Создатель звезд - читать онлайн книгу. Автор: Олаф Стэплдон cтр.№ 38

Было бы неверно утверждать, что интересы этих существ носили социальный характер. Они никогда не поклонялись абстракции, носящей название государства, или нации, или даже содружеству. Потому что их главной отличительной чертой была не простая стадность, а нечто новое: врожденный интерес к личности как с точки зрения разнообразия типов, так и с точки зрения идеи развития. У них была удивительная сила живой интуиции по отношению к своим собратьям как к уникальным личностям с особыми потребностями. Индивидуумы более ранних племен страдали от почти непреодолимой духовной изоляции друг от друга. Не только любовники, но даже и гении с особым подходом к внутреннему миру личности едва ли достигали правильного взгляда друг на друга. Но представители второго людского рода, обладавшие более глубоким и более точным самосознанием, были также способны и к более глубокому и точному взаимопониманию. Они достигали этого не за счет уникальных способностей, а исключительно благодаря созревшему искреннему интересу друг к другу, тонкому наблюдению и более деятельному воображению.

Они обладали также и замечательным врожденным интересом к высшим формам умственной деятельности или скорее к утонченным предметам такой деятельности. Каждый ребенок инстинктивно проявлял утонченный эстетический интерес к окружающему миру и к собственному поведению, а также к научным исследованиям и обобщениям. Например, маленькие дети с восторгом собирали в свои коллекции не только такие предметы, как яйца или кристаллы, но и математические формулы, выражающие различные формы яиц и кристаллов или бесчисленных групп раковин, листьев и разветвляющихся стеблей травы. И еще было изобилие традиционных волшебных сказок, основой которых были философские головоломки. Маленькие дети приходили в восторг, когда слышали, как примитивные вещи, называемые иллюзиями, изгонялись из Реального Мира, как одноразмерная Линия, пробуждаясь, становилась двумерным миром и как смелый молодой мотив побеждал звериную какофонию и завоевывал этим нежную мелодию-девушку в необычной стране, где вся видимость состояла из звуков, а все живые существа были музыкой. Первые Люди проявляли интерес к науке, математике, философии только после сложного обучения, но у Вторых Людей наблюдалась природная склонность к подобной деятельности, не менее сильная, чем первобытные инстинкты. Разумеется, они не были избавлены от необходимости обучения, но проявляли в этих занятиях тот же пыл и рвение, что и их предки, наслаждавшиеся только скромными сферами.

Конечно, нервная система у ранних племен поддерживала в теле весьма ненадежную связь и была слишком подвержена возмущениям любой из своих составных частей. Но у новых племен при подчинении низших центров высшим наблюдалась почти полная гармония. Поэтому моральный конфликт между мгновенным возмущением и продуманной реакцией, а с другой стороны – между личными и общественными интересами играл весьма второстепенную роль в поведении Вторых Людей.

И в самих познавательных способностях эти более поздние племена также опережали своих предков. Например, сильнее развилось зрительное восприятие. Новые племена различали в световом спектре новый первичный цвет, расположенный между зеленым и голубым, и за голубым они видели не желтый, а еще один новый первичный цвет, который плавно переходил, за гранью восприятия, в прежний ультрафиолет. Эти два новых первичных цвета были комплементарны друг другу. С другого конца спектра они видели инфракрасный как специфический пурпурный. Затем, благодаря очень большому размеру их сетчатки и увеличению числа палочек и колбочек, они различали в поле своего зрения более мелкие детали.

Улучшенная разрешающая способность зрения сочеталась с удивительным богатством мыслительного воображения, порождающим весьма сильную способность проникать в сущность новых ситуаций. В то время как у Первых Людей прирожденная сообразительность возрастала только до четырнадцати лет, у Вторых Людей она прогрессировала до сорока. Поэтому средний подросток был способен непосредственно разобраться в явлениях, которые лишь некоторые даже из наиболее одаренных Первых Людей могли понять только после длительного размышления. Эта превосходная ясность ума давала возможность новым племенам избежать большинства тех веками длившихся недоразумений, которые калечили их предков. И наряду с высокими умственными способностями образовалась удивительная гибкость воли. В действительности эти люди были куда более способны, чем Первые, избавляться от желаний, которые больше не казались им достаточно оправданными.

Подводя итог, следует сказать, что обстоятельства вызвали к жизни весьма достойное племя. По существу, оно было того же самого типа, что и ранние племена, но подверглось весьма значительным исправлениям. Многое из того, что Первые Люди могли достичь только в процессе долгого обучения и самодисциплины, Вторые Люди выполняли с легкостью, не требующей усилий, и с удовольствием. В особенности две способности, которые были для Первых Людей недостижимыми идеалами, теперь могли быть реализованы в любом индивидууме: способность хладнокровного познания и способность любви к ближнему как к самому себе, без всяких сомнений и оговорок. Разумеется, в этом отношении Вторых Людей можно было бы назвать «природными христианами» – так легко и постоянно они любили всех и каждого на манер Христа и с добротой и любовью распространяли все социальные нормы жизни. В самом начале своего жизненного пути они думали о религии любви и были одержимы ею вновь и вновь, в самых различных формах, до самого конца своего существования. С другой стороны, дар бесстрастного осмысления фактов помогал им очень быстро подойти к этапу поклонения судьбе. И будучи по природе строго рассудительными, они испытывали гораздо большее беспокойство от конфликта между их религией любви и преклонением перед судьбой.

Вероятно, может показаться, что на этой стадии была полная готовность для победного и скорого прогресса человеческого духа. Но хотя новые человеческие племена и были реальным улучшением более ранних, им недоставало некоторых способностей, без которых нельзя было сделать следующий большой скачок вперед в умственном развитии.

Более того, и само их совершенство включало один новый недостаток, от которого Первые Люди были почти полностью свободны. В жизни простых индивидуумов зачастую бывало, когда ничто, кроме героической попытки, не могло вырвать их личное преуспевание из стагнации или упадка и сделать их пионерами в новых сферах деятельности. Среди Первых Людей подобная попытка вызывалась к жизни страстным вызовом по отношению к самому себе. И это происходило на приливной волне безграничного эгоизма, слепо рвущейся в одном направлении, так что она выносила первые племена людей вперед. Но, повторяю, у Вторых Людей чувство собственного достоинства никогда не было руководящим мотивом. Только призыв к преданности обществу или личная любовь могли заставить человека выкладываться в безнадежных попытках. Всякий раз, когда достижимый результат казался лишь частным успехом, они были склонны предпочесть умиротворение трате усилий и наслаждение спортом, дружбой, искусством или игрой ума – рабству по отношению к собственному эгоизму. И потому за долгие годы развития, хотя Вторые Люди и были удачливы в своей почти полной невосприимчивости к пылу страстей и личному самоутверждению (которые сокрушающе били по более ранним племенам, ввергая их в индустриализацию и милитаризм), и хотя они многие века наслаждались мирной идиллией, зачастую на высоком культурном уровне, их движение вперед, к тому, чтобы стать полностью сознательными хозяевами планеты, было удивительно медленным.