Тайны Смутного времени - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 48

Ещё Иван III (однажды преспокойно приказавший высечь на людях архимандрита Чудова монастыря) всерьез подумывал о секуляризации, т. е. переводе в светское владение обширных монастырских и церковных земель. Кое-какие шаги к этому пытался предпринять Иван Грозный на знаменитом Стоглавом соборе, но церковь в те времена представляла собой силу, перед которой пришлось отступить и Грозному… Михаил и Алексей Михайлович Романовы всячески пытались ограничить возможности церкви в приобретении новых владений, порой прямо запрещая подданным жертвовать церквам и монастырям как земли, так и крестьян. Пытался «отписать на государство» церковные владения и Петр I — но даже «дракону московскому» пришлось отступить. Даже крайне набожная Елизавета в 1757 г. разработала схожий проект — но не рискнула ввести его в действие. Объяснение лежит на поверхности: обладавшие особым статусом обширнейшие владения церкви попросту мешали нормальному развитию экономики, и это прекрасно понимали за сотни лет до Петра III.

Мало того, в самой православной церкви несколько сотен лет шла ожесточённая борьба иерархов с так называемыми нестяжателями — начиная с «ереси стригольников» (30-е годы XIV в.). Нестяжатели как раз и протестовали против превращения церкви в собственника-феодала — впрочем, началось это даже не со стригольников, а с выступлений известного проповедника XII в. Кирилла Туровского и его последователей… На знаменитом соборе 1274 г. во Владимире предшественники нестяжателей четко сформулировали свою точку зрения: «Невозможно и Богу работати, и мамоне».

Подробно рассматривать эту сложнейшую тему я не буду, поскольку пришлось бы писать отдельную (и претолстую) книгу, чтобы рассказать о многолетних дискуссиях, ожесточенных словопрениях на церковных соборах, сожжениях на костре еретиков-реформаторов, о Феодосии Косом, Максиме Греке, Вассиане Патрикееве, дьяках Курицыных, о перекличке идей «нестяжателей» с идеями католиков-францисканцев и многом, многом другом… Повторю лишь: намерение Петра III отобрать у монастырей их огромные поместья было не более чем логическим завершением многовекового процесса, идей и стремлений, не завезенных из Германии, а родившихся в самой России. Зачислять Петра в гонители православной церкви нет никаких оснований. Скорее наоборот — именно Петр был инициатором договора от 8 июня 1762 г., по которому Россия обязывалась защищать права и интересы православного населения Жечи Посполитой. А русский посланник в Вене Голицын получил от Петра указание вручить резкую ноту венецианскому послу «по причине претерпеваемых греческого вероисповедания народом великих от римского священства обид и притеснений». Из отчета Голицына явствует, что власти Венецианской республики вынуждены были принять соответствующие указы, ограждающие права своих православных подданных…

Кстати, Екатерина (по сути, за все время своего царствования осуществлявшая намеченное Петром), укрепившись на престоле… преспокойно провела секуляризацию монастырских и церковных земель. В масштабах, неизмеримо превосходивших намерения Петра! Ростовский митрополит Арсений Мациевич, энергично протестовавший против этой идеи и в царствование Елизаветы, и при Петре (и не подвергшийся за это никаким репрессиям), направил в синод очередной протест, в простоте душевной полагая, что тронуть его не посмеют, коли уж не тронули предшественники Екатерины.

Митрополит жёстоко заблуждался — Екатерина немедленно приказала арестовать одного из самых выдающихся церковных иерархов и незамедлительно судить за «оскорбление величества». Когда бывший канцлер Бестужев попытался заступиться за Арсения, Екатерина ответила холодным письмом, где были и такие примечательные строки: «Стоит вспомнить, что прежде, без всяких церемоний и соблюдения приличий, в делах, без сомнения, гораздо менее важных, духовным особам сносили головы. Не представляю, как мне сохранить мир в государстве и порядок в народе (не говоря уж о защите и сохранении данной мне Богом власти), если виновный не будет покаран».

Ангелица кротости и всемилостивая матерь Отечества…

Все же казнить строптивого митрополита Екатерина не решилась — очень уж был популярен в стране. Однако Арсения лишили сана, назвали «смердом Андрейкою» и сослали в отдаленный монастырь посреди карельских лесов, фактически в заключение. (Ради вящей справедливости нужно уточнить, что «проштемпелевал» решение императрицы суд из семи церковных иерархов — митрополиты Новгородский и Московский, архиепископы Петербургский и Крутицкий, епископы Псковский и Тверской, архимандрит Новоспасского монастыря.)

По непонятной мне логике мышления, Петр, тем не менее, до сих пор выставляется врагом православия, питавшим на его счет самые коварные замыслы. Зато о здравии Екатерины молились во всех церквах…

Ровно столько Петр просидел на престоле — всего полгода. И сделано за эти полгода было столько, что, продержись Петр на троне еще пару лет, Россия могла окончательно свернуть с ублюдочного пути «кнута и топора», пути, на который ее загнали Иван Грозный и Петр I.

Даже открытые недоброжелатели Петра III — вроде А. Болотова и австрийского посланника Мерси-Аржанто отмечали привлекательные стороны его характера — жажду деятельности, неутомимость, доброту и доверчивость. Только французский посол Бретейль отчего-то именовал Петра «деспотом» и «северным тираном», но характеристику Бретейля «туп, как табурет» В. Пикуль не выдумал сам, а взял из свидетельств современников…

Деспот и тиран ни за что не ликвидировал бы страшную Тайную канцелярию. Деспот и тиран никогда не стал бы ходить по столице без охраны. Деспот и тиран пытал бы, ссылал и казнил, но ничего подобного Петр не делал.

Его указ об амнистии раскольникам, которым позволялось вернуться в Россию и свободно исповедовать свою веру, был как раз разрывом с деспотической практикой Петра I. Кроме того, разрешалось возвращаться «без всякой боязни и страха» бежавшим за рубеж «великороссийским и малороссийским разного звания людям, также купцам, помещичьим крестьянам, дворовым людям и воинским дезертирам». Подобных амнистий не бывало ни при предшественниках Петра, ни при его венценосных преемниках… Любопытно, что многие положения петровского указа о веротерпимости во многом совпадали с соображениями, изложенными М. В. Ломоносовым в трактате «О сохранении и размножении российского народа». Именно Ломоносов подробно рассмотрел ущерб, происходивший от бегства старообрядцев за границу, и предлагал отказаться от насильственных методов в борьбе с ними. (Кстати, взгляды Петра III и Ломоносова на полную бесцельность Семилетней войны опять-таки совпадают — заметки Ломоносова ноября 1761 г. и письмо Петра Елизавете от 17 января 1760 г. чуть ли не дословно повторяют друг друга.)

Именно Петр III отменил зловещее «слово и дело». Именно при Петре III впервые в русском законодательстве убийство крепостных было квалифицировано как «тиранское мучение». И принимались соответствующие меры: у помещицы Е. Н. Гольштейн-Бек отобрали в казну имение за «недостойное поведение» и плохое управление хозяйством, способное повлечь за собой разорение крестьян. Помещицу Зотову, пытавшую своих дворовых, постригли в монахини, а имущество конфисковали для выплаты компенсации пострадавшим. Воронежского поручика Нестерова за «доведение до смерти дворового человека» навечно сослали в Нерчинск. (Кстати, определенное количество монастырских крестьян Петр успел перевести в государственные — а этой категории землепашцев жилось не в пример легче.) Мартовский именной указ запрещал отныне наказывать нижних чинов батогами и «кошками» (девятихвостыми плетками).