Вьетнам. История трагедии. 1945–1975 - читать онлайн книгу. Автор: Макс Хейстингс cтр.№ 52

Лондон, который считал себя своего рода гарантом Женевских соглашений 1954 г., был встревожен растущим контингентом американских военных советников во Вьетнаме, грубо нарушавшим условия договоренностей. В 1961 г. британский посол попытался убедить Вашингтон, что тот не должен превышать оговоренное число советников более чем на 100 человек, на что ему в категоричной форме ответили, что США готовятся отправить еще 8000. Премьер-министр Гарольд Макмиллан с традиционной лояльностью согласился не поднимать шумиху и выразил облегчение в связи с тем, что американцы не собираются вводить войска. Он и его правительство призвали Госдепартамент быть осторожным в отношении дальнейшего наращивания военного присутствия. Но в декабре им пришлось проглотить очередное оскорбление от Вашингтона, который заявил, что не считает себя связанным какими-либо условиями Женевских договоренностей.

Британцы продолжали колебаться по поводу того, как далеко они готовы зайти в своей поддержке Соединенных Штатов. Они по-прежнему смотрели на Юго-Восточную Азию до некоторой степени как на свою вотчину, считали себя экспертами по антиповстанческим войнам и искренне желали поражения коммунистов. В 1962 г. они выступили против предложения созвать международную конференцию, чтобы нейтрализовать Вьетнам по примеру Лаоса, поскольку было очевидно, что без американской поддержки режим Зьема не выстоит. Британский посланник в Сайгоне Гарри Холер в январе написал в Лондон, что «любое решение вьетнамской проблемы, которое не предполагает полного разгрома и искоренения Вьетконга, просто отдаст Южный Вьетнам в руки коммунистов» — исход, который, по его мнению, «приведет к катастрофическим последствиям для британских интересов и инвестиций в Юго-Восточной Азии и серьезно подорвет перспективы Свободного мира в дальнейшем сдерживании коммунистической угрозы» ^[223].

В то же время британцы были не слишком впечатлены американскими успехами в Южном Вьетнаме и настороженно относились к хроническим разногласиям между ЦРУ, Госдепом, Армией США и послами в Сайгоне. Со своей стороны американцы не любили, когда кто-либо пытался совать нос в их дела, — Эд Лансдейл в грубой форме отказался выслушивать советы от «кучки бывших колониалистов-неудачников». Как и Пентагон, представитель ЦРУ отверг одобренную Госдепом идею пригласить в Южный Вьетнам небольшой контингент британских военных инструкторов. Посол Нолтинг передал своему британскому коллеге единственную просьбу: командировать в Сайгон Роберта Томсона, чтобы тот проконсультировал президента Зьема по ряду организационных вопросов. Между тем, если бы Белый дом попросил Вестминстер, где в тот момент правили тори, отправить во Вьетнам военных инструкторов, те бы с большой долей вероятности согласились, что открывало бы большие перспективы. Но американцы ограничились запросом на Томпсона. Его опыт, вместе с рекомендациями небольшой британской миссии в Сайгоне, тем не менее убедил ЦРУ и правительство Зьема в необходимости создания так называемой Особой службы — спецподразделения полиции, отвечающего за сбор разведданных и поддержку операций контрразведки на местах. Помимо же этого, Томпсон, хотя и был удостоен нескольких высоких аудиенций в Вашингтоне и Сайгоне, не оказывал большого влияния на решение серьезных проблем.

