Средневековая Москва. Столица православной цивилизации - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Володихин cтр.№ 11

В своей работе на князя Острожского Иван Федоров, за исключением монументального издания Библии, должен был служить нуждам учебного процесса в православной академии. Таким образом, в Остроге православный просветитель Иван Федоров включился в работу большого сообщества православных просветителей, взяв на себя поистине благородные функции.

После 1581 года Иван Федоров более не занимался типографскими делами. Он вернулся из Острога во Львов, возможно перестав ладить со своим покровителем или увидев, что князь более в нем не нуждается. Возможно и другое: Острожский приостановил издательскую деятельность, желая впоследствии ее возобновить, продолжал числить Ивана Федорова своим слугой-печатником (во Львове его таковым считали еще весьма долго, до самой кончины), однако не мог или не хотел платить ему жалованье (полное жалованье?) в перерыве между последней действительной работой и следующей, чаемой неведомо когда. Был ли конфликт? Бог весть. Скорее просто исчерпались проекты, в которых на тот момент Константин Константинович проявлял заинтересованность.

Во Львове Иван Федоров, словами Е. Л. Немировского, «…оставаясь на службе у князя, предпринимал шаги для возоб новления собственной типографско-издательской деятельности» ^[20]. Однако «раскочегарить» как следует новое типографское предприятие он, видимо, так и не успел.

Одновременно печатник занимался новой для него деятельностью: отливал пушки для польского короля Стефана Батория. Впрочем, не исключено, что он и ранее зарабатывал как литейщик, пушечных дел мастер. Возможно, так было еще в Москве, поставившей к середине XVI века изготовление артиллерийских орудий на широкую ногу… Просто источники не сохранили об этой стороне его деятельности никаких сведений, помимо самого позднего ее периода – 1580-х годов.

Тогда же Иван Федоров предлагал немецким правителям некие изобретения в артиллерийском и ружейном деле: складные разборные пушки, а также ручные бомбарды с учетверенной мощностью залпа. Предположительно с этими предложениями он побывал в столице курфюрста Саксонского Августа – Дрездене. Но до какой степени его изобретения нашли практическое применение, да и нашли ли они его вообще, неизвестно.

Возникает вопрос: если новые условия жизни требовали от Ивана Федорова хлопотать о пропитании, притом случалось это не раз и не два, так почему же он не вернулся на родину? Служба его, казалось бы, давно и с лихвой исполнена, а обустройство в Литовской Руси требовало суеты… Ответов может быть два. Во-первых, Иван Федоров знал, что дома его давно заменили другие мастера-печатники, прежде всего Андроник Невежа. Во-вторых, он давно начал иную жизнь, где нашел достойное применение своим способностям, находился в среде православных книжников и, как видно, был вполне доволен новой судьбой, а потому не желал идти на риск новых радикальных перемен.

5(15) декабря 1584 года русский первопечатник Иван Федоров, Москвитин, скончался во Львове. Его погребли в уже упомянутом Свято-Онуфриевом монастыре.

Значение Ивана Федорова не только для истории русского книгопечатания, но и в целом для восточнославянской культуры громадно. Его трудам принадлежит как минимум дюжина книжных изданий, известных в дошедших до нашего времени экземплярах, и уже одно это ставит его выше современников, занимавшихся на просторах Восточной Европы кириллическим книгопечатанием. Никто из них не может похвастаться столь же обширным «послужным списком». Притом весьма возможно, что в будущем найдутся федоровские издания, доселе еще не известные науке.

Но слава его должна основываться не только на количестве проектов, и механический счет не столь уж важен.

Иван Федоров брался за издание книг, которые до него никто не издавал. «Евангелие учительное», «Азбука» и Острожская Библия прославили его как первооткрывателя большой, доселе не освоенной печатниками сферы церковной литературы. Каждое издание требовало больших знаний и тщательной подготовки текстов, когда значимы каждое слово, каждая буква.

В подавляющем большинстве случаев Иван Федоров показал себя сторонником высококультурной печати, продуманного, качественно сделанного художественного оформления, того, что сейчас называют сбалансированным дизайном. В России его издания надолго стали образцом для подражания.

Наконец, ему принадлежит честь создания целой школы книгопечатания. Ученики Ивана Федорова трудились в разных странах. Один из них, Андроник Тимофеевич по прозвищу Невежа, продолжит дело российского первопечатника в Московском царстве и передаст его дело преемникам – мастерам Московского печатного двора.

Типографское дело с отъездом Федорова из России в стране отнюдь не пресеклось.

Английский дипломат Джильс Флетчер, посетивший Россию в 1588–1589 годах, писал впоследствии, что еще при покойном царе Иване IV «привезли из Польши в Москву типографский станок, и здесь была основана типография… Но вскоре дом ночью подожгли, и станок с литерами совершенно сгорел, о чем, как полагают, постаралось духовенство». Как будет показано ниже, «литеры» никуда не делись, духовенство же, как было сказано выше, заботливо опекало столичную типографию, а не разоряло ее. Одно из всего сказанного возможно: пожар. Вопрос только в том, когда именно он произошел.

На закате правления Ивана Грозного и при его сыне Федоре Ивановиче главным мастером книгопечатного дела являлся Андроник Тимофеевич Невежа.

Первое издание, в котором он принимал участие как один из ведущих печатников, – Псалтырь, изданная на Московском печатном дворе шрифтом, разработанным для «Апостола» Ивана Федорова, в 1568 году. То есть «литеры» уж точно не сгорели. Ранее, еще в эпоху анонимной типографии, Псалтырь уже издавалась, и в переиздании ее как будто не было ничего новаторского, за исключением прекрасной оригинальной гравюры – фронтисписа. Она создавалась именно для издания 1568 года, в предыдущих отсутствовала. Царь Давид, как будто шагнувший в печатную книгу со страниц рукописных миниатюр из русских летописей середины XVI столетия, сидит меж четырех колонн портика. Этот портик со столпами квадратного сечения служит своего рода архитектурным обрамлением фигуры Давида Псалмопевца, инструментом придания ей монументальности, величия: царь должен пребывать в месте, достойном его царственности…

Весьма вероятно, что творцом гравюры является сам Андроник Невежа. В послесловии к Псалтыри сказано, что книга вышла из печати «…тщанием и труды Никифора Тарасиева да Невежи Тимофеева». Более ни в каких изданиях мастер Никифор Тарасиев не упоминается, возможно, он отправился из Москвы в казанскую типографию, но это всего лишь гипотеза. А вот Андроник Тимофеевич будет главенствовать на Московском печатном дворе (как минимум до 1602 года). И в более поздних изданиях обнаруживаются его инициалы – он фигурирует в качестве автора элементов художественного оформления, гравера. Так, видимо, и здесь, в Псалтыри 1568 года, поработала его искусная рука.

Дальнейшая история московского книгопечатания затянута туманом. Думается, стоит воспроизвести характерную фразу, кочующую с разночтениями из публикации в публикацию, обнаруживающуюся и в Википедии: «После этой Псалтыри в течение 20 лет неизвестно ни одной книги, изданной в Москве. Сам Андроник в это время по распоряжению царя Иоанна переселился в Александровскую слободу и устроил там маленькую типографию, из которой вышла тоже только одна книга: Псалтырь 1577 года (4°, 280 листов). Такая малопроизводительность объясняется тем, что книгопечатание в то время еще не находило достаточной поддержки в обществе и типография была только царской книгопечатней».