Через полчаса я вышел на улицу встретить отчима. Он приехал
один, даже без шофера. Молодец, не испугался!
– Ну, что у тебя тут? – отрывисто спросил он вместо
приветствия.
– Пойдемте за мной, сами увидите, – пригласил я и пошел
вперед, а когда оглянулся, то заметил в руке у него пистолет.
– Спрячьте оружие, оно вам не понадобится. Только женщин
испугаете, – усмехнулся я.
Увидев Соню и Надежду Николаевну, он очень удивился. А вот
когда я проводил его в дальний угол помещения и показал труп маньяка, он
совершенно не выказал признаков удивления – очевидно, ожидал от меня чего-то
подобного.
– Ну? – вздохнул он, вопросительно глядя на меня.
Надежда мягко отстранила меня и начала говорить. Она коротко
изложила ему историю про маньяка и про убийство Марианны Ковалевой, Анны
Гордиенко, а также представила ему Соню. Про наши эскапады с бандитами она не
сказала ни слова, и правильно сделала. Отчим слушал недоверчиво. Хорошо, что
Надежда сама с ним объяснялась, я бы сорвался и нахамил.
– И вы можете все это доказать? – спросил отчим.
– Разумеется, – выбросила Надежда из рукава свой
главный козырь. – Во-первых, Соня подтвердит, что он ее похитил и
рассказывал подробно про все убийства. А во-вторых, у него дома по адресу:
Рябовское шоссе, дом тринадцать, квартира двадцать два – лежат дневники, где он
описывает свою жизнь и манию, начиная с тринадцати лет. Если наберетесь
терпения, то до убийств, думаю, тоже дойдете.
Открылась дверь, и вбежали пятеро здоровенных парней в
бронежилетах с оружием. Значит, этот тип подстраховался, велел группе захвата
заходить через пятнадцать минут после него. Отчим махнул рукой, и они опустили
оружие.
Потом вошли еще люди, они стали суетиться возле трупа, потом
расспрашивали меня и Соню. Надежда скромно держалась в сторонке, только раз ее
привлекли как свидетеля драки. Так прошло часа полтора, потом я заметил, что
Соня буквально падает с ног. В помещении было очень холодно, и она дрожала
мелкой дрожью. К тому же она звонила родителям и шепотом оправдывалась – не могла
же она сказать им правду. Судя по тому, что она после разговора совсем пала
духом, родители высказали все, что они думают о дочерях, не ночующих дома и
даже не соизволивших предупредить об этом престарелых родителей. К этому
времени нас уже оставили в покое, и Надежда Николаевна поговаривала о том, как
бы нам уйти по-английски, не прощаясь.
Она перехватила взгляд отчима и выразительно показала на
часы. Он отдал последние распоряжения и подошел к нам:
– Сейчас вы здесь больше не нужны. Но всех вызовут, и не
раз. Можете идти, вернее, я сам вас отвезу.
Мы высадили Надежду Николаевну у метро и поехали домой.
Маман, открывшая дверь, при виде нашей троицы окаменела на пороге. В жизни не
видел таких вытаращенных глаз.
– Здравствуйте! – пискнула Соня.
– Здра… но как же? – очнулась маман. – Сережа…
– Едем домой, Лена, – перебил он, – я все объясню.
А они тут сами разберутся.
– Разберемся, разберемся! – весело заговорила бабуля,
возникнув в дверях кухни, откуда доносились аппетитные запахи, и мы с Соней
дружно сглотнули слюну. – Вы не волнуйтесь, я за детками присмотрю.
Мы с Соней вошли в комнату, чтобы не толпиться в прихожей.
Она положила на стол многострадальную скрипку и огляделась. Потом погладила
кубки, потрогала нунчаку.
– Как интересно… я про это ничего не знаю… Ты расскажешь
мне?
– Потом. – Краем уха я услышал, как хлопнула входная
дверь, подошел к Соне и рывком притянул ее к себе. – Сейчас не до этого…
– Руки мыть! – донесся бабулин голос из
прихожей. – Успеете еще нацеловаться!