Загадки истории. Чингисхан - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Анатольевна Рощина cтр.№ 77

Весной 1404 года Тамерлан решил возвратиться домой. На обратном пути его поведение продемонстрировало всем, как сильно изменился великий эмир. В нем словно жило два человека: один набожный и жалостливый, другой — не знавший пощады. В Самарканд возвращался тот, кто оставлял за собой следы невероятной жестокости и безжалостности: смутьяны и нечистые на руку чиновники умерщвлялись в огромных количествах. То было его девятнадцатое победоносное возвращение в столицу.

За все в этой жизни приходится платить. Кто-то получает наказание, кто-то награду. Тамерлану пришлось пережить не одно сражение, и во всех он одержал победу. Только в одном — со старостью и немощью — он оказался побежденным. Состояние его здоровья резко ухудшилось. В течение последних шести лет он не демонстрировал своей феноменальной физической силы. Был ли Тамерлан серьезно болен? Возможно. С ним уже случались опасные приступы, и предполагать, что дни его сочтены, было позволительно. Теперь в седле Тамерлан мог оказаться только при помощи слуг. Они выносили его из шатра и усаживали в седло. Великому воителю исполнилось шестьдесят восемь лет, но выглядел он намного старше. В то же время есть свидетельства, что Тимур принимал активное участие в пирах по случаю свадеб его внуков: ел и пил больше остальных. Недосыпание, чрезмерное потребление мяса и спиртного этим обычно воздержанным человеком и, возможно, увлечение женщинами еще больше подорвали его телесное здоровье. Но рассудок его не покидал.

Как бы то ни было, воин остается воином до конца своих дней. Превозмогая немочь, забывая о ней, Тамерлан упивался своей последней мечтой. На ее осуществление он собирался потратить последние силы. Она стоила того, потому что речь шла о завоевании Китая. Великие ханы, законные владетели всех монгольских улусов, даже когда их предводители вели себя как независимые государи, еще при Хубилае поселились в Пекине и заняли свое место в ряду китайских династий. Поэтому можно сказать, что в какой-то степени Китай теоретически властвовал над Ильханами, Золотой Ордой и Чагатаидами.

Само собой разумеется, что с таким положением вещей Тимур мирился скрепя сердце. Как сообщают исторические источники, он вел себя как примерный вассал: отчитывался о своих поступках и завоеваниях точно так же, как Чагатаиды, Джучиды и Ильханы. Почему он вел себя именно так? Вероятнее всего, причины тому были сугубо экономические. Известно, что он очень интересовался вопросами международной торговли, и обмен товарами с Китаем являлся для него фактором наиважнейшим.

Самолюбие, страдавшее при отправке очередной дани, почти мистическая тяга к Китаю, желание овладеть всем наследством Чингизидов — таковы причины, по которым Тимур задумал очередную кампанию. Но нужно было придать этим планам приличествующий вид. Великий эмир уверял, что подошел к такому возрасту, когда уже думают лишь о прощении за совершенные ошибки. А какое лучшее средство для его обретения, как ни «священная война» с «неверными». Это был единственный случай, когда он не искал «неверных» там, где их нет.

Подготовка к войне была очень серьезной, были продуманы все мелочи. Великий эмир предусмотрел специальную экипировку, которая позволяла ратникам благополучно пересекать огромные пустынные и заснеженные пространства. Он не хотел предоставить случайности ни малейшего шанса, не желая вновь испытывать страдания, которым подвергся, преследуя Тохтамыша. Еще никогда он не был подготовлен так хорошо! Он должен был добиться успеха как всегда, но…

Тимур выступил в поход в самый разгар зимы. Внезапность — на нее тоже делался расчет. Но быть до конца уверенным в том, что до Китая не дошли слухи о приготовлениях в Трансоксиане было нельзя. Великий эмир намеревался пройти Центральную Азию за три месяца, чтобы нанести по Китаю внезапный удар. Его войска шли, оставляя за собой реки крови. Такая неоправданная жестокость не могла остаться безнаказанной. Небо порой перестает помогать даже самым сильным. Тимур сделал остановку в Отраре ^[30], покинуть который ему суждено не было. Великий эмир заболел.

