Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной Войны. 1941–1945 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Зубов, Дмитрий Дегтев cтр.№ 52

А ведь на самом деле в течение нескольких десятилетий государственный бюджет, как и в «проклятые царские времена», в основном формировался за счет поборов и налогов с сельского хозяйства. Ибо, как ни трудился великий вождь над индустриализацией, вплоть до 1960-х годов страна оставалась, по сути, аграрной державой.

Сельскохозяйственный налог был введен в 1923 году. Им облагались все возможные доходы крестьянской семьи в любой сфере. Вначале его размеры были невелики, однако по мере возрастания всевозможных расточительных трат и расходов с сельхозпроизводителей стали драть все больше и больше. В 1939 году твердые ставки сельхозналога были заменены прогрессивной шкалой, что позволило государству постоянно увеличивать его размеры. Налог брался с вмененного дохода, то есть налогооблагаемая база рассчитывалась по придуманной государством, взятой с потолка «доходности». С началом войны для крестьян была введена дополнительная надбавка к этому налогу в размере 100 % от его объема, которая в 1942 году была заменена военным налогом (от 150 до 600 рублей в год с члена хозяйства). Устанавливались размер получаемого с подворья объема производства сельскохозяйственной продукции и так называемые расчетные нормы ее доходности.

По сути, это был инструмент открытого узаконенного грабежа крестьян. Так, годовая доходность коровы оценивалась в 600 рублей. Колхозник был обязан уплатить с нее натуральный оброк (обязательные поставки в виде молока и мяса), а также обеспечить госзакупки по мясу и молоку по специально заниженным ценам, после чего еще и выплатить 50–60 рублей. При этом реальное состояние хозяйства финансовые органы не волновало.

В последующие годы сталинское правительство руководствовалось принципом: уж раз драть, так драть десять шкур! В 1942–1943 годах «нормы доходности» были искусственно увеличены в 3–4 раза, затем они еще четырежды возрастали в 1947–1948 годах. В результате к 1948 году норма доходности коровы составляла уже 3500 рублей в год! Кто-то же должен был оплачивать быстрое восстановление разрушенного после войны хозяйства. А в 1952 году Сталин обложил налогом цыплят, новорожденных поросят, телят и ягнят. Кроме того, сельхозналог колхозники были обязаны платить и с продуктов, которые им выплачивались в колхозе за трудодни. И это притом, что с этих выплат колхоз уже брал налоги. Не случайно многие «дойные коровы», то есть крестьяне, предпочитали переходить на содержание так называемых «сталинских коров» – то есть коз, налоги на коих были значительно ниже.

Помимо этого, крестьяне были обязаны покупать облигации государственных займов (которые, кстати, так и не были оплачены, фактически правительство объявило по ним дефолт), в порядке так называемого «самообложения» выплачивать всевозможные «добровольные сборы», платить налог за рыбалку, налог на собак и т. д. и т. п. Сельские школы, в которых училось большинство населения, были обязаны содержать сами колхозники, причем за свой счет платить зарплату учителям, а также закупать учебники и прочие материалы. То же самое касалось детских садов, больниц и других учреждений социальной сферы. «Средства сельскохозяйственного налога поступают в местные бюджеты, они идут на финансирование школ, больниц, культурно-просветительских учреждений в деревне, – писала «Горьковская коммуна». – От своевременного взноса сельскохозяйственного налога зависит дальнейшее поднятие благосостояния колхозников, рост культуры на селе».

Но отнюдь не все налогоплательщики покорно выполняли волю вождя и партии и молча несли денежки в кассу ради «роста культуры на селе». Многие колхозники попросту ничего не платили. Благо неуплата налогов – дело не политическое, да и никакого серьезного наказания за нее в советском Уголовном кодексе предусмотрено не было. Не являлась исключением и Горьковская область: в конце 40-х годов здесь разразился настоящий кризис неплатежей.

В нынешние времена к должникам попросту пришли бы судебные приставы и описали коров, свиней, коз, плуги, косы, вилы и другие предметы хозяйственного инвентаря. В сталинские годы сбор недоимок был возложен на депутатов сельских советов и членов постоянных районных финансовых комиссий. Именно они брали в руки списки неплательщиков и осуществляли подворный обход. Последние, понятное дело, не были рады непрошеным гостям, а порой и вовсе встречали их в штыки. Или в вилы…

«Вопиющие случаи имели место в некоторых деревнях и селах Варнавинского района, – рассказывала пресса. – Некоторые злостные задолжники по уплате сельскохозяйственного налога в открытую отказываются от выполнений законных обязательств перед государством, а в ряде случаев даже нападают на ответственных работников. Так, семья В. Никанорова из колхоза «Красный путь» в течение трех лет не уплатила ни копейки в бюджет. В. Никаноров неоднократно предупреждался о необходимости погашения задолженности и своевременной уплаты налога. Однако все требования им игнорировались. А когда 3 ноября с. г. работник райфинотдела Н. Маркин в ходе подворного обхода пришел в дом к Никанорову, последний вместе со своей супругой сначала вырвали у него из рук финансовые документы, порвали их, а потом вышвырнули Маркина за дверь. После этого Никаноров выбежал во двор с вилами и заявил: «А коли еще явишься, убью!» В том же колхозе имел место еще один безобразный случай. Депутат сельсовета А. Григорьев несколько раз стучался в калитку дома П. Батаева, который также задолжал государству сотни рублей в уплату сельскохозяйственного налога. Однако в ответ слышал только бранную ругань и угрозы. А все прикрепленные к забору уведомления о необходимости погашения задолженности Батаев публично рвал в клочья и заявлял: «Не платил и платить не буду!» Когда 5 ноября А. Григорьев в очередной раз постучался в дом Батаева, через забор на него вылили ведро с нечистотами. Товарищ Григорьев написал соответствующее заявление в милицию, однако никаких мер к хулигану пока не принято».

Многие отказывали «сборщикам налогов» в более вежливой форме, то есть попросту выворачивали карманы, скрывались или кормили обещаниями: мол, «денег нет», «отдам завтра», «продам капусту и расплачусь» и т. п. Любопытно, что среди неплательщиков зачастую оказывались не только «хулиганы» и несознательные крестьяне, но и сельские чиновники.

«Финансовая деятельность в Курмышском районе крайне запущена, – рассказывала статья «Уплата сельскохозяйственного налога – важнейшая обязанность». – По Болобоновскому сельсовету план по сельхозналогу выполнен лишь на 20,7 процента. Исполком сельского Совета и его председатель Спиридонов, ограничившись формальным обсуждением вопроса о финансовой работе, не сумели обеспечить правильной расстановки сил актива, не добились надлежащего учета уплаты сельхозналога, не повели решительной борьбы с людьми, уклоняющимися от взноса обязательных платежей. Да и где ждать от этих «руководителей» боевой работы по мобилизации средств, когда в числе недоимщиков оказались сам председатель сельсовета Ф. Спиридонов и секретарь парторганизации И. Шадымов?»

Многомиллионные долги по налогам образовались в Воскресенском, Спасском, Калининском, Вачском и других районах Горьковской области. Причем среди злостных должников числились как председатели колхозов, так и депутаты, ударники, члены партии. Ситуация складывалась настолько неблагополучная, что перед 1 декабря – установленный правительством срок для уплаты налогов – в прессе вышла целая серия публикаций, рассказывавших о значении налоговых сборов для выполнения пятилетнего плана и клеймивших позором должников. Был также напечатан доклад товарища Молотова с призывом «беречь и считать каждую советскую копейку».