Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Рощин cтр.№ 29

Страница

Принято считать, что таковы нынче требования «современного капитализма»: мол, ничего не поделаешь, приходится работать вдвое больше, больше утомляться. Дело, однако, в том, что утомлением вопрос вовсе не ограничивается: водители «траков» не просто устают — они рискуют. Когда дальнобойщик вместо 10 часов за рулем проводит за ним все 20 — у него притупляется реакция, начинают слипаться глаза, становятся менее резкими движения. Это неизбежно. Особенно если это происходит ночью, на темной дороге, когда свет фар выхватывает из темноты лишь узкий участок трассы.

Все дело в том, что это — общая тенденция. По всей России на производстве возрастает, говоря попросту, уровень эксплуатации — то есть когда рабочего вынуждают (часто — практически за те же самые деньги) выполнять больше работы за меньшее время. Это считается хорошо, это «рост производительности труда». Однако повсеместно этот самый «рост производительности» обеспечивается параллельным — а то и опережающим! — ростом уровня риска. Почему-то в нашей бедовой стране производительность растет вместе с опасностью самого процесса производства. Дальнобойщик тут только один из примеров, и не самый яркий.

Приведу еще несколько из того же ряда. Почти по всем «живым», то есть что-то производящим или перевозящим предприятиям в РФ за последние годы прошли не одна, а несколько волн так называемых «оптимизаций». Говоря проще — сокращений персонала. Штаты сокращали пачками, в итоге на множестве заводов, фабрик и комбинатов они нынче меньше не на проценты, а в разы — 3, 4, 5 и более. Принцип, очевидно, тот же, что и в случае с парой дальнобойщиков: избавились от «лишнего рта» — сократили издержки, следовательно, — увеличили прибыль.

Проблема, однако, в том, что «лишний» напарник не был совсем лишним — он все-таки должен был в определенные моменты вести машину. По идее, сокращение персонала надо было бы компенсировать какими-то иными мерами — автоматизацией там, или какой-то революционно более эффективной организацией труда оставшихся. На деле же во многих случаях вся «компенсация» ограничилась лишь повышением нагрузки на оставшихся. На них «повесили» функции уволенных напарников, с копеечной оплатой за совмещение или вообще без оной. Причем на многих предприятиях персонала стало не хватать просто физически — из-за чего работники вынуждены чаще трудиться сверхурочно, выходить на 2 смены подряд, переходить на 3-сменный график при 12-часовом рабочем дне и т. п. Естественно, в этом случае не так уж мала вероятность, что на переутомленном шахтере или слесаре скажется «эффект дальнобойщика». Отличие лишь в том, что если прикрывший на минуту глаза шофер улетит в кювет, то рабочий прозевает приближение сзади многотонного крана, а шахтер заснет на конвейерной ленте и свалится с 5 метров вместе с тоннами угля в углехранилище…

Но «оптимизация» и связанное с ней переутомление — далеко не полный перечень угроз. Все чаще в последнее время хозяева и менеджеры производственных холдингов с ужасом смотрят на цифры травматизма на своих предприятиях. Люди гибнут или получают серьезнейшие увечья, ведя себя так, словно вообще незнакомы с правилами техники безопасности. Они упорно работают в так называемой активной зоне огромных заводских агрегатов, проводят мелкий ремонт и уборку конвейеров без их обязательного выключения, проводят сварку, стоя на неустойчивой лестнице, гоняют тяжелые грузовики на повышенной скорости по гололеду, чинят проводку высокого напряжения, не отключая это самое высокое напряжение, и т. д. и т. п. Причем все это проделывают не какие-то новички, еще не знающие что к чему, а наоборот — опытнейшие работники, часто со стажем в 10, 20 и более лет!

Апофеоз — это, конечно, проникшие в прессу рассказы о шахтерах «Распадской», которые якобы сами специально портили импортные приборы контроля уровня метана в воздухе шахты. По сигналу о повышенной концентрации метана они должны были бы срочно прекращать все работы и подниматься на поверхность — но не захотели. Хотели делать план — вот и сделали.

Ко мне, как к специалисту по производственной социологии, обращались представители холдингов: проведите исследование, объясните — что происходит? Почему наши рабочие так себя ведут? Они что все — самоубийцы? Им жизнь не дорога?! Московские специалисты по корпоративному управлению персоналом говорили даже с некоторой обидой: мы их (работников холдинга по всей России) учим-учим, разрабатываем плакаты, правила по ТБ, заставляем все учить, сдавать зачеты и экзамены — а поди ж ты! Они все равно переутомляются, выходят на работу как сомнамбулы, лезут в активную зону, снимают очки и каски. Почему?

И излагали даже свою теорию, которую им хотелось бы подтвердить: мол, дело действительно в каком-то специфически искаженном восприятии реальности, присущем старым, опытным работникам, в каком-то притуплении чувства опасности, будто бы всем им свойственном. Другими словами, если говорить попросту: они очень хотели бы услышать, что рабочие немного (или «много») сумасшедшие, «не такие, как мы» — потому и лезут, куда не надо, и гибнут от этого.

Рассказывать о конкретных примерах из моего исследования я, естественно, не могу — не позволяют корпоративная этика, конфиденциальность и т. д. Но в этом и нет нужды. Для иллюстрации вполне достаточно информации, имеющейся в открытых источниках. Въедливым читателям могу лишь сказать, что я знаю, поверьте, гораздо больше примеров, чем привожу здесь, — причем из самых разных производственных сфер. Ситуация везде примерно одна и та же.

Я бы даже сказал, что это люди не просто нормальные, а супернормальные. Они работают за очень небольшие деньги, и их нагрузка действительно колоссальна, причем — постоянно растет. Я побывал внутри многих из этих предприятий (заказчики хотели, чтобы я изучил все «на своей шкуре») — некоторые из них показались мне буквально настоящим адом. Но там, в диких условиях, при нагрузках порой на грани физического выживания — они-таки дают продукт. Которым, между прочим, все мы так или иначе пользуемся.

Так вот вопрос, мучивший моих заказчиков из теплых офисов: хотят ли эти люди жить? Ответ таков: безусловно да. Так почему же тогда они идут — да, идут! — на постоянное, систематическое нарушение правил техники безопасности?!

Давайте вернемся на минуту к тем, с кого мы начали, — от рабочих к дальнобойщикам. Шофер спит 4 часа, 20 часов без перерыва гонит свою фуру по весьма и весьма непростым российским дорогам — все, лишь бы успеть «в срок». Вопрос — надо ли ему доплачивать, помимо платы за стандартные транспортные услуги, еще и за риск? Ведь он реально рискует своей жизнью?!

Если вы зададите такой вопрос грузоотправителю, то он сначала не поймет, о чем вы, а потом, вполне возможно, обидится. За что платить? Какой риск? Да, — скажет он вам, — допустим, что «дальнобой» уснет за рулем на 19-м часу «гонки» — и на полном ходу врежется в стоящую на обочине цистерну с бензином. Он, понятно, погибнет в огне. Но ведь вместе с ним погибнет и весь мой груз! К чертовой матери полетят обязательства поставки, груз не просто не придет вовремя — он не придет никогда!

Страница