Королевская кобра - читать онлайн книгу. Автор: Комбат Найтов cтр.№ 42

– Филипп Данилыч! Ходи сюда! Вопросы есть! – прокричал Евстигнеев, подзывая Гореленко, который ставил задачи своим командирам чуть в стороне.

Их группа, потихоньку и оговаривая свое, двинулась в сторону танкистов и разведчиков. Так было всегда: каждый получал свою задачу, и когда нарывался на возникшие неприятности, то вспоминал о соседях и о связи между родами войск. Доставайте меня из задницы, иначе вам попадет, потому что я пожалуюсь наверх, может быть, даже «самому».

Начали задавать вопросы, а готовых ответов практически ни у кого не было. Вернулись в конторку склада, там быстренько убрали со стола остатки пиршества, разложили карты, затем их сменили на те, которые предложил Василий. На них названия, правда, выполнены по-фински, но это были переизданные в 41-м году карты русского ГенШтаба, с корректурой на апрель 1941 года, и с уточнениями, сделанными по данным немецкой авиаразведки на середину июля. Эти карты были захвачены на станции Свирь, они лежали в сейфе начальника станции. Один комплект подарили Гореленко, комдиву-21 не досталось.

– Пришлете своих картографов, они перенесут обстановку и сделают корректуру.

В результате операция началась только на следующее утро. Наступление шло медленно, очень много работы было у саперов. Финны, где только позволяла местность, ставили минные поля, ловушки, снайперов, пытались действовать проникающими группами, в общем, разыгрывали сценарий «зимней» войны. А тут еще и снег выпал. Из Ленинграда получили дополнительные ТМРы, четыре штуки, три из которых имели манипулятор. Стало чуточку полегче, и чуть быстрее пошли вперед. Но у станции Ревсельга финны взорвали крупный мост. Остановили продвижение бронепоезда в очередной раз и начали наступление с нашего правого фланга. Ударили силами 7-й пехотной дивизии и передислоцированной 163-й немецкой. Это все равно что пять наших дивизий бросились рвать на части одну. По пехоте и артиллерии примерно так и выходило. Как и ожидалось, удар наносили с расчетом выйти на Токари по северному побережью Пидьмозера. Мы к тому времени заменили «гусянки», ленивцы, ведущие шестерни и поддерживающие катки на всех машинах, кроме ТМР, на широченные «зимние», они были разработаны для танка КВ-1С, но пошли на все машины с корпусом «Клим Ворошилов». Снизилось давление на грунт до 0.82, появилась возможность нормально двигаться по глубокому снегу. Тем не менее танк за железнодорожные габариты не вылез.

За все время наступления мы ни разу не показали противнику полное количество тяжелых танков на этом берегу. Впереди каждой боевой группы действовал усиленный взвод, а остальные танки батальона стояли в лесу под Купецким и на той стороне реки у Подпорожья. Переправу на время ледостава снимали, но платформы выделили, и мы могли быстро перебросить танки на любой берег Свири, если понадобилось бы. Вопрос быстрой погрузки-выгрузки уже был полностью отработан. Пока работала немецкая артиллерия, мы выгрузили 24 танка в Токарях, а 16 машин прошли маршем к Шангострову. Все это было заранее оговорено с Гореленко, и его истребители нас прикрыли и отогнали финского корректировщика. Немцы и финны пошли в атаку, в результате которой потеряли деревни Гришинскую, Воробьеву Николу, Большой Посад, Князево, Прокино и Крюков Посад. Все, до самого Иванькострова. Мины они сами сняли перед наступлением. Гореленко под шумок форсировал Свирь у Вязострова и взял Иваньково. Перебросил несколько батальонов в Большой Посад, так как мы оседлали очень важную дорогу, которая вела в тыл наступающих на другом участке финско-немецких войск, и через восемь часов, останавливаясь только дозаправиться, подошли к Вальковщино, окружив атакующих Ладву финнов. Впрочем, в тех местах кого-нибудь «окружить» несколько трудновато. Финские егеря рассыпались по лесам и начали отход в сторону Онеги. Но 1300 квадратных километров территории мы забрали назад.

Гореленко перебросил через Свирь еще две дивизии и 46-ю танковую бригаду, которые сосредоточил у Калинской. Это – ключ к обороне юго-западного побережья Онеги. Тяжелые танки, полученные им 6 ноября, перебросил через Важинский порт и пригнал туда же. Через три дня он отрезал финнов, взяв Шелтозеро. Большая часть их 7-й пехотной дивизии оказалась в оперативном окружении у Вознесения.

