Дочь Рейха - читать онлайн книгу. Автор: Луиза Фейн cтр.№ 7

Вдруг оказывается, что урок закончился и нам пора в класс.

На этот раз я смело сажусь на одну скамью с Эрной. Теперь у нас каждый день есть новый урок, который втискивают между другими занятиями. Жизнь фюрера. Фрау Шмидт объясняет нам, что мы должны изучать жизнь и борьбу великого человека, Адольфа Гитлера, чтобы на его примере учиться мужеству и силе духа. Когда фрау Шмидт рассказывает нам о его страданиях и мудрости, на глаза у нее наворачиваются слезы. Она обещает, что когда мы узнаем о нем все, то полюбим его так же, как она. И мы начинаем петь.

Выкрикивая слова «Песни Хорста Весселя», я кошусь в окно на школьный двор. Во дворе старшеклассники, у них большая перемена. Я высматриваю среди них Карла. Вон он, в центре толпы, смеется, запрокинув голову. Я смотрю на него и улыбаюсь. И тут мое внимание привлекает одинокая фигура мальчика, который сидит на скамье в стороне от всех, положив ногу на ногу, и покачивает ступней. Светловолосая голова склонена над книгой. Вальтер. Какой он чудной! Пока Карл и другие мальчики рисуются друг перед другом, стараясь в чем-нибудь да переплюнуть остальных, Вальтер занят совсем другим. Он уходит в книгу. И я чувствую, что от этого он нравится мне еще больше.

Наше пение завершается обычной молитвой благодарности:

Когда под проливным дождем мы с Карлом бегом возвращаемся из школы, мамы дома нет: она занята где-то сбором средств для помощи солдатскому дому.

– Обсушитесь, приходите поесть со мной и Ингрид, – говорит нам Берта, накрывая на четверых большой дубовый стол на кухне, где пол выложен каменными плитами.

Я ухожу наверх, чтобы переодеться. Когда мы жили в квартирке, все было совсем иначе. Дома чаще всего были Карл, мама и я, папа почти всегда на работе. Мы втроем были тогда почти неразлучны – вместе ели, мы с Карлом спали в одной комнате. Мама брала нас с собой за покупками, мы помогали ей на кухне. А еще она пела нам песни и рассказывала истории из своего детства, когда жила во Франции. Да, в квартире мама почти все делала сама, ведь там у нее не было ни горничной, ни кухарки, но, как ни странно, тогда ей хватало времени на нас. Теперь она все время где-то пропадает, занимается благотворительностью, навещает подруг, а мы все чаще остаемся на попечении Берты. Иногда мне кажется, что мама совсем о нас забыла.

Я подхожу к письменному столу и щелкаю рычажком новенького радиоприемника. Его совсем недавно подарил мне папа. Повторяют речь, которую произнес вчера для юношества доктор Гросс, глава ведомства расовой политики Национал-социалистической партии Германии. Мы с Карлом слушали ее как раз перед обедом.

– …Наука утверждает, что наследуемые характеристики важнее приобретенных… – (Я выскальзываю из влажной юбки, стягиваю с себя мокрую блузку.) – Даже когда нас не станет, наше наследие продолжит жить в наших детях и в детях наших детей. Осознав это, мы увидим великую реку крови, которая течет к нам через века, и эта река и есть германский народ. Каждое поколение – это волна, которая поднимается и опускается, за ней приходит другая. Мы же, отдельные индивидуумы, лишь капли в этом потоке. Нам, в отличие от либералов, не кажется, что именно вокруг нас вращается весь мир… – (Я вынимаю из шкафа чистую блузку, юбку, пуловер и надеваю их.) – Понимание этого придает нам скромность. В отличие от либералов, которые считают, что всеми своими достижениями они обязаны исключительно самим себе, мы понимаем, что все нами достигнутое есть результат не наших индивидуальных способностей, но нашего наследия. Мы – гордые носители и хранители германской крови…

Я выключаю радио. Я знаю, что он будет говорить дальше. Что все расы разные. Что негр, даже с образованием, все равно не станет частью высшей нордической расы. Спускаясь по лестнице, я прямо-таки чувствую, как пульсирует в моих венах драгоценная германская кровь – беспримесная, по крайней мере со стороны папы.

Берта разливает по тарелкам ароматный гуляш, приправленный щедрой порцией толстых клецек. Мы уже доедаем, когда дверь приотворяется и в щель просовывается блестящая от влаги голова Вальтера.

– А-а, – улыбается ему Берта. – Ты как раз вовремя, сейчас будет чай с пирогом. На запах, наверное, пришел. Заходи же, нечего мешкать на пороге, – продолжает она, собирая наши тарелки.

Вальтер садится рядом с Карлом. Я приглаживаю волосы и выпрямляю спину.

– Ты написал сочинение по истории? – спрашивает Вальтер у Карла.

– Нет, – стонет тот. – Опять придется убить на него весь вечер. А что там за тема?

– Символика борьбы и героизма в средневековой поэме «Песнь о Нибелунгах» как отражение борьбы современного германского народа. – Вальтер откусывает кусочек сливового пирога. – Мм… Очень вкусно, Берта.

Кухарка сияет от его похвалы. А я, прислонившись к стене, мечтаю о том, как было бы здорово, если бы Эрна тоже была здесь и мы все вчетвером – она, я, Карл и Вальтер – болтали бы о школе, перемывали бы косточки знакомым, и нам всем было бы легко и хорошо друг с другом. Я бы рассказывала им что-нибудь, а они внимательно слушали бы меня, кивали и улыбались моим смешным шуткам.

– Так ты идешь?

– Мм?

– Я спрашиваю, ты идешь с нами на дерево? – Вальтер вопросительно смотрит на меня. – У меня карамельки есть, – добавляет он и покачивает передо мной пакетиком с конфетами.

Я соскакиваю со стула, иду вслед за мальчиками по коридору и через заднюю дверь дома выхожу в сад. Дождь закончился, в воздухе густо пахнет влажной землей. Мальчики уже карабкаются в дом. За ними, крепко хватаясь руками за отсыревшие петли веревочной лестницы, лезу я и скоро просовываю голову в отверстие в нижней части дома, угнездившегося в развилке дубового ствола. Сажусь на пол и перекидываю ноги через край. Юбка задирается чуть не до попы. Я быстро поправляю ее. Но Вальтер все равно не смотрит.

Он стоит у окна и выглядывает наружу.

– Как здесь высоко, – говорит он, оглядываясь на нас с Карлом, и ухмыляется. – А кенгуру может прыгнуть выше дома?

Карл закатывает глаза:

– Опять твои шуточки.

– Нет, не может, – отвечаю я, вспоминая высокую крышу нашего дома.

– Конечно может! – восклицает Вальтер. – Дом ведь не умеет прыгать!

Карл стонет, а я хихикаю, и Вальтер подмигивает мне. И снова смотрит в окно.

– Надо же, отсюда дом Розенталей видно, – говорит он. – Ой! – Отдернув от подоконника руку, Вальтер встряхивает ею и начинает разглядывать свой палец.

Я подскакиваю к нему:

– Дай посмотрю. – (Темная линия занозы наискось прошила подушечку указательного пальца Вальтера и засела так глубоко, что без инструмента не вытащить.) – Сейчас принесу пинцет.