Средневековье в юбке - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Мишаненкова cтр.№ 50

К XV веку эта операция уже не считалась чем-то из ряда вон выходящим, а как она проходила, можно представить по миниатюрам. Считалось, что Юлий Цезарь родился именно в результате кесарева сечения, и в достаточно многочисленных манускриптах, посвященных жизни этого великого полководца, очень любили изображать его рождение. На одной из самых известных, датируемой 1360 годом, присутствуют хирург, делающий разрез, ассистентка, придерживающая рот женщины открытым (считалось, что ей надо дышать, чтобы плод не задохнулся), и акушерка, вынимающая ребенка. На более ранней обходятся еще без хирурга. А на более поздней, конца XV века, уже нет акушерки, все функции выполняют мужчины-врачи — началось вытеснение женщин из сферы родовспоможения. Впрочем, оно касалось только самых высших классов общества, все остальные продолжали рожать с помощью акушерок.

Здесь можно сделать небольшое отступление и упомянуть, что другой медицинской практикой женщин заниматься особо не допускали. Но тем не менее и полностью запретить им это не удавалось — сохранилось немало свидетельств того, что женщины не только принимали роды и ухаживали за больными, но и работали практикующими врачами. Я не буду подробно останавливаться здесь на том, что хирург и терапевт в Средневековье были не просто разными специалистами, они вообще учились в разных местах, состояли в разных цехах и почти никак не пересекались. Главное — женщины бывали и теми, и другими.

«Только очень немногие женщины были приняты в университетские медицинские школы, — пишет Клавдия Опитц, — Франческа Романо, которая получила диплом хирурга в 1321 г. от герцога Карла Калабрийского, была исключением, которое подтверждает правило… В Париже в 1322 г. Жаклин Фелисия де Алемания была незаконно отстранена от практики, поскольку она не получила университетскую степень. То же запрещение было наложено на Иоанну Белоту и Маргариту из Ипра, обе были хорошо известными хирургами.

Однако в других странах Европы, где давление академических институтов было менее интенсивно, некоторые женщины-врачи имели высокий престиж и процветающую практику. Во Франкфурте дочь городского врача продолжала вести его пациентов после его смерти; в 1394 г. она дважды получила плату городского совета за лечение наемных солдат. В следующем столетии городские документы показывают, что во Франкфурте было 16 практикующих женщин-врачей, некоторые из которых были еврейками; они, как кажется, в основном специализировались на заболеваниях глаз и глазной хирургии. Насколько много было женщин-врачей, целительниц и цирюльниц-хирургов, оценить невозможно, поскольку огромная часть их никогда официально не регистрировались. Записи касаются только врачей, нанятых городскими властями, изгнанных из города или подвергнутых запрещению практиковать…

Тем не менее, официальные записи свидетельствуют о присутствии женщин во всех областях медицины в течение Средних веков и после, даже в качестве военных хирургов, лечащих раненых солдат, — незначительное, но вездесущее меньшинство».

Отдельно можно сказать об Испании, на большой территории которой в силу арабского владычества подготовленные университетами врачи-теоретики были в меньшинстве, а основу здравоохранения составляли практики — хирурги-цирюльники и аптекари-терапевты, среди которых было и немало женщин. Даже после христианского завоевания Испании многие мусульманские врачи обоих полов продолжали практиковать, получали на это лицензии и успешно лечили как мусульман, так и христиан. В 1329 году в Валенсии под давлением цехового лобби женщинам запретили заниматься медициной, но этот закон еще долго существовал только формально, потому что многие богатые клиентки предпочитали лечиться у женщин, даже если у тех отобрали лицензию.

О женских профессиях еще будет отдельный разговор, а пока вернемся к теме родов, рождаемости и репродуктивного здоровья и затронем еще один связанный с нею вопрос.

Каждый раз, когда я что-то рассказываю по этой теме, меня обязательно спрашивают, как в Средние века обстояло дело с контрацепцией. И здесь в очередной раз проявляется разница современного и средневекового мировоззрений, причем связанная не с какими-то философскими или религиозными вопросами, а исключительно практического плана.

В нашем перенаселенном мире, с его трепетным отношением к детству и качественной системой родовспоможения, вопрос ограничения рождаемости действительно стоит очень остро. Настолько, что в некоторых странах эти ограничения вводятся законодательно. Но даже там, где государство хотело бы увеличить воспроизводство населения, люди сами не стремятся рожать. Общественным мнением установлены очень высокие требования к содержанию и воспитанию детей — к тому, как их кормят, в каких условиях они живут, во что одеваются, какое образование получают. В итоге многие люди просто не могут себе позволить больше одного ребенка.

В Средние века ситуация была совершенно другой. Не было ни ювенальной юстиции, ни всевозможных психологов, объясняющих, какой должна быть идеальная мать и как много сил и времени надо вкладывать в ребенка. Не было и трепетного отношения к детству. Да и длилось оно недолго. Зато детская смертность, да и смертность при родах были делом совершенно обыденным. Природа жестоко отсеивала слабых на самой ранней стадии, и людям было нечего ей противопоставить. По данным археологов, скелеты маленьких детей, не достигших семи лет, составляют до 20 % средневековых погребений, а в некоторые, видимо, неблагоприятные периоды — и до 30 %. Во время же эпидемии чумы детей вообще умирало в два раза больше, чем взрослых.

Причем детская смертность оставалась на примерно таком же уровне до самого конца XIX века. Например, П. И. Куркин в своем специальном исследовании и о детской смертности в Московской губернии за 1883–1897 гг. писал: «Дети, умершие в возрасте ранее 1-го года жизни, составляют 45,4 % общей суммы умерших всех возрастов в губернии». Да что там Средневековье и даже XIX век. В 1913 году, который так любят приводить в пример как год наивысшего процветания Российской империи, в этой самой империи умирал каждый четвертый младенец.

В других странах ситуация была примерно такая же.

То есть до XX века, при всех достижениях медицины в Новое время, все равно умирал каждый второй младенец. В XX веке — каждый четвертый. И только после изобретения антибиотиков младенческая смертность резко снизилась, и в 1946 году умирал уже только каждый десятый младенец.