И создал из ребра я новый мир - читать онлайн книгу. Автор: Эд Курц cтр.№ 4

Джоджо многозначительно хмыкнул и снова затянулся.

— Полагаю, вы знакомы с актом Манна, мистер Смит?

— Мне больше двадцати одного, — пропищала девица.

— Вы пересекали границы штатов по пути сюда?

В другом конце вестибюля Чарльз грохнул чемоданы на пол и прислонился к стене. Джейк потянулся за книгой в мягкой обложке и перелистнул ее туда, где остановился.

— Знаешь, я не обязан это выслушивать, — запротестовал мужчина.

— Конечно, не обязан, — согласился Джоджо. — Мы в свободной стране живем. И я думаю, в этом городе полно других местечек, где не посмотрят на то, что твоей подвеске — дай боженька — шестнадцать наскребется, куда уж двадцать один. Давай шевели батонами, дружище. Заодно проветришь от спиртного башку, и у тебя на нее хоть встанет.

«Мистер Смит» выпростался из хватки спутницы и выпятил грудь. В мгновение ока он из счастливого пьяницы превратился в разгневанного пьяницу. Джоджо кинул сигарету на потрескавшийся кафельный пол и раздавил ее подошвой.

— Ты не имеешь права! — начал лже-Смит, тыча пальцем Джоджо в грудь.

Ему пришлось схватить мужика за запястье, резко развернуть, заломить ему за спину руку. Лже-Смит вскрикнул от боли. Девушка комично закрыла лицо руками и ахнула.

— Мне, приятель, на самом деле плевать, что ты делаешь и где, — с участием в голосе проинформировал Джоджо. — Делай, что хочешь, но не в этом отеле. Вовлечение в аморальную деятельность несовершеннолетних противоречит закону этой страны, мистер Смит. Вина усугубляется, если она не из этого штата. Так что предлагаю тебе свести свою малолетку в одну из тех крысиных нор, что на восточной стороне города, где оплата идет по часам. Уверен на все сто процентов, там вас примут с распростертыми объятиями.

— Генри! — взволнованно пискнула девица.

Генри застонал и подался вперед, пытаясь унять боль в руке.

— Ладно-ладно, я понял. — Он всхлипнул.

Джоджо наклонился и посмотрел типу прямо в глаза. Ни гнева, ни обиды в них не было — одно сожаление по поводу того, что бедовые ноги принесли его на порог отеля «Литчфилд-Вэлли». Он отпустил Генри, и тот быстренько забрал в сторонку, нежно потирая ноющее от захвата запястье. Девица поспешила к нему, и он ворчливо бросил:

— Пошли, Беатрис.

Генри и Беатрис Смит, подумал Джоджо. Хотя, скорее всего, нет.

Парочка неуклюже вернулась к Чарльзу. Тот, пытаясь скрыть ухмылку, последовал с их багажом обратно на улицу.

— Одно хорошо — огоньку раздобыл, — протянул Джоджо.

Джейк закрыл книгу, заложив нужную страницу пальцем, и изогнул бровь, глядя на детектива.

— Ну и театр ты устроил.

— То не театр, а моя работа.

Действительно — просто работа. Джоджо не доставляло особого удовольствия гнать взашей таких людей, как Генри и Беатрис. Он даже не осуждал их за мелкие прегрешения. Ирония судьбы не укрывалась от него — человека, нынешним положением обязанного как раз попранием морали, и не простым адюльтером, а интрижкой с чернокожей бабой. Джоджо думал об этом всякий раз, выпроваживая очередную путану с клиентом или сурово извещая какого-нибудь черномазого, что подкуп ему не поможет. Черт возьми, ведь всем этим мистерам Смитам нужна койка под шлюху, а черномазым — под собственную позорную тушу. Но правила есть правила, и Джоджо платили за их соблюдение. Видит Бог, работа так себе, но ему повезло получить хотя бы такую — никто в городе не хотел принять на себя большой социальный риск, наняв такого изгоя, как Джордж Уокер. Гиббс был ослом, спорить не о чем, но лишь он не отмахнулся от Джоджо, только причмокнул фистулами своих дряблых губ и кивнул: мол, приступай к делам, ты принят.