Уже в самом начале похода произошли события, которые были предвестниками скорой кончины Тамерлана. Звездочеты, мнением которых он никогда не пренебрегал, заявили, что расположение планет неблагоприятно. Это вызвало у Тимура некоторое беспокойство. Но ненадолго, ведь его астрологи интересовали только тогда, когда они предсказывали удачу. Он страдал, но болезнь переносил стойко, даже готовился к пиру, на котором хотел попрощаться с принцессами и юными принцами его дома, сопровождавшими его до Отрара, которым надлежало возвратиться в Самарканд. Эмир не собирался отказываться от своих планов. Просто был вынужден сделать короткую остановку — нужно было расчистить заметенные снегом дороги.

Но пира Тамерлан не выдержал. Он слег от сильнейшей лихорадки. Настоящий воин, он боролся со смертью так энергично, как это делал в продолжение всей жизни. Тимур хотел победить единственного врага, который однажды должен был взять над ним верх. Он усердно сражался целую неделю, но в конце концов капитулировал. Во всем лагере читали молитвы. Внезапно Тимур издал ужасный хрип и произнес: «Нет Бога, кроме Аллаха» — и с этими словами испустил дух.

Его тело забальзамировали, положили в гроб из черного дерева, обитый серебряной парчой, и отвезли в Самарканд. Он был помещен в саркофаг, который потом накрыли цельным куском зеленого нефрита, и оставлен в великолепном памятнике, именуемом Гур-Эмир (Гробница эмира), в ту пору еще не завершенном, где позже к нему присоединятся его сыновья, Миран-шах и Шахрух, его внук Улугбек, а также горячо любимый Мухаммед Султан. Странно, но Тимур не занимает в мавзолее самого почетного места. Оно досталось его духовному учителю Сеиду Береке, старцу, умершему на Кавказе, куда он прибыл к Тимуру, чтобы попытаться утешить, а утешив, сам неожиданно скончался. Тамерлан попросил, чтобы его положили у ног этого человека, дабы тот заступился за него на Страшном суде.

Так окончилась эпопея мужества, ужаса, удач — тридцать пять лет царствования великого эмира. Он не позволял слабостей себе и никому другому. Его требования сейчас кажутся бесчеловечными, тогда как он просто выказывал удивительное знание человеческой натуры. Он много требовал, потому что прекрасно понимал: людям приятно, когда от них ждут больше того, на что они способны. Превзойти других, превзойти самого себя — вот требование, которое он предъявлял и самому себе, и другим, но не ставил перед собой недостижимых целей. Этот человек, у которого, казалось, отсутствовало чувство меры и в котором иные видели ясновидца или полубезумного, на самом деле обладал холодной головой и умел оценить любой степени риск и взвесить все шансы, оставляя случайности самое незначительное место. Когда он бросал вызов невозможному, он уже знал, что это невозможное возможно. Пожалуй, это и было девизом всей его жизни.

Уверенно можно говорить лишь об одном: ему хотелось достичь высшей власти любыми способами. Для этого было два пути: путь мира и путь войны. Власть была ему нужна, чтобы властвовать, а не для наслаждения почестями. Они его практически не интересовали, равно как и блага, которыми пользоваться он умел, но обращался с которыми так расточительно. Он, несомненно, испытал глубокое удовлетворение, когда обрел власть. И в этом смысле жизнь его удалась. Умевший добиться успеха во всяком деле, взять верх над любым соперником, не проигравший ни одного сражения, не захмелеть от своего успеха он не мог. Но, тем не менее, даже с Всевышним у него были свои счеты: он был уверен, что в его успехе больше заслуг Всевышнего, нежели его собственных.