Когда умирает король - читать онлайн книгу. Автор: Элина Бакман cтр.№ 52

— Не могли бы вы еще рассказать что-нибудь о друзьях вашего мужа Матти? — спрашивает Хейди, когда женщина возвращается и садится. — Кто знал его лучше всех? Кто его самые близкие друзья?

Госпожа Эскола прищуривается, припоминая, затем произносит одно-единственное имя.

— Их выходит не так много, даже если считать меня. С возрастом Матти все больше любил бывать один. Он-то знает всех, но большая часть этих знакомых — приятели или те, с кем приятно поохотиться, например. Однако был человек, с которым Матти действительно близко сошелся. Это пастор, Антти-Юхани Форс.

Хейди кивает и записывает имя.

— Причем Матти не был верующим. Просто они дружили не один десяток лет, — уточняет госпожа Эскола и делает большой глоток. — А впрочем, черт его знает, что тут теперь творится.

Хейди заинтересованно смотрит на женщину и снимает куртку. Солнце нещадно палит прямо сквозь стеклянные окна, и комната постепенно превращается в парилку.

— Знали ли вы или ваш муж человека по имени Ларс Сундин? — спрашивает Хейди, не скрывая любопытства в голосе.

— Вполне возможно, но даже если кто-то такой и был, то точно не среди близких друзей Матти. Иногда мужчины представляют друг друга лишь по именам или даже по кличкам, которыми они пользуются на охоте, — говорит госпожа Эскола, и Хейди кивает. — Но никакой Ларс мне на ум не приходит.

— Мы еще не виделись с вашей дочерью, — осторожно начинает Хейди. — Не знаете, как можно было бы с ней связаться?

Женщина пожимает плечами:

— Тут я и сама не преуспела, но раз уж речь о смерти, можно надеяться, что семейный адвокат что-нибудь да придумает.

Хейди кивает.

Она остается для дальнейшей беседы с госпожой Эскола, а Ян принимается осматривать дом. Все очень стильно и дорого, однако не отпускает ощущение, будто что-то не так. Отдельные вещицы, книги и декоративные подушечки валяются на полу то тут, то там, обделенные вниманием хозяйки. Ян поднимается наверх и искренне радуется, заметив рабочий кабинет. Рабочий кабинет Матти Эсколы. В комнате стоит внушительное кожаное кресло, массивный дубовый стол и книжный шкаф, забитый по большей части литературой о политике и охоте. Яну бросается в глаза то, что некоторые из книг тоже лежат на полу. На стене висит голова какого-то рогатого животного. Во всем кабинете лишь одна фотография в рамке. Очевидно, семейный портрет. Печальным взглядом окидывает Ян этих мужчину, женщину и девочку. Он просматривает ящики в рабочем столе — ничего. Еще раз пробегается по книжным полкам — ничего. В конце концов он возвращается вниз.

Хейди замечает спускающегося Яна и поднимается с места. Госпожа Эскола продолжает сидеть в кресле гостиной, тупо уставившись перед собой. Стакан женщины уже пуст. Когда полицейские выходят в коридор, вдова не провожает их — так и сидит в своем кресле, измученная и тоскующая.

Ян и Хейди едут в гостиницу «Линна», перед их глазами проносятся деревья и поля для гольфа. Ян молчаливо перебирает в уме список задач. Какие из них теперь неактуальны для расследования?

Хейди тоже переваривает накопившиеся данные: ситуация раскрывается слой за слоем. И слоев много. Создается впечатление, что хельсинкское направление для их расследования менее полезно. Коллеги и близкие Сундина уже исключены из списка подозреваемых: у них алиби. С девушками, которые праздновали тогда вместе с Сундином, полиция уже встретилась: те оказались все же совершеннолетними и крайне молчаливыми. Криминалисты сказали, что в квартире Ларса была женщина — тут и без анализа ДНК понятно, что это Йенна Нюгрен, которая скорее жертва, чем подозреваемая. Интересно, может ли субъект опасаться, что Йенна что-то видела? Или то, что Йенну никто не трогает, должно что-то рассказать о субъекте? Возможно ли, что он эдакий защитник слабых, который делает больно лишь сильным мира сего или всяким подонкам? Убийца — умный человек, и жертвы отобраны тщательно, согласно какому-то определенному принципу. Сундин вел насыщенную ночную жизнь, ничем, однако же, не примечательную. Биографию Эсколы нужно изучить повнимательнее, но на сей раз — через рассказы друзей и знакомых.

