Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825 - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Симбирцев cтр.№ 66

В плане политических преследований инакомыслия внешне европеизированная екатерининская империя временами откатывалась даже от эпохи Елизаветы к временам жестких репрессий Петра I или Анны Иоанновны. Пушкин не даром позднее назовет екатерининское правление деспотизмом под личиной кроткости государыни. Поэт не забывал помянуть ей многих жертв ее Тайной канцелярии, и даже в личных бумагах он часто упоминает о своем деде-гвардейце, в 1762 году арестованном Тайной канцелярией за попытку поднять против Екатерины Измайловский полк и два года отсидевшем за это в крепости.

В пушкинском очерке «О русской истории XVIII века» помимо известного и хлесткого резюме: «Правление в России есть самовластие, ограниченное удавкой», о «кроткой государыне» Пушкин высказывается столь же неприязненно, как и о диктаторских замашках Петра I. Перечисляя грехи в его представлении Екатерины II, наряду с разорением крестьянства, закабалением Малороссии и Польши и другими прелестями золотого века, Пушкин отдельным абзацем проходится и по практике Тайной канцелярии. Очевидно, что эту часть работы машины политического сыска при Екатерине II считал наиболее мрачной страницей в этом золотом веке.

«Екатерина уничтожила пытку — а Тайная канцелярия процветала под ее патриархальным правлением. Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространивший первые лучи его, перешел из рук Шешковского (домашний палач кроткой Екатерины) в темницу, где и находился до самой ее смерти. Радищев был сослан в Сибирь, Княжнин умер под розгами — и Фонвизин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если бы не чрезвычайная его известность» ^[16].

В завершение этих размышлений Александр Сергеевич припечатывал «кроткой императрице» суровый словесный приговор: «Голос обольщенного ей Вольтера не спасет ее от проклятия России. Развратная государыня развратила и свое государство». Здесь с нашим классиком, хорошо разбиравшимся и в отечественной истории, спорить трудно. Хотя оценка его, как человека творческого и очень эмоционального, в адрес всего екатерининского правления может показаться слишком резкой и безапелляционной, признаем — все перечисленные им случаи репрессий Тайной канцелярии к известным и просвещенным людям России имели место в истории правления Екатерины Великой. И масса менее известных россиян отправлялась при ней по политическим мотивам в ссылку и на каторгу на самые дальние окраины Российской империи.

При Екатерине во множестве скапливавшихся в тюрьмах политических преступников впервые начали массово ссылать в одни и те же места. Два первых поселения «политических заключенных» империи образовались на Камчатке и в забайкальском городке Нерчинске, их максимальная удаленность от столицы подчеркивала для государственных преступников тяжесть их кары. Здесь речь идет о массовых поселениях именно политических каторжан, а не ссыльных, каторга подразумевала гораздо более строгий надзор за осужденными и привлечение их к обязательным тяжелым работам. По приговорам Тайной канцелярии тех лет именно отправленные на каторгу на Камчатку и в Нерчинск исчислялись десятками, а то и сотнями. Были еще и мини-каторги с меньшим и более временным числом каторжан по политическим статьям: Тара, Оренбург, Пустозерск и созданная еще Петром I военно-морская база Балтфлота в Рогервике (сейчас это порт Палдиски в Эстонии).

Вот несколько забытая сейчас, а ранее очень востребованная романистами приключенческого жанра история с мятежом на Камчатке ссыльных во главе с Беньовским. Для тех, кто запамятовал или не знает, кратко напомним. Весной 1771 года ссыльный поляк из мятежных конфедератов Беньовский поднял на Камчатке мятеж силами каторжников и ссыльных. Мятежники фактически захватили губернский центр Камчатки, убив местного начальника каторги Нилова и нескольких солдат, захватили местную казну, а затем большинство мятежников под началом того же Беньовского бежали из России на захваченном ими здесь же корабле «Святой Петр». Затем камчатские мятежники превратились в пиратов, мотаясь по морям от Курильских островов до далекого Макао, где Беньовский в стиле стивенсоновских корсаров высаживал Несогласных с ним русских каторжников на необитаемые острова.

