Тайные поклонники Рины - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Муравская cтр.№ 45

— Думаю, на сегодня хватит, — ещё минут через двадцать, видя, что большинство уже давится зевками, подают голос старшие. — День вышел насыщенным, все устали. Пора отдыхать. И, пожалуйста, не шныряйте по темноте. Не создавайте себе и другим проблемы. Вряд ли кому-то хочется вместо отдыха искать ближайший травмпункт.

— А я совсем-совсем не хочу спать, — огорчается Рита, когда народ, лениво потягиваясь, начинает расходиться.

— Это твоё право. Но, пожалуйста, Маргарита, колобродь в палатке. Если это не будет мешать остальным, то хоть до утра, — просит её классуха.

— О, супер, — настроение подружки мигом поднимается. — Ринка, давай посмотрим все серии из сериалов, где чуваков крошат в их палатках?

Тьфу, блин. Ей что, мало было страшилок?

— Уберите от меня эту маньячку! Я отказываюсь жить с ней под одним брезентом! — ужасаюсь не на шутку. Мне и без этого не по себе от одного только факта, что я и мой сон будут не защищены железными дверями. Сказывается глубоко городская натура, выросшая в бетонных джунглях.

— Можешь заночевать в моей палатке. Со мной, — мигом находится Андрей.

— Лучше в моей, — подключается Вадик.

— Главное, не в моей, — категорически мотает головой Ян. — Я тебя знаю! Ты своим храпом нормально выспаться никому не дашь! — хихикает он и спасается бегством от моего карающего пендаля. Вот жук. Не храплю я. Так. Иногда слишком громко посапываю разве что.

Понятно, что всё это забава ради забавы. Никуда я от Ритки не денусь. Тем более что она тот ещё любитель разбрасываться громкими заявлениями. Спать она не хочет. Ага, как же. А сама, едва забирается в спальный мешок, тут же отключается. Секунда, и в полном отрубе. Зато я ни в какую не могу расслабиться и привыкнуть к новому месту.

В мешке тепло, но неудобно. Никак не получается найти нужное положение. И так ворочаюсь, и так. Прислушиваюсь к шумам вне палатки. Кто-то тоже не спит. И даже не собирается. Улучили момент когда преподы ослабили бдительность и повытаскивали припасённое спиртное. Сто пудов будут кутить теперь до утра, и это их бормотание тоже фигово помогает побороть бессонницу.

Сколько я уже так валяюсь? Час, два? Блин. Это что, до рассвета вот так мучиться? А потом весь день кляклым варенником ходить? Ну не-е-ет. Я так не хочу. Оставляю попытки уснуть и лезу в телефон, ловя на вытянутой руке хотя бы одну полоску связи. Таким же образом папе отправлялись сегодня сообщения с фотками.

Нет. Бесперспективняк. В инет нормально не залезть, ленту не полистать, в школьный блог не зайти, чтобы статью о Романцевских горах написать, даже с "N" не попереписываться. Смотреть ничего не хочется, для чтения электронных книг мозг отказывается соображать, а музыки я и так наслушалась сегодня.

Плюс, кажется, чай просится наружу, а для этого надо вылезать из тёплого укрытия и идти в импровизированный общественный туалет. Прекрасно. Да. Подобные недочёты я не предусмотрела когда с горящими глазами уговаривала Риту поехать сюда.

Терплю до последнего, надеясь, что прокатит, но нифига. Приходится всё же одеваться и выползать наружу. Костёр уже мерцает совсем слабо, так что подсвечиваю себе дорогу встроенным в смартфон фонариком. Ощущения, конечно, такие себе: бродить одной, в темноте с полным мочевым пузырём. Особенно после историй Яна, который сам давно и смачно хрюкает во сне в соседней палатке. И это я ещё храплю!

Кое-как добираюсь до нужного места, быстренько решаю свои проблемы и на цыпочках, будто вор-домушник, пробираюсь обратно к палатке мимо неспящей компашки, громыхающей жестяными банками с энергетиками и сладкими алкогольными коктейлями. Ещё и пыхтят. Дорвались, ребятки. Гадкий табачный дым аж сюда доносится, хотя они сидят чуть ли не на другом конце лагеря.

Фу. В ноздрях теперь противно щекочет. Собираюсь почесать нос, но роняю телефон. Наклоняюсь, чтобы поднять и спотыкаюсь об брошенный каким-то умником складной табурет. Ай. Да ну чтоб тебя!

— Погоди, я помогу, — слышу рядом, резко выпрямляюсь от неожиданности и кому-то с разгона залепляю затылком по лицу.

Ой.

Клянусь, слышу хруст. Фонарик торопливо высвечивает схватнзившегося за нос охнущего Арсения.

— Господи, — в ужасе прыгаю вокруг него, не зная с какой стороны подобраться и как помочь. — Прости-прости-прости-и-и!

— Нормально-нормально, жить буду, — задирая голову, успокаивает меня тот голосом Дональда Дака. Да что там нормально, если у него прям сквозь пальцы кровь течёт?

— Стой здесь! Никуда не уходи! — со всех ног лечу к своей палатке, спотыкаясь на ровном месте, но уже даже не замечая этого.

Влетаю внутрь, потроша рюкзак. Где, где они были? Рита даже не шелохается на шум, который я устраиваю. Вот это здоровый сон у человека. Нахожу что искала и бегу обратно. Шевченко стоит где велено, зажимая ноздри. Утягиваю его за рукав куртки к бревну, суетливо потроша пачку с бумажными платочками. Влажные салфетки тоже прихватила. И полотенце махровое для рук. Всё, что в поле зрения попало, то и забрала.

— Стой. На, заткни нос, — подсовываю ему сразу целую охапку платочков. — И не опускай подбородок.

— Да всё нормально, не наводи паники, — отмахивается тот, но слушается. Подбородок в крови. Рука в крови. Жуть. Зрелище просто жесть. Особенно при блёклом освещении, положенного на коленки подсвечивающего телефона. Он, видимо, замечает мой взгляд. — Похож я на вампира, а?

— На жертву неуклюжей растяпы ты похож, — виновато вздыхаю, влажными салфетками подтирая разводы на тыльной стороне его ладони. — Прости, пожалуйста!

— Да уже простил, хватит извиняться.

— Буду извиняться столько, сколько посчитаю нужным! Может, мне от этого легче?

— А, ну окей. Тогда извиняйся, конечно.

— Прости, — охотно завожу шарманку по новой. — Ты вообще почему не спишь?

— А ты?

— Не могу уснуть.

— Ну вот и я. Сидел, смотрю, ты идёшь. Дай, думаю, подойду, а то шаришься впотьмах одна. Подошёл…

И получил по моське. Ага.

— Прости, — только и могу что повторяться, заговаривая зубы чувству вины. — Сильно болит?

— Слегка.

— Сломан?

Арсений так активно начинает мять переносицу, что психосоматика срабатывает молниеносно. У самой всё начинает ныть.

— Не, не сломан, — выносят вердикт. — Кажется.

— Прости-и-и… — на меня с укором поглядывают сверх вниз. Сама догадываюсь, как уже надоела. — Прости, — блин. — Я ещё немножко. Честно, — в ответ зарабатываю снисходительное похмыкивание. Доброе, без ехидства.

Сидим так какое-то время. Кровотечение постепенно утихает, а гора использованных салфеток растёт. Я подаю, Шевченко отмывается. При таком освещении не особо понятно, но уверена, завтра не миновать опухлости. И, наверное, синевы.