Я (не) ведьма - читать онлайн книгу. Автор: Ната Лакомка cтр.№ 12

Сев в седло, победитель сделал круг почета по полю и остановился у королевской ложи.

Я чувствовала себя так, словно за плечами выросли крылья, и мне вот-вот предстояло улететь в синее небо.

— Вы порадовали нас своим искусством, сэр Эдейл! — отец торжественно взял с бархатной подушки, которую ему поднесли, золотой венец, и надел его на копье, которое сэр Эдейл положил на край королевской ложи. — Подарите это украшение самой прекрасной, самой достойной и милой девушке, — торжественно провозгласил отец, — и ее объявят королевой любви и красоты по вашей воле!

Рыцарь склонил голову в знак благодарности, а отец необыкновенно расщедрился и продолжал:

— Но еще вы поразили нас своим благородством и великодушием, добрый сэр! И поэтому заслуживаете особой награды. Я разрешаю вам просить о чем душа пожелает, и все, что в моих королевских силах, будет выполнено!

— Поистине, королевская награда, — прошептала леди Слим. — Кому же он поднесет венец?

Мои сестры сидели розовые от волнения, но мачеха смотрела на рыцаря подозрительно. Наверное, материнское сердце подсказывало ей, что все закончится не так, как надеются ее дочери. Я тайком вытерла вспотевшие ладони о подол платья. Я не могла даже дышать, ожидая, что произойдет сейчас.

А потом всё случилось.

— Этот золотой венец, — сказал рыцарь, переводя взгляд с одной моей сестры на другую, — я хочу преподнести самой прекрасной девушке на свете. Леди Кирии Санлис.

Ольрун ахнула, Стелла приоткрыла рот от удивления. Мачеха ничем не выказала недовольства, но сидела неподвижно, как статуя в саду. Отец смущенно кашлянул в кулак, зачем-то посмотрев сначала на Ольрун, потом на Стеллу, и вполголоса сказал:

— А где Кирия?

Я очнулась, только когда леди Лин схватила меня за плечи и встряхнула, что-то вереща прямо в ухо. Я не понимала ни слова из того, что она говорила, как будто мою способность думать отсекли колдовским мечом. Медленно, как во сне, я поднялась со скамьи, и рыцарь, заметив, куда были устремлены взгляды всех зрителей, повернул голову в мою сторону.

Брови его чуть дрогнули, но потом лицо окаменело, и улыбка пропала, словно стертая чьей-то властной рукой. Прошло несколько секунд, прежде чем он направил коня к нам, и я услышала отца:

— Вот и Кирия, — сказал он с преувеличенным удивлением. — Зачем только она туда забралась, скажите на милость?

— Отсюда лучше видно, отец, — сказала я. — Прошу простить меня за самовольство.

Я говорила, а сама не могла оторвать взгляда от золотого венца, горевшего на солнце. И такое же солнце — обжигающее, радостное — зажглось в моем сердце.

Венец покачивался на древке копья, подплывая все ближе, и это казалось чудом. Краем глаза я заметила, как закусила платочек леди Рюген, и сразу почувствовала себя королевой. А что? Чем я хуже Ольрун и Стеллы? Почему бы не признать первой красавицей меня? Тем более, что первый рыцарь турнира решил, что я — его судьба и предлагал мне руку и сердце.

И ведь он даже разузнал, кто я, хотя вчера и имени не спросил. Значит, чудеса случаются на свете. Вот именно так — приехал неведомый принц из далекой страны, победил всех рыцарей на турнире и захотел в жены меня. Меня — незаконнорожденную, нелюбимую королевскую дочь, бесприданницу, девицу в потрепанных туфлях.

Все смотрели на меня, и это было… восхитительно. Я не удержалась и скосила глаза на королевскую ложу — один вид ошарашенных сестер и мачехи, бледной, как смерть, доставил мне огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Я честно попыталась вспомнить о добродетели всепрощения, но солнце так ликующе играло на золотых пластинах венца — что я послала в тартарары все мысли о прощении.

