Я научу тебя любить - читать онлайн книгу. Автор: Мария Акулова cтр.№ 81

Так и случилось.

Глянул резко, но попытался смягчить… Вспомнил, что смотрит на Аню…

— Нет. Я ни о чем не просил у Ольшанского. Все очень просто, Аня. Здоровая субординация должна строиться на уважении и ответственности. На голых пиздюлинах далеко не уедешь. Такие борзые, как этот человек, к ним быстро привыкают. Задолбаешься раздавать. Своим поведением он показал, что уважения в нем нет. Зато много неоправданной, я бы даже сказал глупой, дерзости. Ольшанский не будет комплектовать штат людьми, с которыми нужно будет воевать. Которым нужно будет что-то доказывать. Объяснять, почему именно сейчас квадратное нужно катать, а круглое — кантовать. Ему нужны ответственные исполнители. Как ты. А не борзота подзаборная. Как он. Он может быть до бесконечности талантливым. Но не представляет ценности, если позволяет себе подобные выходки. Он сам все испортил. Доказывать свою значимость стоило иначе.

Корней закончил, вернулся к дороге. Аня молчала — переваривала. Говоря честно, была уверена на все сто, что… Что Ольшанский отправил Дениса именно по просьбе Высоцкого. Но слова Корнея походили на правду. Очень походили. Только вот…

— Тогда и меня должны были… Рассчитать. Я ведь тоже не проявила… Уважения…

Аня сказала, глядя виновато, снизу-вверх, ранено немного… Подмечая, что лицо Корнея смягчается, он снова смотрит, вздыхает.

— Это наши с тобой дела, Аня. Личные отношения. Это другое. Здесь разбираемся мы. Там — Ольшанский просто сделал выводы о человеке, который должен был быть мотивированным показать себя максимально хорошо. А показал он себя как деструктивный элемент. Такие никому не нужны. Это не молодость, энтузиазм и амбициозность. Это была чистой воды глупость. Каждое действие должно иметь последствие, Аня. Понимаешь? В его случае, все случилось хрестоматийно.

Аня понимала, Аня кивнула. Легче вряд ли стало, но хотя бы понятней.

— Я просто хочу, чтобы ты знал. Я не волнуюсь из-за него. Я не чувствую перед ним вины. Сейчас я понимаю, что каждый из нас ответственен за свое. Просто… Я волнуюсь за тебя. Я хочу, чтобы тебя это все коснулось минимально. Насколько возможно. Чтобы никто не подумал, что…

— Умеющие думать поймут всё правильно. Большинству без разницы. Доказывать я никому ничего не стану. Тебе объяснил просто потому, что знаю — тебе это важно. А в целом… Посрать, Аня. Я не хочу о нем говорить.

Корней снова начал раздражаться, реши она продолжить тему — отреагировал бы грубо. Поэтому…

— Меня всегда поражает твоя глубина. И в то же время простота. Для меня все так сложно. Я так часто теряюсь. Я придумываю так много всего… Лишнего. А потом ты говоришь… И все становится на места. Мне не хочется спорить. Все кажется очевидным. Как так? Почему так?

Аня спросила, чувствуя, как он постепенно расслабляется. Это видно было по тому, как меняется лицо. И чувствовалось по тому, что разряды перестают колоть кожу…

Он ответил не сразу. Смотрел перед собой. Думал о чем-то. Потом же хмыкнул, повернул голову, посмотрел мельком, и снова на дорогу…

— Ты просто маленькая. Подрастешь — дашь мне фору. Уверен.

Аня хотела бы сдержать улыбку, но не могла. Его новая похвала опустилась звонкой монеткой в ее сокровенную копилку.

* * *

Первой в квартиру зашла Аня. Слышала, как за спиной защелкиваются замки. Прокручивала в голове слова Корнея, улыбалась, расстегивая массивные пуговицы.

За прожитые здесь месяцы Аня изучила квартиру до состояния «наощупь». Поэтому, пока Корней был занят — отвлекся на телефон, сняла пальто сама, повесила, сапожки тоже…

Обернулась. Видела, что он держит мобильный в руке, читает что-то с экрана, который подсвечивает и его, и ее. Пальцы второй держит на выключателе за движение до щелчка.

Такой… Серьезный. Такой… Красивый. Сильный такой. Ласковый…

Настолько, что хочется… Очень сильно хочется позволить себе лишнего. Рискнуть в миллионный раз.

Накрыть ладонью экран мобильного. Нажать, опуская своей рукой его вместе с трубкой. Потянуться к второй, приближаясь телом к телу…

Глядя в глаза — смотрящие с легким прищуром, подозрительно — убрать мужские пальцы с выключателя… Завести себе за спину, положить на поясницу…

Почувствовать первые «признаки жизни», как он ведет большим по ткани платья, поглаживая…

Убедившись, что стоит ей отпустить руку, она не упадет бессильно, Аня потянулась к пуговицам на мужском пальто. Расстегивала, глядя на них и немного в глаза. Привыкая к темноте, чувствуя, как предвкушение от касаний, поцелуев, близости разливается теплом по телу…

— Мне вообще-то перезвонить надо, Ань…

Корней заметил, действуя вопреки собственным словам. Заблокировал мобильный, отправил на полку, стряхнул расстегнутое уже пальто с одного плеча. Положил свободную руку на ее талию — потом с другого. Следил, как Аня вешает…

Потом следил, как кладет руки на пиджак, скользит вверх, привстает на носочки, ведет носом по подбородку, прижимается к его губам в невинном поцелуе, отрывается на расстояние вздоха, смотрит в глаза…

— Потом перезвонишь, хорошо? Хочу тебя очень… — говорит честно, прекрасно понимая, что впервые так смело. Ухватывается за плечи, когда чувствует, что Корней подхватывает. Обнимает его ногами, прижимается грудью, трется, целует, втягивает его язык своим…

Чувствует стену спиной, сама тянет вверх подол задравшегося платья, снимая через голову, расстегивает мужской пиджак… Ждет, пока Корней снимет… Снова — сначала с одной руки, потом с другой, перехватывая ее…

Но на сей раз уже никто из двоих не заботится о том, чтобы повесить аккуратно. Ткань падает на пол, разрезая тишину шуршанием и стуком пуговиц.

Только им все равно. Аня берется за рубашку, Корней вжимает напором губ в стену даже ее затылок.

— В спальне хочешь или здесь? — мужчина спрашивает, пробегаясь пальцами по животу, накрывая грудь в кружеве, сжимая… Сильно… До дрожи…

— В спальне.

Кивает в ответ на Анин шепот, снова тянется к губам, целует, продолжая мять тело, вдавливая в стену все сильней… Сильней же давая ощутить, что он тоже хочет ее. Очень-очень хочет.

Через какое-то время давит на одно колено, прося спуститься на пол, на другое…

Убедившись, что Аня стоит — пусть на носочках, но все же…

Отступает. Смотрит. Ощутимо. Так плотно, будто… Под кожу. Даже в темноте невероятно осязаемо.

По лицу, шее, ключицам, груди, животу…

Неспешно расслабляет галстук, снимает через голову, расстегивает одну манжету, дальше — вторую. Откладывает запонки, снимает часы…

Достает полы рубашки, брякает ремнем…

И это заставляет Аню испытать новую дрожь.

Которую он, несомненно, чувствует, стоит только подойти, накрыть ладонями ягодицы, вжаться возбуждением в живот…