они довольно долго сидели молча. Вдруг Сетон начал вертеть головой, всматриваясь между стволов в уже опустившуюся ночь.

— А отец, он… он так мне и не ответил… там…

Внезапно ветер усилился, поднимая свежую порошу. В воздухе заплясали снежинки.

— Мир гаснет… — медленно произнес Тихо Сетон. — Я смотрю в следующий… но там ничего нет. Темень… мрак.

Он замер со склоненной головой и заплакал. Слезы тут же замерзали, оставляя на панталонах смутно поблескивающие следы.

— Там никого нет… все пусто. Никто за мной не пришел…

Кардель долго сидел, не двигаясь. Дождался, пока рассеется облачко пара у рассеченной щеки, пока перестанет таять снег на посиневших губах. Наклонился поближе и постучал согнутым пальцем по остекленевшему глазу. Сел на прежнее место, устроился поудобнее. Начал было насвистывать старый военный марш, но тут же перестал: плохо слушались сведенные холодом губы. Попытался представить лицо нерожденного ребенка — интересно, сможет ли он когда-нибудь его увидеть? Пусть и в другой жизни. Хорошо бы родился похожим на мать, а не на него.

Неторопливо снял пальто и положил на снег.

Из оттаявшей земли, не обращая внимания на толстый слой сухой хвои и отшелушившейся коры, пробивается новая жизнь. Отовсюду слышится журчание проснувшихся после зимней спячки лесных ручьев.

На полянке вокруг обугленных сучьев полукольцом сложены камни, место, где защищенный от ветра огонь играет в любимую игру углов и промежутков. Лиза-Отшельница сидит на пне, закрыв глаза и подставив лицо долгожданному теплу. Даже глаза недостаточно закрыть, послеполуденное солнце просвечивает веки насквозь — волшебные, не встречающиеся в обычной жизни цвета, которым и названия-то не подберешь.

Шаги… пока еще далеко. Шуршание прошлогодних листьев, еле слышный недовольный хруст мелких сучков под ногами. Прислушалась — она сразу поняла, чьи это шаги. Кто еще может найти почти незаметную тропинку, кто знает, что она ведет именно на эту поляну? Это не тяжелые, целеустремленные шаги мужчины, старающегося наступить на все, что может сломаться под его ногами. Но что-то изменилось. Что-то, чему ей не удается подобрать название. Все ближе и ближе… Доведенное до совершенства, уже не подвластное разуму чувство опасности подсказывает: беги. Но она не двигается с места, не открывает глаз, прислушивается, как шаги замедляются и наступает тишина. Короткая, но кажущаяся мучительно долгой пауза.

— Он мне сказал, ты здесь.

Лиза шумно выдохнула и открыла глаза.

— А мне, чтобы я тебя ждала.

Потрепанная, но чистая одежда, бледное лицо, волосы заплетены в косы. Большой живот, хотя сама Анна Стина нисколько не поправилась. Она такая же — и в то же время другая. Хотя… если бы у Лизы было зеркало, она могла бы сказать то же самое про себя. Нечему удивляться. Прошел целый год, и какой год… Странно было бы, если бы он не оставил следа.

— Ты сказала, двое детей слишком много. — Анна Стина положила руку на пупок. — Даже один ребенок — и то обуза. Но… могу я остаться с тобой на этот раз?

Молчание. Анна Стина выждала немного.

— Этот лес… — тихо сказала она, — он полон памяти. Жуткой памяти. Я не хочу… не хочу, чтобы моя жизнь была навсегда отравлена ею. И твоя тоже. Помоги мне… вместе мы можем забыть все, что было. Это ребенок будет и твоим тоже.

Она опустила голову и покраснела — почему-то застыдилась.

— Но ты должна знать: у меня ничего нет. Все, что на мне, — и больше ничего…

И зажмурилась. Сердце билось, как кузнечный молот, и она не расслышала ответ.

— Лиза… что ты сказала?

— Я сказала, мне нужно придумать новое имя.

Анна Стина открыла глаза и увидела: Лиза плачет. Слезы бегут по щекам, пересекают багровую отметину. Солнце опустилось довольно низко; жарким золотом засветился подлесок, рои мошкары стали похожими на играющие в догонялки привидения. Донесся звон колоколов: сначала Хедвига Элеонора, за ней Юханнес, потом, еле слышно, высокие соборы Города между мостами.

Анна Стина обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

— Уже поздно. Скоро стемнеет. Я не хочу здесь оставаться.

— Ничего. Пойдем по звездам. Небо нынче ясное. Хотя это неважно: найду тропу и с закрытыми глазами.