Величие и проклятие Петербурга - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 14

С 1717 года он член Правящего Сената и глава Берг- и Мануфактур-коллегии. В 1721 году Яков Вилимович Брюс вместе с Андреем Ивановичем Остерманом подписывают Ништадтский трактат, завершив тем в пользу Московии… теперь уже Российской империи Северную войну. И за это получил титул графа.

Есть, кстати, упоминания, что титул графа предлагался ему еще в 1710 году, за организацию артиллерии. И что Яков Вилимович от титула отказался, считая себя недостойным (по крайней мере, такое объяснение он дал). Если это правда — личность Якова Вилимовича Брюса становится еще загадочней.

Яков Брюс всегда имел, чем заняться, помимо службы и карьеры! Во-первых, у него была семья. Своей женой, Маргаритой фон Мантейфель, Яков Вилимович не делился, с дочерьми занимался, проводить время в кругу семьи любил. Картина В. И. Сурикова «Меншиков в Березове» на редкость фальшива — просто потому, что семейная идиллия — совершенно не в духе Меншикова. «Данилыч» органически не был способен вести образ жизни примерного семьянина: ни соблюдать верность жене, ни общаться с собственными детьми.

А Яков Брюс — вполне был способен и хотел этого! И сосланным в свою деревню, и проводя дома свободные от службы вечера, он вел жизнь, наполненную смыслом.

И потом, у него была наука. Стоило появиться хоть небольшому количеству времени, и тут же он оказывался с книгой в руках, с циркулем около глобуса или с угломером возле огромного телескопа. