Тайные поклонники Рины - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Муравская cтр.№ 34

— О, приношу свои извинения. Накладочка вышла. А то я уже слегка запутался во всех этих твоих…

— Папааа! Просто умолкни.

— Всё, понял. Затихаю. И ухожу. Не будем молодёжь смущать.

Ага, да щаз! Меня, значит, скомпрометировал, раскатав асфальтоукладчиком, а сам сухеньким выйти собирается. Фигушки! Моя очередь!

— Стопэ, куда это ты собрался! Может хоть представишь свою подругу? Кто учит меня вежливости, а сам халтурит? — перехожу в наступление я.

— А… Ммм, это Елена… — переглядывается с мирно стоящей всё это время женщиной отец. — Елена… Ты ж Александровна?

— Александровна, Александровна, — усмехается та, поправляя выпавший из пучка локон. Такая… статная дама. Под распахнутым пальто, как оказывается при ближайшем рассмотрении, прячется классическое платье-карандаш, туфельки на каблуке и свежий маникюр.

— Ну вот, это Елена Александровна. Моя, кхм… коллега.

Ага. Не надо свистеть. С коллегами так не милуются.

— Коллега? А ты со всеми коллегами кофеёк бахаешь после работы и неумело флиртуешь? — хитро уточняю я, с невинной улыбочкой беря под локоток его спутницу. — Вы не обращайте внимания, у него просто практики давно не было.

— Ариша, — строго цыкает папа.

— Что? Не мешай, моя очередь тебя позорить. Это святая обязанность дочери, но обещаю, — с неудобного положения делаю-таки кривое сердечко пальчиками. — Я сделаю это с любовью.

— Замри, Лен. Замри и не дыши. Не дай ей почувствовать свой страх, — советует вдогонку своей подружке родитель.

— Поздно, — насильно увожу жертву к выходу. Впрочем, она и не особо сопротивляется. — Итак, Елена Александровна, — внутренний журналист уже приготовил перо и чернильницу. — Первый и главный вопрос: вы готовите как, прилично?

— Вроде бы, — призадумывается та. — Не помню, чтобы жаловались.

— Чудесно, просто чудесно. А то мы те ещё троглодиты. А к взрослым падчерицам как относитесь?

— Очень даже положительно, — мадам едва сдерживает смех. Это мне нравится. Не надо нам скучных бук. Хотя может она просто того, с прибабахом? Вот и смеётся постоянно?

— Арина, не наседай! — бурчит за спиной негодующий папенька, идущий с Чернышевским следом за нами. На это лишь отмахиваюсь. Не-не, я ещё не закончила.

— А к вредным привычкам как относитесь? Он у меня любит пивко вечерком попить, залипая на реалити-шоу. Ну эти, дурацкие, где повара постоянно лаятся.

— Да чего уж греха таить, — признаётся коллега. — Я и сама могу порой бокал вина пригубить по настроению.

Пьющая значит. Хм. Алкоголичка в доме — горе в семье. Не очень хорошо, но если дело ограничивается всего одним бокалом, то сгодится.

— Окей. Последний вопрос: замужем? Дети есть?

По внешнему виду она точно младше отца, но не скажу, что прям сильно.

— Была. Детей нет.

Нет? Почему? Так. Тоже ставим на полях мысленный вопросик.

— Что ж, так даже лучше. Значит, квартиру делить не придётся, когда вы оба того… ну вы поняли.

— Арина Дмитриевна. Следите за языком, пока карманные расходы не урезал! — всё комментируют где-то на галёрке.

— Видели, с кем мне приходится жить? — многозначительно поигрываю бровями, поглядывая на Елену Александровну. — Мало того, что жмот, так ещё и шантажист.

— Арина, по кому-то явно ремень плачет!

— Так, опять пустые угрозы в ход пошли. По всей видимости, вынуждена вас оставить, — приседаю в недоделанном реверансе. — Рада была знакомству. Заходите в гости. Желательно со своей едой! Ааа, девочек бить нельзя! Мне ещё детей рожать! — с воплями спасаюсь бегством от замахнувшегося для "липового" поджопника родителя и, схватив вслух ржущего Вадика, утаскиваю его в противоположную сторону от "сладкой парочки".

— Дома поговорим! — кричат мне вслед, но я-то знаю отца и его интонации. Он ведь нисколько не злится, а бухтит так, для проформы. Типа, марку держит.

— И я тебя люблю! — сама едва сдерживаю смех.

Удачно поймав зелёный светофор на перекрёстке, прыткими зайчиками ускакиваем с Чернышевским на другую сторону улицы и дальше уже идём в привычном режиме, смахивая сладкие капли с расплескавшихся напитков.

— Вот такой вот цирк, — неоднозначно пожимаю плечами, как бы говоря: родителей не выбирают. — Поэтому я гостей к себе и не приглашаю.

— У вас высокие отношения.

— Выше строительных лесов. Не, я серьёзно. Он мой лучший друг. И у нас с ним нет секретов. От того удивительнее, что я про эту коллегу ни разу и не слышала. Я, значит, ему всё вдоль и поперёк выкладываю, а он… Никакой совести у человека.

— Может, он просто не хотел форсировать события?

— Или меня прятал. А то ещё не оценит Елена Александровна дополнительный чемодан со сломанными колёсиками в нагрузку к разведённому холостяку.

— Ну не знаю, я бы оценил.

Упс. Снова меня смущают. Блин. По ходу я катастрофически не предназначена для комплиментов. У меня от них вместо умиления ступор наступает.

Уходим в сторону сквера, где вокруг большой многоэтажной клумбы кто-то из гениев домоуправления раскидал невпопад лавочки. Реально никакой системы, это ж надо было так придумать. А с мусорками вовсе беда. Находим одну единственную и ту переполненную, но кое-как запихиваем опустевшие стаканчики.

— Можно вопрос? — спрашивает Вадик, когда мы поднимаемся по бетонной лестнице в горку. Нашёл время. Я тут уже тихонько выплёвываю лёгкие, а дыхалку и вовсе ступени на сороковой где-то оставила. Зато он даже не запыхается.

Притормаживаю, упирая руку в покалывающий бок. И вот какой толк от йоги, а? Лучше бы с Ритой в бассейн записались.

— Если ты про бредни папы, так ты не слушай, — передохнув, отвечаю уже почти не запыхаясь. — Он зимой без шапки ходит, вот мозги и сдуло. Чушь всякую несёт.

— Да нет. Я не об этом.

О.

— А о чём?

— Хотел узнать… — Чернышевский спускается на пару ступеней обратно вниз, чтобы мы оказались на одном уровне. — Ай, ладно. Не столь важно.

— В смысле, не столь важно? Нет уж, давай заканчивай мысль. Нельзя дразнить моё любопытство.

— Да я лучше сделаю.

— Что сделаешь?

В детали решают не вдаваться. Вместо этого его губы без предупреждения накрывают мои…

В грудной клетке зарождается такой трепетный волнительный мандраж, что аж ноги подкашиваются. Вадик не напирает, но некоторая настойчивость от него исходит, и именно она дезориентирует, застигая меня врасплох.

В расслабляющей эйфории прикрываю глаза, позволяя поцелую продолжаться, но ровно до того момента, пока не чувствую попытку перейти в более глубокую фазу. Нет, не могу. Хочу, но не могу.