Тень Миротворца - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Респов cтр.№ 25

 - Погодите, отец Афанасий, а если мне попробовать по прибытии в ту же, например, Самару или другой крупный город заявиться вольноопределяющимся? Там же никто не знает, что я в ополченцах был...

 - Схитрить решил? Ну-ну, не тушуйся, Гаврила, думал я уж про то. Не выйдет. Для вольнопера у тя нет ни среднего образования, ни соответствующего документа. И получить тебе его здесь негде. Да и кто тя сермягу слушать станет?

 - Но я и грамоту, и математику знаю. Географию, историю немного, - решил я немного поскромничать, помня о пожелании Афанасия "не высовываться".

 - Грамоту? Ой, не смеши, Гаврила, видал я твои каракули. Ни ятя, ни ижицы на место поставить не можешь, не говоря уж об "и десятеричќном", фите и ере. Такое впечатление, что ты о них и слыхом не слыхивал. А падежи, а числа, а окончания? Прости, Господи. Э-эх! Самоучка... да ещё гордец. Нехорошо это. Грех. А для вольноопределяющегося шесть классов гимназии вынь да положь!

  Мда-а, я и забыл, как священник мне пару раз устроил своеобразный экзамен по правописанию. Счётом он быстро удовлетворился, но вот письмом. Провал был полнейший. Мало того что я с непривычки клякс наставил, так ещё и без задней мысли накропал текст с использованием орфографии двадцать первого века. Афанасий тогда долго затылок чесал да вздыхал тяжело.

 - Что же делать?

 - Есть выход, Гаврила! И для таких, как ты молодцов. Тока возьму грех малый за тебя. Отмолю, чего уж там. Скроем твоё свидетельство ополченца. Взять тебя согласился Иван Ильич Вяземский, добрая душа, военный врач РОКК, коллежский асессор, начальник полкового лазарета. Два вагона в эшелоне под его попечением, со всем скарбом и амуницией. Добровольным помощником поедешь до самой Самары. Вместе с выздоравливающими ранеными. А в армию пойдёшь охотником! Как до первого губернского или волостного Присутствия доедешь, так и обратишься. Это подходяще - добровольно вступить в Императорскую армию можно и без образования. Я тебе письмо рекомендательное написал, Иван Ильич, начальник лазарета, если справно помогать будешь, тоже обещался. Там у тебя в сухарной сумке ещё и письмо станового пристава нашлось, а ты не говорил. Там он казённо определил, мол, так и так: под судом или следствием не состоишь, не лишён права на государеву службу. Видать, дядька твой кое-чего на твой счёт уже думал, прямо как знал...вот оно как, с того света помог!

  Я покраснел, ускорив шаг, надеясь, что отец Афанасий не заметит. Надо же, за три дня так и не додумался все свои документы просмотреть. Тоже мне, попаданец-задрипанец. Письмо-то от товарища покойного дядькиного! Это же почище индульгенции будет!

 - Надо же, - прошептал я, - как повезло то.

 - Эх, паря! "Повезло". То промысел божий, не сумлевайся! - похлопал меня по плечу отец Афанасий.

  "Мне бы твою уверенность, бывший каторжник, - подумал я, - ведь промысел бывает не только божьим. Но за неимением гербовой, попробуем писать на простой. А пока - грех жаловаться!"

 ***

  На узловой, к моему удивлению, было не так много народу, как я ожидал. Короткий, очищенный от снега и наледи, перрон встретил нас с отцом Афанасием небольшим отрядом солдат оцепления, расставленных у каждого вагона и полицией в количестве трёх усачей солидной комплекции в тёмно-серых шинелях и небольших папахах с синим верхом. Один из них, отличавшийся наличием серебряного аксельбанта и другими, более сложными погонами, чем у остальных, увидев нас, поспешил приблизиться. Его шикарные усы и не менее выдающиеся бакенбарды заиндевели на утреннем морозце, придавая полицейскому начальнику, наряду с раскрасневшимся лицом, сходство с Дедом Морозом.

 - Батюшка Афанасий, доброго здоровьица! - голос у полицейского был слегка охрипший.

 - Спаси Господи, Фёдор Тимофеевич! - ответил коротким поклоном священник, - скоро ли отправят? - Он кивнул на вагоны, выкрашенные в зелёный и серые цвета.

 - Ох, терпения уж моего нет. Обещались в течение часа, - непритворно вздохнул полицейский.

 - Случилось чего? - поинтересовался отец Афанасий.

 - Так бягуть, сук-кины дети! Прости Господи, - перекрестил рот и подправил усы полицейский.

 - Дезертиры?

 - Оне, отец Афанасий, оне. Как запасников да очередников в дополнительный призыв стали набирать, так мужики и побёгли...сволота, - последнее слово полицейский произнёс почти шёпотом, но видно было, что эта проблема его порядком достала, - командующий даже приказал выставлять оцепления из комендантских рот, да куды там! Сговариваются, на ходу прыгають...

 - Поставили бы унтер-офицеров и наиболее надёжных солдат у дверей дежурить, окна заклинили, - моя дурацкая привычка думать вслух проявилась не в самый удачный момент.

 - Экий ты умник, паря! - полицейский отреагировал вполне доброжелательно, - думаешь, до тебя не скумекали? И морды били, и пороли, и внушали, - поросший редким седым волосом кулак начальника многозначительно возник перед моим носом, - поговаривають и до военно-полевых судов может дойти!

 - Государь Император не одобрит, - возразил священник, - и так народу русского на этой войне гибнет...насчитано. Разъяснять надобно, растолковывать грамотно. Тёмный народишко, крестьяне большей частью. Всё-таки русские, не бусурмане какие.

 - Да кто ж ентим в серьёз будет заниматься? Положен дополнительный призыв в военное время? Вынь да положь! И никаких сумлений. А оне бегуть. Чего бы не бегать, коль за первый побег, коль споймають не во фронтовом расположении - всего месяц рот арестантских? Эх... - лицо полицейского стало печальным, усы повисли. Но тут его взгляд снова остановился на мне, - а это тот самый ваш протеже, отец Афанасий? Что с того света вынулся?

 - Он самый, Пронькин Гаврила. Очень желает на фронт попасть. Охотник из Томской губернии. Сам сирота. Дядька его воспитал, еройский унтер с турецкой и японской компаний. Вот, решил поспособствовать, на эшелон определяю его.

 - Ишь ты! - хитро прищурился полицейский, - похвально. Германца бить надо грамотным, сильным войском, - он хлопнул меня по плечу. Я лишь моргнул не шелохнувшись. Удар, хоть и без замаха, был значительной силы, или усач рассчитывал меня проверить на крепость, - о, как! Не сковырнёшь! Наш корень, сибирский! Не подведи, паря, - искренне попросил полицейский.

  Наш разговор прервал паровозный гудок, сопровождавшийся почти двухметровым протуберанцем горячего пара в морозном сибирском воздухе, насыщенном до предела запахом креозота, запахом дальней дороги.

 ***

  Знакомство с низеньким, крепким, полноватым начальником лазарета вышло коротким. Иван Ильич, суетливый и занятый какими-то мелкими заботами, препоручил мою персону усатому унтер-офицеру с левой рукой на перевязи. Сам же военный врач вернулся к яростным препирательствам с каким-то типом в драном тулупе и заячьей шапке. Мельком я уловил, что разговор шёл о крупе и сахаре. Так я впервые, лишь мельком, начал вникать в будни Русской Императорской Армии.