Они сворачивают во двор гостиницы «Линна», и у Хейди звонит телефон. Ян слышит разговор, но разбирает не все слова. Звонящий уточняет, полиция ли это, потому что ему нужна Хейди.

— Поняла, мы с коллегой скоро будем у вас, — говорит Хейди и водружает мигалку на крышу автомобиля, чтобы встать на парковке перед гостиницей. — Вы точно хотите встретиться? — спрашивает Хейди, многозначительно глядя на Яна. — Спасибо, что позвонили, сейчас приеду, — она заканчивает разговор. — Звонила вдова, просила прийти женщину-полицейского. Похоже, в первый раз она о чем-то умолчала и сейчас хотела бы исправить это, но лишь в моей компании.

— Ну, поезжай, — говорит Ян, спешно покидая автомобиль. Дверь едва успевает захлопнуться, как Хейди уже вовсю мчится со двора, похрустывая шинами о гравий.

Хейди смотрит на семейный портрет, лежащий на стеклянном столике в гостиной. Этого фото здесь не было. Женщина, мужчина и дочь. Семья Эскола. Хейди разглядывает девочку, чей отец только что умер. Есть в ней что-то знакомое. Возможно, Хейди видит в крошке саму себя. На одно мгновение погружается она в воспоминания о детстве, в котором не было еще никаких расписаний, никаких обязанностей. Дни, такие легкие и яркие, напоминали веселую игру без какой-либо определенной цели, прерываемую только едой и сном.

— Хотите виски? — спрашивает госпожа Эскола прямо в дверях, и Хейди соглашается.

— Я буду, если и вы выпьете, — ухмыляется она. Не в стиле Хейди строго придерживаться правил или ограничений. Порой именно мелкие нарушения приводили ее на верный след, давая людям почувствовать себя комфортно, ощутить некую общность с полицейским и переступить через предубеждения.

Хейди садится на диван, держа в руке стакан, а госпожа Эскола беспокойно мнется на краешке ковра. Хейди смотрит на нее. Сама позвонила, а теперь и рта раскрыть не может. Хейди решает первой нарушить повисшую тишину.

— Когда вы в последний раз разговаривали с дочерью?

Вдова мгновенно замирает и задумчиво глядит на Хейди.

— Если бы Матти не пришла тогда в голову идея отослать дочку в другую страну, с разговорами было бы попроще. Выросла бы дома, в Хартоле, мы бы делали вместе все, что обычно делают матери и дочери. Да. Что они там делают-то? Ходят за покупками? Ну-ну. Я всегда мечтала съездить с ней в Париж, — откровенничает госпожа Эскола.

Хейди обдумывает услышанное. С дочерью, конечно, пока встретиться не удалось, однако кое-какие сведения им уже передали через семейного адвоката. Насколько тяжелым должен быть характер женщины, чтобы она скрывалась от собственной матери? Может, это стало способом сбежать от чего-то? Сердилась ли она?

— Еще не все потеряно. Возможно, однажды вы вместе куда-нибудь съездите. После похорон, — пытается приободрить собеседницу Хейди.

— Сомневаюсь, — говорит госпожа Эскола, поднимая стакан с виски. — Я месяцами рыдала после ее отъезда, нет, годами. Но сейчас, когда Матти не стало, я совсем расклеилась. Нас столько всего связывало — в том числе и сожаление. Я б даже сказала, что и ненависть, но обстоятельства не располагают: вы из полиции, а муж мой все-таки убит.