Коллапс. Почему одни общества приходят к процветанию, а другие – к гибели - читать онлайн книгу. Автор: Джаред М. Даймонд cтр.№ 61

Аналогично при автокаталитической экспансии человеческой популяции некоторое исходное преимущество, имеющееся в ее распоряжении (например, преимущество в техническом развитии), приносит определенную выгоду или открывает новые возможности, что, в свою очередь, вовлекает больше людей в поиск этой выгоды или исследование возможностей, результатом чего становится получение новых преимуществ или открытие новых возможностей, стимулирующих на поиски еще большее количество людей, пока наконец все доступные ниши, которые обеспечивают эти преимущества, не будут заняты, и тогда автокаталитический процесс прекращается, исчерпав все ресурсы. Цепную реакцию в Скандинавии вызвали два конкретных события: набег в 793 году на монастырь Линдисфарн, давший захватчикам богатую добычу, что стимулировало последующие набеги, принесшие еще более богатые трофеи; и открытие необитаемых, но пригодных для разведения овец Фарерских островов, которые послужили трамплином для исследования более обширной и лежащей далее к западу Исландии, а та, в свою очередь, стала шагом на пути к еще более далекой и необъятной Гренландии. Возвращаясь домой с богатыми трофеями и рассказами о землях, ждущих своего хозяина, викинги воспламеняли воображение сородичей, которые отправлялись на поиски новой добычи и новых незанятых островов. Другим примером автокаталитической экспансии является расселение древних полинезийцев на восток по островам Тихого океана, начавшееся около 1200 года до н. э., и португальцев и испанцев – по всему миру, которое началось с 1400 года и усилилось после открытия Колумбом Нового Света в 1492 году.

Подобно тому, как случилось с полинезийцами, испанцами и португальцами, экспансия викингов захлебнулась, когда были разграблены или колонизированы все земли, легкодостижимые для их кораблей, и когда путешественники, возвращаясь домой, уже не могли рассказать о необитаемых островах или богатых, но плохо защищенных городах, становящихся легкой добычей. Аналогично тому, как два конкретных события положили начало цепной реакции скандинавской экспансии, два других события ознаменовали ее конец. Первое из этих событий – поражение в битве при Стэмфорд-Бридж в 1066 году, ставшее последним в долгой цепи военных неудач, которые преследовали викингов, и показавшее тщетность дальнейших захватнических попыток. А через десять лет викинги были вынуждены покинуть самую отдаленную свою колонию – Винланд. Две сохранившиеся до наших дней скандинавские саги явным образом указывают на причину: непрекращающиеся вооруженные конфликты с местным населением – североамериканскими индейцами, – которые были столь многочисленны, что те немногие викинги, что могли пересечь Атлантику на драккарах, не сумели отстоять свои поселения. И вот, основав поселения на Фарерских островах, в Исландии и Гренландии, отказавшись от ставшей слишком опасной колонизации Винланда и обнаружив, что в Атлантическом океане нет больше белых пятен и необитаемых островов, викинги решили, что больше нет смысла чествовать авантюристов, рискующих своей жизнью, пересекая бурные воды Северной Атлантики.

Когда первопоселенцы заселяют новые земли, образ жизни, который у них вырабатывается, обычно включает в себя многое из того, к чему они привыкли у себя на родине, – в первую очередь идет в ход тот «капитал» знаний, верований, способов выживания и устройства общества, который был накоплен в их культуре. Это особенно верно в тех случаях, когда, как происходило у викингов, заселяются земли исходно необитаемые или населенные людьми, с которыми колонизаторы не входят в контакт. Даже сегодня в Соединенных Штатах, где вновь прибывшие вынуждены взаимодействовать с намного превосходящим их по численности американским населением, каждая группа иммигрантов сохраняет многие из своих отличительных особенностей. Например, в городе, где я живу – Лос-Анджелесе, – существует огромная разница в культурных ценностях, уровне образования, трудоустройстве и благосостоянии иммигрантов в первом поколении, приехавших из Вьетнама, Ирана, Мексики и Эфиопии. Различные группы иммигрантов по-разному и в разной степени адаптируются к американскому обществу, отчасти в зависимости от того, к какому образу жизни они привыкли у себя на родине.

Викинги не стали исключением – их колонии на североатлантических островах были устроены по образу и подобию континентальной Скандинавии, которую они покинули в поисках новых земель. Особо важными компонентами культурного наследия были знания о ведении сельского хозяйства и обработке железа, классовая структура общества и религия.

Хотя мы считаем викингов мореплавателями и захватчиками, они сами считали себя крестьянами. Земледелие и животноводство, которым они занимались в Южной Норвегии, стали важным фактором их дальнейшей истории, причем видовой состав растений и животных остался тем же – не только потому, что викинги перевезли их в Исландию и Гренландию, но и потому, что они имели свое место в системе ценностей викингов. Разные виды и разные способы ведения сельского хозяйства имели разное значение: например, у фермеров американского Запада крупный рогатый скот ценился очень высоко, а козы – весьма низко. Проблемы начали возникать, когда методы ведения сельского хозяйства, усвоенные иммигрантами на родине, оказывались не соответствующими новым условиям обитания. Например, сейчас австралийцы задумываются над вопросом – не принесли ли их стране овцы, привезенные первопоселенцами из Англии, больше вреда, чем пользы? Как мы увидим, аналогичное несоответствие между тем, что было уместно в прежних (скандинавских) и новых (гренландских) условиях, повлекло за собой тяжелые последствия для скандинавских колоний Гренландии.

Прохладный климат Норвегии более способствовал животноводству, нежели земледелию. Домашний скот был представлен теми же пятью видами, которые оставались на протяжении тысячелетий основой сельского хозяйства «Плодородного полумесяца» и Европы вообще: коровы, овцы, козы, свиньи и лошади. Из этих животных наиболее ценились свиньи, которых разводили на мясо, коровы – для производства молока и молочных продуктов (в частности – сыра), и лошади – как транспортное средство и показатель социального статуса. В старых норвежских сагах рассказывается, что воины после смерти обитают в Валгалле и пируют вместе с богом Одином, вкушая не что иное, как свинину (мясо вепря). Гораздо менее престижным, но экономически не менее целесообразным было разведение овец и коз, которых разводили скорее для получения молока и шерсти, чем для мяса.

Подсчет числа костей в археологических раскопках фермы в Южной Норвегии, принадлежавшей, по всей видимости, главе клана, позволил определить относительное количество животных различных видов, которые использовались в пищу. Почти половина всех найденных костей принадлежала коровам, одна треть – высоко ценившимся свиньям и лишь одна пятая – овцам и козам. Можно предположить, что все честолюбивые главари викингов, основывая хозяйство на новой земле, стремились соблюсти такое же соотношение между видами домашних животных. Действительно, в раскопках ранних поселений в Гренландии и Исландии обнаружена смесь костей в тех же пропорциях. Однако в раскопках более позднего времени пропорция костей различных животных меняется, так как некоторые животные оказались менее приспособленными к гренландским и исландским условиям, чем другие: количество коров со временем уменьшилось, свиньи почти исчезли, зато поголовье овец и коз увеличилось.