Часть беглых подданных Российской империи погибла в этом необычном плавании к «теплому раю» от болезней или в боях с туземцами, часть осталась интернирована португальцами на Макао за пиратство, часть уже у европейских берегов покинула флибустьера Беньовского и вернулась в Россию в надежде на царскую милость. А самые стойкие и авантюрные русские беглецы с Беньовским добрались до самого Мадагаскара у африканских берегов, где их пиратский вожак пал в бою с французскими войсками. Только в 1789 году в Россию в надежде на амнистию явился последний и самый верный соратник Беньовского во всей его эпопее от бунта на камчатской каторге до властвования над Мадагаскаром. Этот бывший личный ординарец Беньовского Иван Устюжанинов вообще был обычным жителем Камчатки, не ссыльным и не политкаторжанином, в великое бегство к райским странам его увлек собственный авантюризм и харизма Беньовского.

От Екатерины Великой Устюжанинов действительно получил полную амнистию и скромно доживал свой бурный век в Тобольске в должности конторского чиновника.

Я напомнил об этой старой истории не в силу ее легендарности, кажущейся сегодня почти неправдоподобной. Беллетристов в истории камчатского бунта более всего привлекала фигура его руководителя, авантюриста с множеством имен Беньовского (настоящее его имя Морис Бенейх, по национальности он был венгром), беглого венгерского графа, наемника у польских повстанцев, узника русской императрицы, пирата Индийского и Тихого океанов, закончившего необычную и полную событий жизнь в ранге самозваного короля Мадагаскара. Историков пиратства занимает тот факт, что бежавшие с Беньовским на «Святом Петре» заключенные могут считаться первыми русскими пиратами океана (Стенька Разин на Волге и новгородские «ушкуйники» не тот калибр), и они же первыми из русских моряков добрались до экватора. Меня же в этой обросшей легендами истории в свете летописи российского тайного сыска больше занимает сам факт этого бунта на Камчатке с захватом ее губернской столицы Болыперецка, ведь это фактически первый в России организованный мятеж политических заключенных.

Достаточно посмотреть на биографии ближайших сподвижников Бенейха-Беньовского по мятежу и обстоятельства, приведшие их в камчатскую ссылку. Дворянин Ипполит Степанов открыто выступил против Елизаветы и публично порвал ее «Наказ обществу» (он закончил жизнь интернированным в португальской тюрьме на Макао). Армейский офицер Хрущев сидел здесь за участие в офицерском кружке заговорщиков, вместе с братьями Гурьевыми он в 1763 году отправлен на Камчатку за план отбить из крепости бывшего царя Ивана Антоновича и привести его к власти (добравшись с Беньовским до Европы, Хрущев нанялся на службу к французам). Иосиф Батурин еще до Камчатки много лет отсидел в каземате Шлиссельбурга за подготовку покушения на императрицу Елизавету — это он на следствии в Тайной канцелярии заявлял о плане «царицу убить, дворец поджечь и в суматохе привести к власти наследника престола Петра III» (Батурин умер в плавании с Беньовским от цинги). Андрей Турчанинов — бывший лакей императрицы Елизаветы, обвиненный в умысле убить ее в собственной спальне по политическим мотивам, на Камчатке с вырезанным языком сидел с начала 40-х годов (умер в плавании Беньовского). Винблан был шведским офицером, военнопленным, на Камчатку угодил за ряд неудачных побегов из русского плена (шведу повезло больше других, он через Азию все же добрался до родной Швеции, самый счастливый из этих беглецов). Да и сам Беньовский был политическим заключенным, сражался в Польше против русской армии в рядах конфедератов, пусть и в качестве наемника, но с идейными мотивами.