Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Полещук cтр.№ 58

В середине мая 1926 года Димитров получил отпуск и отправился в Кисловодск. Он впервые ехал на Кавказ. За вагонным окном сменяли друг друга картины большой страны: крестьянские поля, перелески с грачиными гнездами, дымные заводы, терриконы шахт, ковыльные степи, цветущие сады, старинные городки и многолюдные села. На остановках торговки выносили к поезду съестное, пассажиры с чайниками бегали за кипятком, толпы штурмовали жёсткие вагоны. Червонцы, новая советская валюта с твёрдым золотым содержанием, котировавшаяся на биржах мира, стала ясным знаком возрождения экономики страны.

Вершины окрестных гор навеяли воспоминания о том, как они с Любой совершали восхождения на Витошу в компании с колоритным кавказцем Гурули. Узнать о его судьбе не составило труда. Самуэл Буачидзе был организатором советской власти на Северном Кавказе; в 1918 году он пал от вражеской пули, будучи председателем Совнаркома Терской республики.

В Москву Димитров вернулся спустя два месяца через Одессу, где заранее наметил встречу с болгарами-политэмигрантами. Одесская группа была второй по численности после московской. Однако выступить в интерклубе с докладом о положении в Болгарии и работе БКП было самым простым делом. Куда сложнее оказалось искать решение других проблем — безработицы, бытового неустройства и неясности жизненных перспектив соотечественников.

Делами эмигрантов занималась МОПР и специальная комиссия при болгарском представительстве в ИККИ. Димитров, используя свой политический авторитет, нередко обращался по эмигрантским делам непосредственно к руководству ИККИ или в советские учреждения. Десятки молодых людей удалось устроить на учебу в высшие учебные заведения, в том числе военные.

В конце 1925 года в Москву перебралась Елена, младшая сестра Георгия. Девушке пришлось пережить немало. Когда в Софии после взрыва собора начались облавы, полицейские агенты не обошли вниманием и дом матушки Парашкевы. Но ничего предосудительного при обыске не нашли. Да и не могли найти: Елена, обученная в комсомоле правилам конспирации и два года пребывавшая в подполье, заранее о том позаботилась. В Москве она поступила учиться в Институт журналистики, затем перешла в Международную Ленинскую школу — закрытое учебное заведение, созданное для подготовки кадров профессиональных революционеров.

Пребывание в Москве, длившееся почти два года, многое значило в формировании Димитрова как деятеля Коминтерна, стопроцентно признающего авторитет и историческую правоту партии большевиков и её лидера — Иосифа Виссарионовича Сталина. В ту пору в партии развернулась дискуссия, в центре которой фактически находился вопрос об исторической судьбе Советского Союза: станет ли он современной индустриальной, экономически и культурно развитой социалистической державой или ему суждено уйти в прошлое, став неудачным социальным экспериментом группы революционеров. Троцкий, основываясь на концепции перманентной революции, доказывал, что только череда пролетарских революций, поддержанных Красной армией, обеспечит социалистическое будущее СССР. И Зиновьев, слывший непримиримым идейным противником Троцкого, вдруг поддержал его, заявив, что технико-экономическая отсталость государства и его международная изоляция являются непреодолимыми препятствиями для победы социализма. Сталин обвинил их в капитулянтстве. Из тех же обстоятельств он делал противоположные выводы, предлагая без промедления взяться задело: «Не может страна диктатуры пролетариата, находящаяся в капиталистическом окружении, остаться самостоятельной, если она сама не производит у себя дома орудий и средств производства, если она застревает на той ступени развития, где ей приходится держать народное хозяйство на привязи у капиталистически развитых стран, производящих и вывозящих орудия и средства производства. Застрять на этой ступени — значит отдать себя на подчинение мировому капиталу» .

Проект Сталина противоречил предначертаниям классиков, предполагавших более или менее одновременное падение капитализма, которое начнётся с самых экономически развитых стран. Вместо ожидания мировой революции генсек большевистской партии предложил план переустройства огромной страны на социалистических началах, и эта задача не могла не увлечь Димитрова. «Коммунизм из книжки» обретал реальные очертания.

В сентябре 1926 года Георгий Димитров по паспорту на имя болгарского торгового агента Бориса Тумбева выехал в Вену на первый пленум Временного ЦК БКП. Он приехал на пленум с полномочиями представителя ИККИ; его статус как члена ЦК оставался всё еще под вопросом после выраженного ему и Мареку недоверия со стороны внутреннего руководства партии. В соответствии с поручением Димитров представил в докладе на пленуме панораму коммунистического движения от США до Китая. Не обошёл вниманием и такой интригующий момент, как предстоящая отставка Зиновьева. Ещё в августе Димитров писал в Вену Коларову: «Ясно, что Коминтерну предстоит серьёзная борьба с формирующейся интернациональной „ультралевой“ оппозицией, в которой русская оппозиция активно (хотя и прикрыто) участвует и даже играет руководящую роль. <…> Здесь всё подготовлено к фактическому и окончательному отстранению Зиновьева] от руководства] Коминтерном, хотя формально он ещё остаётся председателем. Он, собственно, сейчас в отпуске и совершенно изолирован от коминтерн[овских] дел» .

На пленуме Димитров высказался вполне определённо: против оппозиционных групп в ВКП(б) и Коминтерне следует применять меры не только терапевтические, но и хирургические, удаляя всё гнилое, что может погубить весь организм. По его докладу пленум принял резолюцию, в которой солидаризировался с решениями ИККИ и XIV съезда ВКП(б) о возможности построения социализма в одной стране.

Анкетный опрос участников пленума относительно событий трагического апреля 1925 года выявил господствующую точку зрения: «Не соответствует действительности, что тов. Виктор дал согласие на проведение апрельской акции». Формально вопрос о доверии Димитрову был снят, но верёвочка продолжала виться, и через некоторое время нелегальный Исполком партии потребовал вернуться к старому делу. В связи с этим Димитров посоветовал Мареку остерегаться в приватных разговорах острых тем и не высказывать личные суждения, ибо господствующий в ИККИ климат «всё превращает в политический капитал».

В конце 1926 года «новая оппозиция» в лице Троцкого, Зиновьева и Каменева и их единомышленников потерпела поражение на XV конференции ВКП(б). Сталину оставалось нанести заключительный удар в Коминтерне, где у оппозиции также имелись сторонники. Лидер Компартии Германии Эрнст Тельман, председатель первого заседания VII расширенного пленума ИККИ, огласил заявление Зиновьева: «Вследствие решений, принятых руководящими органами наиболее крупных секций Коминтерна, прошу освободить меня от обязанностей председателя ИККИ и вообще от работы в Коминтерне в настоящее время». Проект предложения о смещении Зиновьева подписали Клара Цеткин, Отто Куусинен, Пальмиро Тольятти и другие делегаты, в том числе и Георгий Димитров.

После пятичасового доклада Сталина «Внутрипартийные вопросы ВКП(б)» слово для разъяснения своей позиции получили Зиновьев, Каменев и Троцкий. Их выступления представляли собой последнюю попытку дать на международной площадке бой Сталину и другим сторонникам концепции строительства социализма в одной стране. Зал шумел, прерывал их криками «Долой!» По всему было видно, что шансов у оппозиции не осталось. Выступивший на пленуме Коларов перечислил исторические заслуги Зиновьева, но осудил его за «политические превращения». Участники пленума определённо поддержали Сталина. Сам он оценил результат со сдержанным удовлетворением убеждённого в своей правоте человека: «Расширенный пленум ИККИ прошёл недурно» .