Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века - читать онлайн книгу. Автор: Константин Пахалюк cтр.№ 147

После появления такого направления, как «устная история», «история повседневности», еще в 1970-е гг. начались локальные разработки истории мест и судеб отдельных людей. Сейчас, после определения чисел и конкретных имен, мемориалы занимаются выяснениями более точных биографий заключенных. Ведь трудно даже представить, какие страдания скрываются за записями о дате рождения или смерти, месте принудительного труда или пребывании в больнице узника. По большей части расследование происходит по запросам родственников, которые направляются через «Архивы Арользена», Центра документации о преследованиях национал-социалистическим режимом в г. Бад-Арользен. Истории жизни (как правило, это касается военнопленных из Европы, хотя советские военнопленные также могли обладать особой судьбой, например при получении работы в частном крестьянском хозяйстве) бывали связаны с местным населением. Трудовое размещение миллионов военнопленных все чаще становилось проблемой для нацистского режима, при этом было решено предотвращать контакты между немцами и иностранцами (Fremdvolkischen) любыми средствами. Однако между немцами и военнопленными все равно заводились знакомства и даже любовные отношения. Для немецкого населения существовала постоянная угроза, поскольку простое человеческое отношение к иностранным рабочим было криминализировано и запрещено под угрозой наказания. Особым образом санкции были направлены на «запрещенное обращение» — так называемое преступление против немецких женщин и девушек. Отношения с военнопленными и принудительными работниками вели к наказанию и тюремному заключению для обоих. Если становился известен роман с поляком, сербом или русским, это означало смертный приговор для мужчины-заключенного, а женщины отправлялись в концентрационный лагерь. Многие из этих женщин остались изгоями на всю жизнь. И если им повезло избежать преследования, они молчали. Даже сегодня многие семейные истории окружает стена молчания ^[1329]. Это означает, что жертвы продолжают оставаться лишь цифрами в документах.

Проработка преступлений национал-социализма в отношении военнопленных с течением времени подвергалась «волнам памяти» послевоенного времени. Сразу же после окончания военных действий и освобождения оставшихся узников шталагов память старались сохранить товарищи по плену. С 1945 г. оставшиеся в живых занимались установкой мемориалов в память о погибших товарищах. Уже на следующий день после освобождения лагеря Штукенброк — Зенне советские узники, взявшие на себя руководство им, решили благоустроить кладбище и увековечить память павших товарищей. Бывшие узники установили светлый обелиск высотой почти 10 метров, облицованный мрамором, гранитом и керамической плиткой. В центре по трем его сторонам были прикреплены большие красные звезды. Завершался обелиск красным знаменем, сделанным из пластического стекла, флагом СССР  ^[1330]. В советской оккупационной зоне по распоряжению военной администрации создавались мемориалы на месте братских захоронений, были построены мемориалы-памятники, например в Эренхайн Цайтхайне.

Однако с первых дней значимым был вопрос, где находился мемориал: в ФРГ или ГДР. К примеру, несоветские жертвы в Цайтхайне не нашли признания в культуре памяти. «Итальянское кладбище Якобшталь», на котором также были могилы польских и сербских жертв, было заброшено.

Из-за использования территории в качестве учебного полигона для советской армии оно было окончательно изуродовано ^[1331]. С другой стороны, красное знамя с серпом и молотом в Штукенброке было снято с обелиска, поскольку вызывало недовольство земельного правительства ХДС. Оно было заменено в конце 1950-х гг. православным двойным крестом ^[1332]. Таким образом, видно, что значение имела не только лишь сама память о преступлениях как факт мемориализации, но также содержание и особенности мемориалов, из-за которых в послевоенное время были установлены новые преграды для равного отношения к погибшим жертвам.

К концу 1940-х гг. на территории западных зон оккупации стали проявляться признаки забвения в отношении мест, связанных с историей национал-социализма. Памятник, установленный в 1945 г. британской армией у входа в лагерь Зандбостель, был демонтирован неизвестными в 1948 г. В то время как памятник немецким охранникам, погибшим при исполнении служебных обязанностей, поставленный неподалеку в 1943 г., сохранялся до 1974 г. ^[1333]

Во второй половине 1940-х гг. территории бывших лагерей военнопленных по практическим соображениям использовались для размещения интернированных гражданских лиц, представителей вермахта, СА, СС и членов нацистской партии. Часть построек на территории бывших лагерей военнопленных западные союзники снесли, опасаясь распространения эпидемий ^[1334]. Транзитные лагеря для беженцев, перемещенных лиц, репатриантов были организованы в бывших шталагах и офлагах Вайнсберг, Трутцхайн, Зост, Вернигероде. Из-за разросшегося населения территории были впоследствии преобразованы в отдельные населенные пункты. Например, в 1951 г. была учреждена община Трутцхайн. Каждая группа новых поселенцев оставляла после себя обновленный пейзаж местности и внутреннего устройства. Транзитный лагерь беженцев — выживших евреев — стал действующим еврейским центром в Трутцхайне: за 15 месяцев существования развилась религиозная, культурная и политическая жизнь, что дало возможность использовать место в будущем. Даже сегодня на потолках некоторых домов есть следы того периода в виде фресок (звезд Давида) ^[1335]. Теперь уже трудно назвать местность аутентичной площадкой.

В советской зоне оккупации Германии бывшие лагеря для военнопленных условно «сохранили свою функцию», поскольку стали спецлагерями НКВД. Впоследствии места овладели «двойным постыдным прошлым», которое нужно было скрывать. На территории Шталага IV B (г. Мюльберг) в 1945–1948 гг. народный комиссариат внутренних дел СССР в сотрудничестве с немецкой администрацией советской оккупационной зоны содержал около 21,8 тыс. человек в так называемом специальном лагере 1. По меньшей мере 6,7 тыс. из них погибли. Умерших похоронили в братских могилах. После закрытия лагеря жертвы были забыты. Если родственники пытались установить деревянные кресты или возлагать цветы, их немедленно убирали. Область первоначально использовалась для сельского хозяйства, позже был восстановлен лес из-за многочисленных находок костей. В ГДР оставшимся в живых заключенным под страхом сурового наказания было запрещено рассказывать о своем пребывании в советском спецлагере Мюльберг ^[1336].