Создатель звезд - читать онлайн книгу. Автор: Олаф Стэплдон cтр.№ 111

Но Бвалту так не думал. «Даже если высшие силы уничтожат нас, – сказал он, – кто мы такие, чтобы винить их? На таких же основаниях слово может судить того, кто его изрек. Быть может, они используют нас в своих высоких целях, используют нашу силу и нашу слабость, нашу радость и нашу боль для чего-то непонятного нам – и более совершенного». На что я возразил: «Какие цели могут оправдать такое поражение, такую тщетность? И как можем мы не судить; и как иначе можем судить, если не светом наших сердец, которым судим сами себя? Было бы низко воспевать Создателя звезд, зная, что он слишком занят, чтобы заботиться о судьбах своих миров». Бвалту на мгновение «замолчал». Потом он поднял голову, разыскивая среди клубов дыма дневную звезду. А потом мысленно обратился ко мне: «Если бы он спас все миры, но замучил бы всего одного человека, ты бы ему простил? Или если бы он был слегка груб всего лишь с одним глупым ребенком? Какое отношение к этому имеет наша боль, наше поражение? Создатель звезд! Хорошее слово, хотя мы и понятия не имеем, что оно означает. О Создатель, даже если ты уничтожишь меня, мне следует воспевать тебя. Даже если ты причинишь боль моим близким. Даже если ты обрушишься на все твои прекрасные миры и уничтожишь их. Ибо если ты так сделаешь, это должно быть правильно. Во мне это может быть неправильно, но в тебе это должно быть правильно».

Он снова опустил взгляд на разрушенный город и продолжил: «А если Создатель звезд вовсе не существует, если великое содружество галактик возникло само собой, и даже если этот наш маленький грязный мирок – единственное обиталище разумного духа среди звезд, и если этот мир обречен, даже так, даже если так, – мне следует воспевать. Я только назову это острым привкусом и солью бытия. Но назвать это так – значит почти ничего не сказать».

Должно быть, я пробыл на Другой Земле несколько лет – гораздо дольше, чем рассчитывал, когда впервые встретил в поле одного из крестьян. Я часто скучал по дому. Думал о том, как мои дорогие поживают без меня и какие перемены ждут меня там, если мне вообще суждено вернуться. Я был удивлен тому, что, несмотря на мои новые и многочисленные приключения на Другой Земле, мысли о доме не отступали. Казалось, всего мгновение назад я сидел на холме и смотрел на огни родного пригорода. Однако прошло уже несколько лет. Дети уже, наверное, изменились до неузнаваемости. А их мать? Как она?

Частично в длительности моего пребывания на Другой Земле был виноват Бвалту. Он и слышать не желал о моем отбытии, пока мы не получим полное представление о мирах друг друга. Я регулярно создавал для него видения, чтобы он мог как можно ярче представить себе жизнь моей родной планеты, обнаружил в ней смесь великолепия и иронии, очень похожую на ту, что я нашел в его мире. Вообще, он оказался далеко не согласен со мной, что его мир в целом более гротесковый, чем мой.

Желание обменяться информацией было не единственным соображением, по которому я оставался с Бвалту. Я очень привязался к нему. В первые дни нашего партнерства между нами часто возникали разногласия. Хотя мы оба были цивилизованными человеческими существами, которые всегда старались вести себя вежливо и благородно, наша крайняя близость все же иногда нас утомляла. Меня, например, очень раздражала его страсть к гастрономическому искусству его мира. Он мог часами перебирать своими чувствительными пальцами пропитанные разными вкусами струны, чтобы найти вкусовые последовательности, исполненные для него такой значительной изящностью форм и символизма. Сначала я был заинтригован, а потом эстетически возбужден. Но, несмотря на его терпеливую помощь, я так и не смог полностью войти в эстетику вкуса. Раньше или позже мне становилось скучно. А еще мне сильно досаждала его периодическая потребность во сне. Поскольку я сам был лишен тела, мне это не требовалось. Конечно, я мог покинуть Бвалту и отправиться путешествовать по миру в одиночку; но меня просто раздражала необходимость прерывать интересные переживания дня только ради того, чтобы позволить его телу восстановить силы. Бвалту, в свою очередь, по крайней мере в ранние дни нашего партнерства, был склонен возмущаться по поводу моей возможности смотреть его сны. Потому что, хотя он и мог скрывать от меня свои мысли, во сне он был беспомощен. Естественно, я вскоре научился воздерживаться от этого; а он, в свою очередь, по мере того как наша близость развилась во взаимоуважение, уже не так строго лелеял свои тайны.

Со временем каждый из нас ощутил, что вкушать жизнь отдельно друг от друга значило терять половину ее богатства и утонченности. Ни один из нас не мог всецело положиться на собственное суждение или собственные мотивы, если не было рядом другого, чтобы предложить беспристрастную, но дружественную критику.

Мы придумали план, который удовлетворял одновременно и нашу дружбу, и его интерес в моем мире, и мою собственную тоску по дому. Почему бы нам не попробовать посетить мою планету вместе? Ведь я улетел оттуда, почему бы нам не отправиться вместе туда? Погостив на моей планете, мы могли бы отправиться путешествовать дальше.

Для этого нам следовало решить две задачи. Нужно было тщательно изучить технику межзвездного перемещения, открытую мною случайно и освоенную довольно сумбурно. А также каким-то образом выяснить местоположение моей родной планетной системы на астрономических картах «других».

Эта географическая, а точнее, космографическая проблема оказалась неразрешимой. Как ни старался, я не мог предоставить достаточно информации, которая могла бы служить ориентиром. Однако эта попытка привела нас к потрясающему, а для меня – ужасному открытию. Оказывается, я переместился не только в пространстве, но даже и во времени. Во-первых, выяснилось, что в самой продвинутой астрономии «других» такие зрелые звезды, как Другое Солнце и мое собственное Солнце, были редки. Тогда как в земной астрономии подобные звезды считались самыми распространенными в Галактике. Как такое могло быть? Тогда я совершил еще одно потрясающее открытие. Галактика, известная астрономам «других», резко отличалась от известной нашим, земным, астрономам. Согласно представлению «других», гигантская система звезд была гораздо более сплюснута, чем считаем мы. Наши астрономы говорят, что она похожа на круглый бисквит, диаметр которого в пять раз больше его толщины. По их мнению, она больше похожа на плюшку. Я и сам часто поражался толщине и размытости Млечного Пути в небе Другой Земли. Я также был удивлен, что их астрономы считали, что Галактика содержит много газа, еще не сконденсировавшегося в звезды. Наши астрономы считали, что большая часть вещества сконцентрирована в звездах.

Быть может, я незаметно улетел гораздо дальше, чем предполагал, и оказался в какой-нибудь другой, более молодой галактике? Возможно, когда я был в темноте, когда все небесные рубины, аметисты и алмазы исчезли, я пронесся между галактиками. На первый взгляд это казалось единственно возможным объяснением, но определенные факты заставили нас отказаться от него в пользу еще более невероятного.

Сравнение астрономии «других» с моими обрывочными воспоминаниями нашей астрономии убедило меня, что вся совокупность галактик, известная им, отличалась от совокупности галактик, известной нам. Большинство наблюдаемых ими галактик были гораздо более «пухлыми» и газообразными, фактически более примитивными, чем наши.