Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Никонов cтр.№ 94

Второй автор — князь Жевахов. Когда его отпустили из тюрьмы, он уединился с сестрой в имении: «Мы оба сознавали, что не можем строить никаких планов на будущее, ибо были со всех сторон отрезаны и никуда не могли выехать, и что нам нужно примириться с фатально сложившимися условиями и… ждать, ждать без конца, когда эти условия изменятся… Привыкнув к строго размеренной жизни, где каждый час был заполнен определенным содержанием, я чувствовал себя несчастным, будучи выбит из привычной колеи жизни, не имея возможности совладать со своим настроением, не позволявшим мне сосредоточиться и управлять своими мыслями, и я то садился за письменный стол, то снова срывался, не зная, куда бежать и что делать с собою, и как скоротать несносные, тягучие дни… Ко всему этому прибавлялась неизвестность о завтрашнем дне, страх преследования, неизвестность о судьбе своих близких, друзей и знакомых, я не знал, где они и что с ними».

С предательством друзей, близких, подчиненных приходилось сталкиваться на каждом шагу. «Те самые люди, которые еще вчера так громко величались своим уважением к долгу, так высоко превозносили свою честь, были так чувствительны к требованиям личного самолюбия, эти люди сделались сегодня неузнаваемы. Одни по убеждению, другие «ради страха иудейска» пресмыкаются пред толпой и не только отдают ей все, чему вчера поклонялись, но даже старались авансом заручиться ее расположением, становились гнуснейшими предателями и подогревали разгоревшиеся преступные страсти толпы» ^[854].

Великая княгиня Мария Павловна подтверждала: «Даже те слуги, которые служили у нас много лет, иногда целыми поколениями, попали под влияние новых веяний. Они стали предъявлять требования, создавать комитеты. Лишь немногие сохранили верность хозяевам, которые всегда заботились о них, выплачивали пособие в старости, ухаживали за ними, когда они были больны, и посылали их детей в школу… Большинство наших слуг, которые многие годы жили в нашем доме со своими семьями, превратились в опасных врагов, готовых на любую подлость ради собственного удовлетворения, обогащения или благосклонности новых правителей… И мы не могли никого уволить; слуги образовали собственный совет и избрали председателя» ^[855].

Не случайно, что многие дворяне стали задумываться об эмиграции. Хотя для них, чьи предки веками были служилым сословием государства Российского, сама эта мысль была невыносимой. Бывший флигель-адъютант императора Мордвинов описывал эволюцию своих чувств к России: «Правда, я всеми силами старался продолжать ее любить, как невольно не перестают любить то близкое, родное существо, на которое почему-то негодуют. Но прежнее обаяние от нее исчезло. Исчезло надолго. Исчезла почти и гордость того, что я русский. Гордиться в то время можно было только за наше великое прошлое, за настоящее же современнику приходилось лишь краснеть от стыда» ^[856].

Кто-то оставался, пребывая в радужных иллюзиях, лелея надежду, что Россия одной ей ведомыми путями преодолеет «смутное время». Мария Павловна утверждала: «Мы даже не предполагали, что нас ожидает, и не помышляли уехать из России. Да и как мы могли? На Западном фронте все еще шла война; мы не могли бросить свою страну в военное время. Разве император не отказался оставить Россию в начале революции, хотя у него была такая возможность?» ^[857]

Осенью 1917 года дворянка Анна Андреевна Ахматова написала:

Дворянству дополнительно доставалось как разновидности «буржуазии», что вызывало у представителей родовитых родов высокомерное недоумение. Княжна Нино Павловна Грузинская возмущалась: «Появилось глупое наименование «буржуй». Ведь по-французски le bourgeois никак не могло применяться к аристократии или к кому-нибудь, кроме самого мелкого элемента… Поэтому мы много удивлялись, а затем много смеялись, узнав, что аристократию и военных подводят под понятие «буржуй», это стало несомненным завоеванием революции. Все эти абсурды, всякие глупости и подлости, которые чуть ли не каждый день становились известными изумлениями россиян, процветали благополучно под кровом крыл г-на Керенского и его банды» ^[858]. Потом «буржуазии», да и буржуазии без кавычек, будет не до смеха.

Февральскую революцию прогрессивно настроенные предприниматели встретили восторженно, как долгожданное избавление от ненавистного старого режима. 8 марта на встрече с министрами Временного правительства участники Совета съездов представителей промышленности и торговли, банков, горной и металлургической промышленности, общества фабрикантов и заводчиков Петрограда, Военно-промышленных комитетов, Московской биржи выразили полное доверие правительству и готовность всячески способствовать его усилиям, нацеленным на победу в войне ^[859].

Бизнесменам удалось воплотить в жизнь свою давнюю мечту: в марте было создана первая общенациональная политическая организация предпринимателей — Всероссийский торгово-промышленный союз во главе с Рябушинским. Купечество во многих местах начало образовывать собственные Советы и исполкомы. Первый революционно-патриотический порыв — немедленно понизить цену на мануфактуру, бакалейные товары, открыть специальные магазины для продажи товаров по сниженной цене» ^[860].