Страшно близко. Как перестать притворяться и решиться на настоящую близость - читать онлайн книгу. Автор: Дональд Миллер cтр.№ 23

Осознание того, что я должен был рискнуть и раскрыться, чтобы любить или быть любимым Бетси, пришло ко мне окольным путем. Это произошло, когда я признался своему другу, психологу Биллу Локи, что боролся с писательским тупиком. Эти явления в чем-то схожи. Боязнь любить и ступор за клавиатурой – это все страх совершить ошибку, страх оказаться недостойным, боязнь обнажить свою душу и раскрыться по-настоящему.

Я написал свою первую книгу всего за восемь месяцев. Это был потрясающий опыт. Я курил трубку, гулял по горам Орегона и фантазировал о новом сюжетном повороте, а тем же вечером писал страницу за страницей, уверенный, что получу Пулитцеровскую премию. Я, конечно, ее не получил, но мне было все равно. Я любил писать. Любил это ощущение, когда слова слетали с моих пальцев и создавали новые миры.

Вторую книгу мне тоже нравилось писать. Я написал ее тоже за восемь месяцев, и опыт был таким же приятным, как и первый. Но пока я писал третью книгу, вторая стала бестселлером. И внезапно все изменилось. Люди в интернете писали о своей любви и ненависти к ней, и я обнаружил ужасное давление читательских ожиданий.

Я сидел за клавиатурой, в голове звучала их критика, и в каждой главе я находил столько недочетов, что слова перестали литься. Что еще хуже, вместе с критикой меня преследовала их похвала, и я до жути боялся, что никогда не оправдаю их ожиданий. На написание третьей книги у меня ушло больше года, а на следующую – два. Пятая заняла почти четыре года.

Все зашло слишком далеко. Как я уже сказал, разобраться помог Билл. Я пожаловался на проблемы в творчестве, и он сказал, что заметил, как изменился мой стиль письма.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Я имею в виду, что ты стал осторожен, – сказал он.

– Осторожен, – повторил я вслух. Слово прозвучало подозрительно правдиво.

– Осторожен. Я много чего у тебя читал, и в твоих ранних книгах мне больше всего нравилось, что ты говорил то, чего никто из нас не хотел говорить. Простые истины, ничего нового, но все же большинство из нас скрывает это, опасаясь, что его разоблачат.

Сомневаюсь, что Билл осознавал, какую роль эти слова сыграют в моей жизни. Он был прав. После успеха, пусть и небольшого, у меня сразу появилось, что терять. Более того, теперь от меня чего-то ждали. Это связывало по рукам и ногам. Внезапно просто быть собой стало рискованно.

Позже в том же году мне довелось прочитать книгу доктора Нила Фьоре, которая подтвердила подозрения Билла о моей чрезмерной осторожности. Книга называлась «Легкий способ перестать откладывать дела на потом» ^[22] и была посвящена борьбе с прокрастинацией. Доктор Фьоре предположил, что развитие в карьере похоже на хождение по канату. Чем больших успехов мы достигаем, тем выше над пропастью поднимается веревка. Когда мы что-то приобретаем, нам есть что терять. Успех разрастается ущельем под нашей карьерой, которое внушает опасность и страх. Страх подвести людей – одна из главных причин, по которой мы откладываем дела на потом.

Может ли что-то сильней отравить любое начинание, чем страх осуждения? Осуждение пугает нас и заставляет прятаться. Оно мешает нам быть самими собой, что, в свою очередь, не дает налаживать связь с другими людьми.

В прошлом месяце я прочитал в газете статью о мужчине, который за 27 лет говорил только с одним человеком. Он жил в палатке в лесу штата Мэн, читал книги и слушал старое транзисторное радио. Примерно раз в месяц он пробирался в город, чтобы залезть в ресторан или в дом престарелых и украсть еду с кухни. В конце концов, его поймали на краже банок фасоли из детского лагеря. Он рассказал полиции, что за три десятилетия произнес лишь одно слово – он сказал его туристу, которого встретил в лесу десятью годами ранее. Не считая этого, он уже много лет ни с кем не разговаривал.

Я рассказал своим друзьям об этой статье, и у них просто отвисла челюсть. Как вообще можно жить в полном одиночестве три десятилетия? Хотя мои друзья были ошарашены, я, как ни странно, все понимал. Мне ни на секунду не хочется становиться отшельником, но я искренне понимаю, почему кто-то решился жить в лесу в полном одиночестве, свободный от опасностей общения с другими людьми. Не потому ли месяцы писательства в одиночестве так меня умиротворяли, что хоть ненадолго я прятался от гнетущих переживаний о том, что подумают обо мне другие.

Встречали ли вы когда-нибудь абсолютно свободного человека? Готового сказать все, что он думает? Я говорю не о тех, кто хочет намеренно шокировать всех и привлечь внимание, а кто не осознает, что люди склонны к осуждению, и верит, что их примут такими, какие они есть.

Я встречал такого человека, и он был невероятен. Много лет назад я познакомился с парнем, который уже взрослым получил травму головы. На первый взгляд он казался нормальным, но после пяти минут общения впечатление менялось. Он нормально ходил и нормально разговаривал, но после травмы стал отталкивающе прямолинейным. Например, он мог отметить у кого-нибудь наличие лишнего веса, но без осуждения, просто проявляя любопытство.

– Влияет ли твой вес на самочувствие после долгой прогулки? Тебе теплее зимой с этим дополнительным слоем жира?

Признаюсь, были моменты, когда мне хотелось его задушить. И все же я завидовал ему – не потому, что он был груб, а потому что он не осознавал свою грубость. У него не было злого умысла, только странная черта – говорить именно то, что он думал.

После травмы он начал одеваться как художник. Носил красивые шарфы и копил деньги на очаровательную шляпу с широкими полями, лентой и маленьким перышком. Он носил яркие носки и любил долгие разговоры за ужином – насыщенные, веселые разговоры, которые с легкостью могли заменить десерт. Если в диалоге наступало затишье, он указывал на вас и говорил, что настала ваша очередь говорить:

– Теперь ты скажи что-нибудь интересное!

Сколько раз с тех пор мне хотелось указать на кого-нибудь пальцем и потребовать сказать что-нибудь интересное. С ним беседа никогда не останавливалась.

Я вспомнил о своем друге, потому что задумался, не единственный ли это человек среди моих знакомых, который проживет жизнь без сожалений. Это напоминает о том, что говорила Бронни Уэр: умирая, мы сожалеем о чувствах, которые остались заперты внутри нас.

Когда Билл отметил мою чрезмерную осторожность, я решил вернуться к старому себе, который чувствовал доверие и возможность выражать свои мысли и чувства. Чтобы построить карьеру, мне было необходимо столкнуться с фанатами и критиками. Каждый из нас рано или поздно должен принять решение, останется ли он самим собой или будет следовать ожиданиям других. Я знал, что меня не примут полностью. Риск раскрыть себя – это тоже решение, которое понравится не всем. Судьи ждут за каждым углом. Но для меня это больше не имело значения. Я не мог позволить себе бояться писать, а моя душа стремилась раскрыться и выйти из подполья. Я был голоден как профессионально, так и лично.