Коллапс. Почему одни общества приходят к процветанию, а другие – к гибели - читать онлайн книгу. Автор: Джаред М. Даймонд cтр.№ 75

Разведение коров в гренландском климате вызывало гораздо больше хлопот, чем разведение овец или коз, так как животные могли самостоятельно кормиться на пастбище только в течение трех летних месяцев – все остальное время они проводили в хлеву, где их приходилось кормить сеном и другой пищей, заготовка которой была главным занятием гренландских фермеров в течение всего лета. Возможно, скандинавские гренландцы сочли разумным бросить разведение столь затратных для них коров, и действительно, количество тех со временем сильно уменьшилось, но все же коровы были слишком важным символом социального статуса, чтобы окончательно от них отказаться.

Основными «поставщиками» продуктов питания для гренландских фермеров стали морозоустойчивые породы овец и коз, гораздо лучше приспособленные к холодному климату, чем крупный рогатый скот. Дополнительным преимуществом было то, что они могли самостоятельно добывать себе пропитание зимой, выкапывая траву из-под снега. Сегодня в Гренландии овец держат на свободном выпасе девять месяцев в году (в три раза дольше, чем коров); и только три зимних месяца, когда снежный покров становится слишком высоким, их держат в хлеву и кормят сеном. Судя по раскопкам первоначальных гренландских поселений, исходно совокупное количество овец и коз уступало количеству коров, затем численность тех и других сравнялась. Что касается соотношения между овцами и козами, вначале на самых богатых гренландских фермах на шесть-семь овец приходилось по одной козе; впоследствии эта пропорция менялась в сторону увеличения количества коз, пока последних не стало больше, чем овец. Это связано с тем, что козы, в отличие от овец, могут питаться жесткими ветками, побегами кустарников и карликовых деревьев, в основном растущих на гренландских пастбищах. Таким образом, хотя скандинавы, прибывшие в Гренландию, отдавали явное предпочтение коровам по сравнению с овцами, которые, в свою очередь, ценились выше коз, по своей пригодности для существования в Гренландии эти виды располагались в обратном порядке. Большинству ферм (особенно в более севером и соответственно менее благоприятном для сельского хозяйства Западном поселении) пришлось в конечном счете смириться с необходимостью и переключиться на презренных коз, оставив лишь малое количество престижных коров; только самые богатые и продуктивные фермы Восточного поселения могли позволить себе и далее разводить коров, пренебрегая козами.

Развалины сараев, в которых гренландские фермеры держали коров в течение девяти месяцев в году, можно увидеть до сих пор. Это длинные, узкие строения, стены которых, сооруженные из камней, переложенных дерном, достигают нескольких ярдов в толщину: это позволяло удерживать тепло в хлеву в течение холодных зимних месяцев, так как коровы, в отличие от более морозостойких гренландских пород овец и коз, не выносят холода. Каждой корове отводилось квадратное стойло, отделенное от соседних большими каменными плитами, которые до сих пор можно видеть во многих сараях. Судя по размеру стойла, высоте дверей, через которые коровы заходили в хлев и выходили наружу, и, конечно, по найденным в ходе раскопок скелетам коров, можно заключить, что гренландские коровы были самыми низкорослыми в современном мире, достигая не более четырех футов в холке.

Всю зиму они проводили в стойле, среди навоза, уровень которого постоянно поднимался и который выплескивался наружу лишь весной, когда фермеры с лопатами приходили вычищать хлев. Зимой коровы питались сеном, собранным в течение прошедшего лета; если сена было недостаточно, рацион приходилось дополнять морскими водорослями, которые время от времени во время шторма оказывались на берегу. Коровам, скорее всего, не нравились водоросли, и фермерам приходилось насильно кормить своих подопечных такими непривычными для них морепродуктами, что предполагало длительное пребывание фермеров в хлеву, среди растущих навозных куч. От подобного рациона коровы становились все более мелкими и слабыми. В мае, когда сходил снег и появлялась первая зелень, коров наконец можно было выпускать пастись самостоятельно, но иногда они так ослабевали, что не могли идти, и фермерам приходилось выносить их из стойла на руках. В особо долгие зимы, когда запасы сена и водорослей заканчивались, до появления первой весенней травки, фермеры собирали молодые ивовые и березовые побеги и скармливали их коровам, чтобы те хоть как-то дотянули до лета.

