Правда о «золотом веке» Екатерины - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 48

Настолько не считают, что после завоевания Эльзаса и Лотарингии Пруссией в 1871 году ведут настоящую партизанскую войну, а в 1914 году выступают на стороне Франции. В Германии одни соглашаются с тем, что существует какая–то особая эльзасская народность, другие с этим категорически не согласны, и не будем спорить, кто прав. Главное — границы Германии размыты, не всегда можно точно сказать, входит эта земля в Германию или нет.

Немцы приехали в Российскую империю из разных земель. Они были подданными разных властителей, жили в странах с разным политическим режимом. Они говорили на разных диалектах, иногда настолько разных, что выходцам из разных земель бывает легче договориться между собой по–русски, чем по–немецки. Вестфалец Остерман — иноземец для остзейца Бирона, и оба они чужаки для пруссаков Левенвольдов, принявших русское подданство.

Даже климат их родных стран очень различен; мало, общего между долгой суровой зимой острова Сааремаа и тем, что называют зимой на Дунае.

Кроме того, мы уже видели, что немцы всегда оказываются в разных придворных группировках — и всякий раз в каждой из этих группировок оказываются и русские, и немцы. Не говоря о том, что пытают, казнят и ссылают всех одинаково.

И потому я уверенно заявляю — нет в России никакой «немецкой партии»! Дело вовсе не в том, что немцы дружно захватили власть, а потом передрались из–за доставшихся богатств. Было не так.

Пётр создал систему власти, которая не могла существовать без него лично: вот первая заложенная им под государство Российское мина.

Эта мина рванула сразу после его смерти и создала благоприятные условия для другой мины: немецкого засилья. Ведь вельможи Петра передрались между собой и уничтожили друг друга.

Из–за другой мины, заложенной Петром, в высших эшелонах власти к 1730 году скопилось чересчур много немцев, и это позволило русским не обсуждать многие проблемы Российской империи и русского общества.

Репрессивный полицейский режим? А это всё Бирон, он «бироновщину» и завел.

Роскошь двора? Иллюминации и карнавалы на фоне пухнущих от голода деревень? А это иностранцам русских не жалко.

Никто не думал о будущем? А это иноземцы так решили, им же России не жалко.

Тайная канцелярия? А кто направлял руку Ушакова? Иноземцы и направляли, Ушаков только исполнял, и попробовал бы он…

В общем, готовые ответы есть на все возможные вопросы, и это опаснее всего. В смысле — опаснее для самих русских. Выдуманное ими самими «германское иго» очень удобно, чтобы не думать. И не задавать других вопросов…

Например, кем нужно быть, чтобы создать в стране фактически оккупационный режим? Режим, в котором иноземцы будут чувствовать себя комфортнее русских?

И какими дураками (а это еще мягкий эпитет) надо быть, чтобы позволить им это?

Судя по всему, Бурхард Миних с самого начала хотел избавиться от самой одиозной личности в этом немецком засилье — уже затем, чтобы не разделять его судьбу. Ведь Бирона боялись даже родители императора: ходил слух, что Эрнст Иоганн Бирон хочет отправить их обратно в Германию, оставив себе ребенка, Ивана VI, да и ведет он себя глупо…

В гвардии его уже не просто не любят, а считают узурпатором и открыто говорят, что пора бы его сместить, а регентшей сделать мать императора, Анну Леопольдовну. Прознав об этом, Бирон поступает в своем духе: бросается в покои брауншвейгской четы и начинает орать. Он орет по–русски и по–немецки, потрясает кулаками и вопит, что зря герцог Антон затеял смуту и кровопролитие, небось, надеется на Семёновский полк?! Но он, Бирон, не боится ни герцога Антона, ни Семеновского полка!

Герцог Антон прикасается пальцами к эфесу своей шпаги, и Бирон хватается за рукоять своей шпаги и снова начинает дико орать, мол, он и таким способом готов разделаться с герцогом Антоном! Бирон его, герцога Антона, не боится!

Этот много раз повторенный рефрен — я не боюсь! — очень ясно изобличает Бирона — он именно боится и боится очень сильно (иначе не орал бы). Бирон прекрасно понимает, что положение его и незаконно, и непрочно. Что он в любой момент может быть попросту выброшен из пределов Российской империи, а то и позорно казнён.

Это прекрасно понимает если и не Анна Леопольдовна, мало интересовавшаяся практической стороной жизни, то уж, конечно, понимает герцог Антон. И уж, конечно, они оба понимают, что Бирон ненавидит их лично семейно, а вовсе не только политически. Герцог Антон это счастливый соперник его сына! Не будь его, этот кувакающий в пеленках император был бы его внуком! А на месте герцога Антона стоял бы сейчас его сын! Во многом агрессия Бирона объясняется именно этой тяжёлой злобой, а не только невоспитанностью и мерзким характером.

Интересно было бы еще знать… а действительно ли чисто случайно герцог Антон положил руку на рукоять шпаги? Или это была умная провокация, на которую тут же и попался Бирон?

Если в самые первые дни Бирон «переиграл» чету герцогов Брауншвейгских, то только из–за их полной неспособности играть в придворные игры, тем более в игры без правил. Бирон может собрать видных царедворцев, подтянуть к себе в помощь Ушакова, и Ушаков произносит устрашительную речь перед Антоном: «Если вы будете себя вести как следует, то все будут почитать вас отцом императора; в противном случае будут считать вас подданным вашего и нашего государя. По своей молодости и неопытности вы были обмануты; но если бы вам удалось исполнить свое намерение, нарушить спокойствие империи, то я, хотя с крайним прискорбием, обошелся бы с вами так же строго, как и с последним подданным его величества».

И все–таки Бирон боится герцогов Брауншвейгских! Боится потому, что недовольством охвачены не одни придворные и гвардейцы, а всё общество. Никто не хочет признавать его регентом, ждать целых 16—17 лет, пока вырастет маленький Иван VI. Глухой ропот в казармах легко придушен — русские гвардейцы не умеют выжидать нужной минуты, протест прорвался слишком рано. Но на кого опереться регенту?

Действительно, какая может быть опора у Бирона? Высшие чиновники — и русские, и немцы — к нему равнодушны, а то и враждебны. Армия ему не подчиняется. Гвардейские полки его ненавидят, в том числе и созданный при Анне Ивановне Измайловский гвардейский полк. Дворянство, как и гвардия, считает его лично виновным во всем, содеянном при «бироновщине».

Будь «немецкая партия» реальностью, а не вымыслом «всего общества» образца 1740 года, а затем почти всех историков, он мог бы опираться на немцев. Но мало того, что такая опора невозможна, — почти никто из высокопоставленных немцев Бирона своим лидером не считав и за ним не идет. Так еще и возглавляет заговор неме Миних!

Впрочем, заговор — это сильно сказано, потому реально делает всё Миних сам. 7 ноября он как шеф кадетского корпуса представляет Анне Леопольдовне нескольких кадетов: она хочет выбрать из них себе пажей; отпустив будущих пажей, Анна Леопольдовна обращается к Миниху с просьбой о защите: мол, Бирон собирается их с мужем выслать из России, у него уже всё решено, пусть им хотя бы позволят взять с собой крошку сына