ПлоХорошо. Окрыляющие рассказы, превращающие черную полосу во взлетную - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Савельева cтр.№ 37

Я умилилась словом «худше» и наговорила ей аудио-ответ:

– На самом деле все будет так, как должно быть. А «лучше» и «худше» – это мы с собой принесли в рюкзачках. Все события нейтральны, даже кризис. Это мы выбираем для них эпитеты.

Вот моя дочь занимается с сурдопедагогом артикуляционной гимнастикой. И педагог ее хвалит за успехи, говорит: «изумительно», «потрясающе», «невероятно». Эти слова нужно уметь проговаривать, они для артикуляции хороший тренажер, и они попали в лексикон моего ребенка и проросли в нем.

И вот ест дочка мой суп – будничный, грибной – и говорит:

– Потрясающе! Изумительно!

А суп обычный – я пробовала. Ничего особенного. Но настроение мое вверх скакнуло. Просто потому что «потрясающе».

Я понимаю, что с тем же успехом, это могли быть слова «терпимо» и «да норм», но я рада, что дочка с интонацией сурдопедагога говорит «изумительно» и «да ты у-у-умничка».

А еще на днях они на занятиях в саду лягушку делали. И дочка моя тоже сделала. Ну как смогла. Как мы с мужем говорим, «напикассила свою пикассу».

Она смотрит на свою лягушку и говорит: «Изумительно». И я смотрю на поделку и думаю: «А ведь и правда здорово».

Вот не было бы этих слов и эмоций, был бы пресный день. А слова сказаны – и они, как изюминки в булочке, делают день вкуснее.

– Ну, то есть вы подтверждаете, что «скоро станет лучше» – это просто слова. Есть они или нет – они бестелесны, невесомы. Если не сказать «бесполезны», – уточняет читательница.

– Нет. Не просто слова. Слова – это сила. А помноженные на веру, они обретают даже власть. Например, власть над моим настроением.

Настроение – это будничная одежда характера. И выбор настроения полностью наша ответственность, даже в кризис.

Так лучше я свой рюкзачок набью словами «изумительно» и «потрясающе» и раскрашу ими свои четверги и субботы. И ваши заодно.

Нет никакого тумблера счастья. Счастье – это процесс.

Я однажды ждала партнера для игры в бадминтон и чеканила воланчиком по ракетке. Сама себе поставила задачу – чтобы воланчик не упал на землю.

Тут нужна была и ловкость, и азарт, и гибкость. А еще ветер играл не за меня и все время пытался помешать.

Я весело носилась по лужайке и не пускала воланчик в траву.

Наверное, это хорошая метафора для счастья. Оно, как воланчик, требует энергии и сосредоточенности, обстоятельства все время будут играть против, дуть на вас ветрами кризисов и пытаться скинуть воланчик вниз.

А вы?

А вы либо обиженно кинете ракетку оземь, либо будете весело носиться по лужайке и азартно чеканить свое счастье.

И я выбираю второй вариант.

И мужа научу чеканить (я уже не про бадминтон).

Потому что, доложу я вам, это изуми-и-ительно!

Я проходила медицинское обследование, и мне нужно было экстренно сдать анализы.

Чтобы результат – уже сегодня, а завтра – к врачу.

Я пошла в клинику через дорогу.

Когда мы проживали страшный период операции дочери, экстренные анализы сдавали там чуть ли не каждый день. Я знала, что они точно делают срочно и работают с семи утра, и помчала туда, едва проснувшись, на голодный желудок.

Я подошла к стойке, назвала фамилию. Чтобы результаты прислали на почту, нужно было назвать фразу-пароль. А я не помню эту фразу…

Давно тут не была, уж три года прошло, как закончилось наше испытание страшной болезнью дочери.

Девушка-регистратор вдруг посмотрела на меня и говорит: «А вы справились?»

Я решила, что она меня узнала. Еще с тех времен, когда я свою дочку, всю в страшных высыпаниях после антибиотика, таскала сюда регулярно сдавать кровь и другие анализы. Ну а может, читает меня в сети.

– Да, – улыбнулась я ей. – Мы справились.

– Спрашиваю, потому что ваш пароль такой удивительный. Люди обычно девичьи фамилии называют, или телефон, или дату рождения… А у вас два слова: «МЫ СПРАВИМСЯ».

Я сразу вспомнила, как эти два слова у меня родились…

Я тогда, три года назад, была в отчаянии.

Силы закончились, страх побеждал, замазывал внутренности бетоном апатии.

Мы изнурительно ссорились с мужем. Мы оба были сильно ранены ситуацией, и каждый ждал от другого помощи. А как один раненый может эффективно вытащить с поля боя другого раненого? Никак.

Я то психовала, то лежала тряпочкой, то титанически решала вопросы.

Я была не в себе, но при этом всегда ощущала некую поддержку Вселенной. Будто ангел-хранитель все-таки был рядом и тянул меня, раненую, с поля боя, как мог.

Мне казалось, что Вселенная постоянно говорит со мной: обрывками фраз, песнями по радио, случайными рекламами…

Она обещала мне счастье. Уже скоро.

Но мне было мало. Мне хотелось больше и конкретнее.

Помню, как сидела в кофейне и плакала. Для меня слезы – терапия. После них легче.

Передо мной стоял стакан с кофе и моим именем, написанным черным маркером: «Оля».

Я достала ручку и дописала: «Держись!»

Я сама себе Вселенная и смогу убедить себя в том, что все будет хорошо.

Я открыла бумажник, чтобы заплатить за кофе. Там лежало наше семейное фото. Еще до случившейся трагедии с дочкой. Мы на нем такие счастливые и беспечные…

Я дописала прямо на нем: «Прорвемся!»

Я потом писала «Все будет отлично» на медицинских картах, на документах, собранных для оформления инвалидности, на уведомлениях в государственные инстанции, на счетах за коммунальные платежи.

«Скоро все наладится» – было написано на пачке геркулеса, из которого я утром варила кашу.

«Держись» – помадой на зеркале в прихожей.

«Мы сможем!» – стикер над домофоном.

Я сама себе везде оставляла послания. Я уговаривала себя не отчаиваться. И, натыкаясь на них весь день, вспоминала, что… мы сможем.

Я люблю сидеть в ванной. Это мой личный дзен. И вот однажды я сижу вся в пене, пытаюсь расслабиться после стрессового дня, оглядываюсь на запотевшее зеркало, а на нем почерком мужа написано: «Конечно, справимся!»

Я заплакала тогда…

И в тот день, когда я вспомнила свой пароль «МЫ СПРАВИМСЯ», у меня навернулись слезы. Ведь сбылось же…

Теперь это пароль ко всей моей жизни.

Макарыч работает участковым. Сельским участковым, если точнее. Если еще точнее – «сельским участковым уполномоченным полиции».

Службе в милиции Макарыч отдал двадцать три года жизни из своих пятидесяти четырех.