Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной Войны. 1941–1945 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Зубов, Дмитрий Дегтев cтр.№ 66

За тот же 1934 год с завода № 92 по статье «за хулиганство» уволили 256 человек. ^[221] Типичный пример – поступок слесаря цеха № 4 Захлыстина, явившегося на работу в нетрезвом состоянии. В ответ на настойчивые требования администрации цеха оставить завод он устроил скандал с дебошем, обозвал заместителя парторга, председателя цехового комитета и начальника цеха паразитами, потом «угрожал расправиться с ними вне завода, обругав всех площадной бранью, пригрозив дать «по морде», угрожая убить зам. начальника цеха Ефимова».

К хулиганам, помимо выговоров и увольнений, применялись и воспитательные меры следующего характера: обсуждение на товарищеских судах и на рабочих собраниях, вывешивание карикатур и фотографий на видных местах в цехах и на проходных, а также разъяснительная работа. Одно время даже появилась мода ставить, помимо досок почета, еще и «доски позора».

Основным видом транспорта в те годы являлся трамвай, кроме того, многие рабочие ездили на поездах, маршрут которых пролегал через городские кварталы. На заседании завкома 10 мая 1934 года один из выступавших отметил, что во время езды на работу рабочие завода № 92, а также их коллеги со 112-го завода хулиганят, «в трамваях бьют стекла, плюют на пол, курят, отказываются платить за проезд». ^[222]

Этой же проблеме была посвящена заметка старшего кондуктора Моденова в газете «По рельсам Ильича» за 16 июня 1934 года под названием «Хулиганы бросают камни в пассажиров». В ней, в частности, рассказывалось: «От станции Канавино до станции Сормово пассажиры – рабочие завода «Красное Сормово» едут на 70 % без билетов в тамбурах и на подножках. При следовании поезда № 124 10 июня мне проводницами поезда было заявлено о безбилетных пассажирах. Когда я начал проверять у них билеты, они стали прыгать на ходу с поезда из дверей и окон. В этот же день они выбросили из вагона двух проводниц… Старшим кондуктором Вольновым два безбилетных хулигана были задержаны в поезде № 127: Опарин П. И. – рабочий литейного цеха «Нового Сормова», другой Родионов А. из литейного цеха того же завода». Кроме того, в заметке приводились факты «обстрела» поездов камнями при следовании через Сормовский район города Горького. ^[223]

Приехав на работу, рабочие не всегда чинно и дисциплинированно шли на проходную. В приказе директора от 14 января 1935 года говорилось: «Отмечаются случаи, что рабочие и служащие завода не выполняют требования часовых, вахтеров, перелезают через заборы и проволочные заграждения, не предъявляют пропусков, оскорбляют часовых». ^[224]

Не отставала в плане распущенности и обстановки, располагающей к хулиганству, и сельская местность. «Большеболдинский райком комсомола и районное отделение милиции до сих пор еще не поняли, что хулиганство является одной из форм классовой борьбы, и не ведут работы по ликвидации хулиганства, – писала газета «Ленинская смена» 18 июня 1935 года. – Ярким подтверждением этого является дело хулиганов Кобынина, Агапова и Кирсанова». Как выяснилось из материалов следствия, в клубе колхоза имени Ленина, что в селе Апраксине, шла репетиция концерта. Местные комсомольцы с энтузиазмом разучивали пламенные речовки. В разгар мероприятия в здание зашла пьяная троица. Кобынин, Агапов и Кирсанов в колхозе не трудились, общественной работой не занимались и в самодеятельности не участвовали. Им больше нравились идеалы Дикого Запада, а также герои произведений Майн Рида, которые пользовались в СССР большой популярностью. Поэтому троица устраивала похождения по болдинским «прериям», нападала на комсомольцев и устраивала дебоши в местных «салунах», по-нашему пивных.

В клубе хулиганы стали приставать к девушкам, паясничать, передразнивать поющих. Возмущенные комсомольцы Гвоздарев и Грызлов попросили их покинуть культурное учреждение. Тогда дебоширы вытащили Гвоздарева на улицу и избили. А при попытке задержать хулиганов последние, словно американские ковбои, стали отстреливаться из наганов и угрожать кинжалом. Комсомольская организация колхоза, возмущенная этой наглой выходкой, обратилась в районное отделение милиции с требованием сурово наказать «ковбоев». Местный «шериф», точнее – начальник райотдела Страхов, вскоре задержал Кобынина и Кº. Однако дело в уголовном порядке было им прекращено «за маловажностью». Вместо этого Страхов выписал хулиганам по 20 рублей штрафа и отпустил… Вскоре болдинские ковбои подстерегли комсомольца Гвоздарева и вторично избили его. Вот такое, понимаешь, гуманное правосудие было!

В прессе неоднократно подвергалась критике работа районных судей, которые оставляли на свободе матерых хулиганов и рецидивистов. К примеру, некий Баринов, хорошо известный на всю округу благодаря своим «подвигам», вечером 1 мая явился в досчатинский сельский клуб (Выксунский район Горьковского края), где местная молодежь культурно праздновала День труда. Там он избил нескольких человек, а одного даже порезал ножом. Судья Калинин приговорил хулигана к полутора годам лишения свободы. Однако тот обжаловал приговор в краевом суде. А чтобы Баринов, оказавшийся членом ВЛКСМ, до рассмотрения апелляции не парился в тюрьме, ячейка колхоза «Красные всходы» принесла судье поручительство. Причем просьбу отпустить преступника подписали даже председатель колхоза и председатель сельсовета. «Не устоял сердобольный судья перед таким документом, – рассказывал материал под названием «Выксунские судьи». – Сжалился над хулиганом, «товарищем» Бариновым, и отпустил его из-под стражи. Ходит теперь Баринов по деревне и выискивает себе новые жертвы. На днях он прилюдно ударил комсомолку Стрижову за то, что она отказалась с ним погулять…»

Дела на хулиганов лежали в судах годами. Доходило до смешного: к примеру, народный судья Стрижов однажды и вовсе осудил мертвого! А дело было так.

«…Сухопарый судья суетливо перелистывает объемистое дело о хулиганском поступке гражданина села Туртапка Дыркова.

– Ввести подсудимого.

Подсудимый в суд не явился.

Небольшой обмен мнениями, и суд решает судить заочно. Судья Стрижов зачитывает обвинительное заключение, из которого следует, что гражданин Дырков год с лишним назад «учинил озорное хулиганство». Допрос единственных в зале двух свидетелей занимает немного времени. Несколько больше уходит на прокурорскую речь… Убедительная и патетическая речь не оставляет у судей и следов сомнения в социальной опасности преступника, которого нужно немедля изолировать от общества. И суд выносит решение: гражданина Дыркова лишить свободы сроком на два года».

Для приведения приговора в исполнение в Туртапку немедленно выехал милиционер. Однако на вопрос незадачливого стража порядка, где проживает Дырков, местные жители указали на кладбище… Оказалось, что осужденный еще год назад помер естественной смертью от пьянства.

Сейчас многие уверены, что при Сталине у нас был порядок, нарушителей закона нещадно отправляли за решетку, а то и ставили к стенке. Еще 10 августа 1940 года Президиум Верховного Совета СССР принял указ о наказании тюремным заключением за хулиганство на предприятиях, в учреждениях и общественных местах, на языке преступников получивший жаргонное обозначение «указ десять-восемь». Казалось бы, во время войны этот документ, имевший силу закона, должен был реализовываться с еще большей суровостью, чем в мирное время. Однако в действительности советская милиция и прокуратура вовсе не спешили наводить порядок.