Это был мой триумф, и надо наслаждаться им, а не переживать по поводу посрамленных красавиц-сестер.

Золотой венец покачивался совсем рядом, я сняла его с древка копья и надела на голову. Зрители взорвались приветственными криками, а я сделала в сторону рыцаря полупоклон, в полной мере ощущая тяжесть золота — теперь так же, как и Стелла, я не могла наклонить голову, и вынуждена была держаться очень прямо.

Фанфары трижды протрубили в мою честь, а отец хлопал в ладоши с таким рвением, будто я и в самом деле была его любимой дочерью.

— А сейчас награда и для вас, сэр Эдейл! — воскликнул он, когда восторги немного поутихли. — Просите! Любое желание!

Мачеха бросила на него быстрый взгляд, но тут же опустила ресницы, хотя губы ее сжались в узкую полоску. Зрители притихли, ожидая, что скажет победитель.

Я хотела сесть обратно на скамью, но ко мне подбежали личные служанки мачехи, подхватили под локти и со льстивыми улыбками повели в сторону королевской ложи, где мигом освободилось плетеное креслице.

Рыцарь молчал, пока я не села рядом с сестрами. Я следила за ним и заметила странное — он передал копье оруженосцу и одним движением пальцев оторвал мою пряжку с перчатки. Оторвал напрочь, даже не глядя, каким-то чудом порвав вощеные нити.

— Просите, добрый сэр! — великодушно разрешил отец.

— Если мне позволено, — сэр Эдэйл говорил громко, но смотрел куда-то поверх головы моего отца, будто ворон ловить собирался, — я прошу старшую дочь вашего величества, по поручению моего господина — Чедфлера Сомареца, короля Баллиштейна. Прошу от его имени и для него — руку и сердце леди Кирии Санлис.

Вслед за словами сэра Эдейла в королевской ложе повисла тяжелая тишина. Только придворные, сидевшие далеко, возбужденно зашептались. Стелла ахнула, словно ее укололи булавкой в бок, но леди Готшем даже не посмотрела в ее сторону. Наверное, ее, как и меня, оглушили слова «король Баллиштейна».

Но что это за Баллиштейн? Я никогда не слышала о таком королевстве.

И лишь потом до меня дошел смысл предложения — победитель турнира просил меня не для себя. Он просил за какого-то там короля, о котором я знать не знала.

Только что в моей груди горело солнце, заставляя кровь кипеть, а теперь я вся заледенела. Нет, я знала, что короли частенько отправляли за невестами слуг, в этом не было ничего странного или оскорбительного, но вот это… сейчас… Я почувствовала себя обманутой, и… оскорбленной. Еще и пряжку напоказ оторвал. Сначала оторвал с моей туфли, не спросив меня, а потом и со своей перчатки — потому что он так решил. Сам решил.

Похоже, отец тоже ничего не слышал, о Баллиштейне, потому что оглянулся на лорда Кавендиша, первого советника, который скромно стоял за его креслом. Кавендиш тут же сделал шаг вперед и что-то шепнул на ухо моему отцу.

— А! Вы — посланник из Норсдейла! — просиял отец. — Так бы и сказали!

— В ваших краях Баллиштейн называют Норсдейлом, — сдержанно подтвердил сэр Эдейл.

Его конь беспокоился, перебирая копытами и закусывая удила, но рыцарь удерживал его около нашей ложи и упорно смотрел куда-то в небо.

— Если вы предоставите верительные грамоты и подтвердите просьбу короля, я не имею ничего против этого брака, — важно сказал отец. — Тем более, если это желание победителя. Но такие вопросы не решаются на ходу. Прошу вас быть моим гостем. И сегодня вечером, после праздничного пира, мы обсудим предложение милорда Сомареца.