Зимой 1962 г. США пережили короткий всплеск оптимизма по поводу будущего режима Зьема. Австралийцы согласились открыть во Вьетнаме школу военной подготовки к боевым действиям в джунглях. Выдающийся журналист и историк Денис Уорнер так объяснил этот шаг своим соотечественникам: «Почему Австралия вмешивается во Вьетнамскую войну? Отчасти потому что мы считаем, что победа коммунистов здесь поставит под угрозу стабильность в остальной Юго-Восточной Азии и, как следствие, нашу собственную национальную безопасность, и отчасти потому, что мы хотим доказать американцам, что мы — не бумажные тигры… В некотором роде это можно рассматривать как страховку от более серьезных рисков» ^[224]. Между тем этот «страховой полис» стоил не так уж дешево: в 1969 г. число австралийских военных во Вьетнаме выросло до 7672 человек, из которых 500 не вернулись домой.

Если стратегические советники в Вашингтоне приходили и уходили, то одна ключевая фигура занимала свое место на сцене на протяжении целых семи лет. Человек, который сыграл одну из главных ролей в американской трагедии во Вьетнаме, вторую по важности после Линдона Джонсона, был самым необычным персонажем среди рыцарей «Круглого стола» Кеннеди. Роберту Макнамаре исполнилось 44 года, когда в 1961 г. он впервые вошел в свой просторный кабинет 3E 880 в Пентагоне. Казалось, этот человек никогда не знал, что такое молодость и глупость: остряки шептали, что дома перед зеркалом он учится танцевать твист, чтобы не опозориться на танцевальном вечере в Белом доме. Выходец из скромной калифорнийской семьи, благодаря блестящему уму и колоссальному трудолюбию он с блеском закончил Гарвардскую школу бизнеса; затем помогал восстанавливать компанию Ford Motors после Второй мировой войны и даже некоторое время был ее президентом. Ему как нельзя лучше подходила фраза, сказанная об одном одержимом статистикой британском государственном деятеле: «Он использует цифры как прилагательные». Когда этот бывший скаут-орел собирался вывести свою семью в поход на выходные дни, он с логарифмической линейкой в руках рассчитывал вес, который должны были нести в рюкзаках его дети и хрупкая жена Марджи. Пост министра обороны Макнамара согласился занять движимый непреодолимым стремлением к власти. Вне семьи он был человеком-компьютером с холодным сердцем, впрочем не отличавшимся безупречной моралью: в 1961 г. он поддержал вымысел о стратегическом «ракетном отставании» и обвинил во всех проблемах Пентагона своего предшественника Томаса Гейтса.

Новый министр обороны развернул кипучую деятельность: разработать программу наращивания ракетных вооружений; увеличить численность армии в ответ на Берлинский кризис; обеспечить американские войска новыми системами вооружений. Во время Карибского кризиса в октябре 1962 г. именно Макнамара предложил идею морской блокады Кубы. Казалось, этот человек не знал, что такое сомнения, и считал, что хорошее решение должно быть быстрым. Он стремился все держать под контролем и объявил войну любому несанкционированному общению представителей военного ведомства со СМИ, желая стать единственным публичным голосом Вооруженных сил США.

Выступая перед сенатом в сентябре 1961 г., Макнамара заявил: «У советского коммунистического империализма с его намерением колонизировать мир нет аналогов в нашей истории… [Ни одна диктатура] в прошлом не была так хорошо организована и не располагала таким количеством инструментов уничтожения». Когда речь шла о советской угрозе, он не чурался прибегать к откровенной лжи — привычка, в итоге стоившая ему репутации. На слушаниях в конгрессе он поражал аудиторию своей экстраординарной памятью, сыпля цифрами и фактами, среди которых, однако, по словам генерал-лейтенанта Фреда Вейанда, было немало «ошибочных». Несмотря на ястребиные взгляды, в первый год своего пребывания в должности Макнамара выступал против военного вмешательства во Вьетнаме, заявляя, что, если США введут небольшой контингент, «мы почти наверняка завязнем в бесконечно тлеющей войне»; если же США решатся отправить значительные силы, «в войну могут открыто вмешаться Ханой и Пекин… И успех [кампании во Вьетнаме] будет зависеть от факторов, многие из которых находятся вне нашего контроля, в частности от поведения самого Зьема» ^[225].