Дед - читать онлайн книгу. Автор: Клим Жуков cтр.№ 4

Я не захотел пойти на фарш, честно. Надеюсь, вы такое моё желание поймёте. Или как это говорят… мотивацию. Поплутал деньков пять, страхов натерпелся и добрёл до тех самых Складов, где верховодил тогда атаман Ферзь, царствие ему небесное, гниде такой! Да, да, до Складов, что за Ельчанском.

Пять дней в Пустоши без толкового оружия – многовато, тут ваша правда. Но так я ж не пионер из Победограда, я в Пустоши родился. Да и повезло, чего греха таить. Не попался на глаза мутанту, не влип в аномалию, лихие люди не заприметили. Заприметили, наоборот, люди фартовые – со Складов. Разница умозрительная, ведь фартовый парень для другого вполне может стать лихим, но не для меня.

Пошёл к ним служить, делать нечего. Жить-то как-то надо! Хоть и не жизнь там была, а чистое мучение. Я ж по их понятиям – дятел, шестёрка. Чтобы в тузы выбиться, надо быть по душегубному делу, или по воровскому, или по торговому. Душегуб из меня сами видите какой – никакой! Воровать не обучен. Насчёт торговлишки… необходимо сперва продать что-то ненужное, а после купить что-то кому-то нужное, а у меня и ненужного не было.

Хотя насчёт туза я загнул, мне бы до валета дотянуться, что по здравому рассуждению тоже не светило.

Словом, пришлось шестерить, ждать, когда шанс выпадет, но эта паскуда, как обычно, взяла перерыв. Видать, вся моя удача в селе Разъезжем вышла.

Скажи, мол, спасибо, что тебя, болезного, мутанты не порубали с остальными до кучи!

Оно, конечно, спасибо. Низкий поклон. Не в претензии, дай бог, чтобы и дальше так. Не подумайте только, что я ною или, там, давлю на жалость! От нытья толку всё одно никакого, а насчёт жалости – кому я нужен! Я просто описываю, как оно у меня складывалось. Или, как говорят умные люди… диспозицию.

Короче, скверный был год.

Невеста от меня ушла к бывшему лучшему другу. Да только без толку – скоро обоих порвали на кусочки в селе Разъезжем, а я подался в бандиты.

Незадолго до того на Складах поменялась власть. Ферзь поставил на пику бывшего атамана Петруху Нетопыря, а новая метла сами знаете, как метёт. Ферзь вообще – мужчина был серьёзный, а уж как в тузы вышел, так только держись. Никому спуску не давал, а давал, наоборот, пенделей – досталось и мне. Я ж молодой, едва к банде прибился, да и масть далеко не козырная.

Так что это был год не только мутанта, но и Ферзя. Звали его Василием Альбертовичем Фрязиным, но он больше любил погремуху свою фартовую. А как же! Ферзь! Звучит!

Ещё это был год Деда. Можно сказать, в его лице мне снова улыбнулась удача. Это, правда, как поглядеть. С одной стороны, он меня не угробил, хотя мог с полным основанием. Он же мне спас жизнь. С другой стороны, я залетел на нары. С третьей – нары в Победограде куда лучше могилки в Пустоши.

Дед – это фигура занятная.

Величали его всяко-разно. Кто Бородой (а ведь не было у него бороды!), кто Дедом, а кто просто говорил: Старый. Карапетян (ну, Фрунзик Карапетян, со Складов) звал его аксакалом. Что за аксакал такой? Чёрт его знает. Может, слово запомнилось неправильно – словечко-то чужое!

Но как ни назови, Дед – это Дед.

Возраста его никто не знал, и я не знал, что, впрочем, не показатель, так как сколько мне точно лет – я тоже не ведаю. Что-то между девятнадцатью и двадцатью. Или двадцатью двумя. Салага, одним словом.

Деду, ясен хрен, было больше.

Сколько – вот вопрос. Мне, например, не без интереса, да только пойди спроси у него!

На вид ему можно дать лет шестьдесят, а может и все семьдесят. Не удивлюсь, если бы оказалось, что полтинник, но это вряд ли. Такая, словом, консерва, что и в сто лет не поменяется. Весь седой, лицо в морщинах, а глаза острые. Сощурится, глянет – и аж до костей, если вы понимаете, о чём я.

Росту высокого, не сутулится, как оно бывает со стариками. Походка бодрая, я бы даже сказал, резкая. Словно в любую секунду готов побежать. Чисто пружина – не человек!

Но это всё ерунда.

Главное, этот тип жил в Пустоши один! Понимаете, граждане, один! Я, молодой, здоровый лоб за пять дней едва не обгадился! А он в одиночку годами, если не десятилетиями. Запросто бывал на Складах. При этом также запросто хаживал в Гарнизон к Кировчанину.

На Складах это не знал, наверное, только ленивый, но никто его не трогал, хотя за шашни с гарнизонными любого другого порвали бы на тряпки. И рвали, можете мне верить. Кстати, где именно он проживал, тогда было неизвестно.

К Деду мы ещё вернёмся, ибо вся история затеяна ради него. Но чуть позже. Пока про моё житьё-бытьё.

Устроился я на Складах подручным у Семёна, которого все погоняли Кухмистером. Кухмистер – это вроде как повар. Однако не хотел бы я оказаться на месте того, кто в цвет объявит Семёна поваром! Можно огрести до детского голоса. И можно было, и сейчас всё ещё можно. Дело такое: кухмистер – не просто повар, а начальник кухни. Семён говорил, что так называлась должность при королевских дворах.

Врал, наверное. А может, и не врал. Семён – человек образованный, нам не чета.

Короче говоря, как вы уже догадались, он держал кабак на Складах.

Не нужно думать, что этот подвижник общепита был просто подвижником общепита. Ошибка потому что. Многие её допустили, но выжили из них вовсе не все. Кабак у бандитов был чем-то вроде биржи: там искали заказы, толкали краденое, делились новостями (не задарма, конечно) и так далее. Но и покушать-выпить можно было, кабак всё-таки. Кухмистер же властвовал над всем хозяйством. И сам не гнушался грязненьким – денежки ведь не пахнут.

По молодости Семён был знатный налётчик. Мог и ограбить, и пришить, и долг стрясти. Мог и после – в кухмистерские годы, хотя предпочитал профессию посредника. Так оно спокойнее.

– Кто не сечёт, тот крепко устаёт, Вакса! – сказал он как-то, подсчитывая дневной барыш.

Вакса – это я. Вообще-то «ваксой» разбойнички называли водку. Я исполнял обязанности полового, подносилы то есть, а имени моего никто запомнить не удосужился. Ну и прикипело.

– Эй, волоки ваксу! – обычный крик в мой адрес.

Не звать же меня просто «эй»? Вот «вакса» и прилепилась. Что неплохо, потому как вызывает вполне положительные мысли. Или эти, как их… ассоциации. Было бы куда хуже проживать с кличкой вроде Унитаз или Корма (жопа то есть). В этой среде с таким прозвищем не жизнь – ад, потому как в прозвище окружающие справедливо видят твою суть. Откликаешься на Задницу, значит, таков и есть.

Пришлось бы драться. И дрался бы, будьте уверены. И, скорее всего, пришибли бы вашего юного друга за милую душу.

Так что Вакса – в самый раз.

Кроме того, меня погоняют Малым. Не знаю, как правильно писать: с заглавной буквы, или прописью, потому что это вроде бы и не кличка. Роста я невеликого, статью не вышел, да и возраст… ну вы уже поняли: малой.

Людское моё имя – Анатолий Андреевич Пороховщиков. Для друзей просто Толя.