От нас он требовал невозможного:

– Комбат, давай на Педа-сельгу, дави. Брось ты этот чертов бронепоезд, пока мосты восстанавливают, финны очухаются и даванут. Давай.

– Так нечем давить, тащ генерал, пехоты нет, артиллерия отстала. В резерве у меня два взвода. Остальные в бою. Мы же не стоим, зачищаем окрестности.

– Я сказал: бери Педа-Сельгу! – и повесил трубку.

Пришлось связываться с АБТУ, оттуда пришло РДО: «Действовать согласно утвержденному плану, за доверенный вам участок фронта несете персональную ответственность!» Подписано командующим фронтом и «командующим бронетанковыми войсками фронта» полковником Волковым. Вот это номер! А где Виктор Ильич?

Оттянул на себя «излишки» КВ-3 на участках, собрал в кулачок 25 единиц, остальные с фронта не снять, сомнут. Они продолжают работать с дивизией Гнедина, кстати, вполне нормальный комдив оказался, просто ему было обидно, что столько сил и времени потратил на взятие станции, а взяли ее «варяги» на новой технике, которую ему не дали. «Усё, работаем по вновь утвержденному плану!» – как говаривал товарищ Папанов. Железнодорожный батальон поднимает фермы мостов, восстанавливает опоры, после этого двигаемся дальше, оставляя участок железнодорожным войскам НКВД.

Баранов прорезался в сводках СовИнформБюро, его первая гвардейская танковая армия прорыва участвовала в параде в Москве и первой перешла в решительное контрнаступление на Волоколамском направлении. Её ввели в бой на рубеже Щелканово-Медведково на фронте шириной всего 20 километров, 18 ноября. Сломив сопротивление противника, части армии с ходу, к середине дня, освободили город Волоколамск, нанеся огромный урон четырем танковым и мотопехотной дивизиям генерала Гёпнера. Судьба вновь свела этих генералов в смертельном бою, и противник дрогнул. Он, как никто другой, хорошо представлял себе ту мощь, которая обрушилась на его войска. Узнав, что русские ввели в бой свежую танковую армию на КВ-3, он бросил карандаш на карту, где только что исправил линию положения войск.

– Это конец! Отходить, выдвинуть вперед самоходные «флак-88». Их задача: прикрыть отход армии.

Ленфронт – Западный фронт,

19 ноября – 2 декабря 1941 года

Участок от Ладвы до Пяжиевой Сельги проскочили быстро, за три дня. Тут небольшое нагорье, сухие места, с твердым грунтом, да и дорога слева от «железки» есть. Справа в 12 километрах то самое село, которое требовал взять Гореленко. Между ними доминирующая над местностью высота 205, кстати, железнорудное месторождение, там в наше время несколько карьеров, а сейчас только один у станции Деревянка. Перед ней – разрушенный мост. Финны «очухались» и солидно замусорили окрестности, а на горку втащили артиллерию. Части Гореленко застряли у высоты 139 у Ишанино, а у нас все орудия, что на танках, что на бронепоезде работают только на прямую наводку. А Таквела, финско-немецкий генерал, подданный Российской империи, который против нее начал воевать еще 1914 году в рядах Рейсхеера, германской императорской армии, так что упертый и опытный товарищ, расположил гаубицы и мортиры на обратном склоне этой высоты. Опытный артиллерист, заканчивал артиллерийское училище и академию в Германии, именно как артиллерист, завалил все дороги, разбил их на квадраты и пристрелял свои орудия. ТМР не могли даже подобраться к завалам. У него оказалось 10 батарей новейших советских гаубиц М-10. В нашей группе, как я уже писал, было четыре гаубицы, да вот беда, стояли они на танках КВ-2-2, и максимальный угол возвышения у них был 12°. Гореленко приехал выговорить нам все, что он думает по этому поводу. Бронеплощадка с генералом подъехала ночью, он проинспектировал весь участок железной дороги от станции Свирь до станции Нырок, где остановился бронепоезд и находился штаб группы. Станция Пяжиева Сельга была в наших руках, но находилась под обстрелом. Железнодорожный батальон укреплял подорванный, но уже отремонтированный переезд через небольшую речушку между двумя станциями.