Гренландские коровы, овцы и козы использовались скорее как источник молока и молокопродуктов, а не мяса. После отела, который обычно происходит в мае и июне, они давали молоко в течение нескольких летних месяцев. Из этого молока фермеры делали сыр, масло, скир; продукты хранили в больших бочках, которые держали в холоде – либо в горных ручьях, либо в сделанных из дерна погребах. Эти продукты использовались в течение всего года, до следующей весны. Коз и овец также использовали для получения шерсти, качество которой было превосходным, так как в холодном климате с обилием осадков шерсть животных становится очень густой и обладает водоотталкивающими свойствами. Забой на мясо происходил после отбраковки скота, в частности осенью, когда фермеры определяли, скольких животных они смогут прокормить зимой, учитывая то количество сена, которое удавалось собрать к осени. Если оказывались, что на всех сена не хватит, часть животных шла на убой. Поскольку мяса никогда не бывало слишком много, почти все кости убитых животных, найденные при археологических раскопках, разможжены и расколоты, вероятно, для того, чтобы извлечь все питательные вещества до последней капли – в гораздо большей степени, чем в других скандинавских странах и колониях. Раскопки поселений инуитов – искусных охотников, которые добывали гораздо больше мяса, чем фермеры-скандинавы, – показывают, что у них в мусорных кучах гораздо больше личинок мух, кормившихся выброшенными костями, в то время как фермеры обсасывали каждую косточку так, что мухам почти ничего не оставалось, и количество личинок в мусорных ямах скандинавов намного меньше.

Чтобы прокормить корову в течение среднестатистической гренландской зимы, нужно несколько тонн сена – гораздо больше, чем для прокорма овцы. Соответственно, главным занятием гренландских фермеров во второй половине лета была заготовка сена: косьба, высушивание и укладывание в стога.

Количество заготовленного сена играло критическую роль, так как от него зависело, скольких животных удастся прокормить зимой; это зависело еще и от продолжительности зимы, что невозможно предсказать заранее. Поэтому каждую осень, в сентябре, фермерам приходилось принимать мучительное решение – сколько драгоценных коров оставить до следующего лета и сколько забить, учитывая количество заготовленного сена и предположения относительно длительности предстоящей зимы. Если забить слишком много животных в сентябре, в мае можно оказаться с недоеденным сеном и слишком малочисленным стадом и ругать себя за то, что побоялись оставить больше коров из-за неоправдавшихся опасений. Но если забить слишком мало коров в сентябре, сено может кончиться еще зимой, и тогда все стадо будет голодать.

Сено заготавливалось на полях трех видов. Самыми плодородными были поля, прилегающие к усадьбе; их огораживали таким образом, чтобы туда не забредал скот, и они не использовались ни для какой другой цели; для улучшения роста трав землю регулярно удобряли навозом. На развалинах церковной фермы в Гардаре (той, на земле которой располагался собор) и на некоторых других гренландских фермах можно видеть остатки ирригационных систем – плотины и каналы, с помощью которых вода из горных рек распределялась по приусадебным полям, что еще больше повышало их плодородие. Второй тип полей – так называемые дальние поля, расположенные несколько дальше от усадьбы и от огороженных приусадебных полей. Наконец, гренландские фермеры унаследовали от норвежских и исландских предков систему так называемых летних горных пастбищ, представляющих собой поля с сараями для животных на высоких террасах, где можно летом держать скот на свободном выпасе, но где слишком холодно зимой. Самые крупные летние пастбища напоминали небольшие фермы – там были дома для работников, которые уходили в горы весной вместе со стадом и жили там все лето, ухаживая за животными и заготавливая сено, и возвращались вниз, на главную ферму, только осенью. Весной сначала в низинах, а потом все более высоко в горах сходил снег и пробивалась первая травка; именно в молодой траве больше всего питательных веществ и меньше грубой, не усваиваемой организмом клетчатки. Поэтому стадо перегоняли постепенно на все более дальние и высокие пастбища, туда, где начинала пробиваться зелень. Система летних горных пастбищ была мудрым способом использования скудных и разрозненных ресурсов гренландской природы, позволяющим получать пользу от каждого клочка земли.