У него было много причин отказать и ни одной — юридически обязывающей, ведь судья постановил отсутствие прямых доказательств сожительства Джоджо и Сары. Хотя и косвенных улик хватило на развод, утрату хорошего места в полиции и почти полного краха привычной, облюбованной жизни. Но Джоджо Уокер прослыл суровым сукиным сыном — пока Гиббс подписывал чеки и покуда крыша его тесного углового кабинета не протекала, он выживал и ни на что особо не жаловался. Просто делал свою работу, авторитеты не подвергал сомнению, спал всегда один — на маленькой койке за своим столом. Конечно, дамы здесь хаживали — в конце концов, отель, а не монастырь, — но Джоджо избегал их как огня, независимо от обстоятельств. Проблемами, исходящими от женщин, он был сыт по горло, и плевать на цвет кожи.

Чарльз материализовался рядом с Джоджо, неслышный как призрак, и произнес:

— Может, они были-таки женаты, мистер Уокер.

Джоджо снял шляпу и вытер лоб. Проклятый пот, как лето — всегда им заливался. Даже после захода солнца.

— Может, и так, Чарльз. Но я что-то усомнился. Девица — совсем еще ссыкуха. Так или не так, я должен защищать интересы отеля, правда?

— Святая правда, мистер Уокер.

Он нахлобучил шляпу обратно на голову.

— Джоджо, Чарльз, просто Джоджо. Все меня так зовут.

На автомате он сунул в рот еще одну сигарету и чертыхнулся, вспомнив, что спичек нет.

— Говным-говно, — пробормотал он себе под нос. Затем, повысив голос, обратился к Джейку: — Я в «Звездочет» пойду. Позвони туда, если понадоблюсь.

— Ты ж на смене.

— Тут ничего серьезного не происходит, а если и произойдет, я всего в двух кварталах отсюда.

— Ладно, беги скорее. Только смотри на глаза Гиббсу не попадись.

Джоджо в ответ поднял большой палец и, перекатывая во рту сигарету, шагнул за дверь, которую Чарльз услужливо придержал.

— Будьте осторожны, мистер… Джоджо, — напутствовал коридорный.

Он усмехнулся.

— Скоро вернусь, дружище.

Закусочная «Звездочет» находилась на углу Денсон-стрит и Мейн-стрит, ее западная сторона выходила на кинотеатр «Дворец» через дорогу, а южная — на бензоколонку Уэйда Макмэхона. Джоджо ввалился внутрь, тяжко ловя ртом воздух, плащ висел на нем этаким мокрым полотенцем. Блондинка-барменша улыбнулась ему, являя глубокие морщины на своем и без того употребленного вида лице.

— Кофейку, Джоджо?

— Да, Нетти, — прохрипел он. — Но сначала мне бы в сортир.

Он направился к задней двери, а Нетти налила в кружку водянистый бурый кофе.

Заперев дверь, Джоджо открутил до упора кран и долго, почти целую вечность, окатывал лицо и руки ледяной водой. Покончив с самоохлаждением, он уставился на свое отражение в грязном растрескавшемся зеркале. Лицо — совершенно обычное, если бы не сетка мелких побелевших шрамов, превращавших его в подобие шахматной доски. Глаза карие, волосы черные, липкими влажными прядями свисают на лоб. В любом другом городе такой видок привлекал бы быстрые вороватые взгляды изумленных обывателей, которые тотчас отворачивались бы, поняв, что их любопытство замечено. Но тут, в Литчфилде, его мордаху все знали, поэтому пялились подолгу и не таясь, обычно с презрением.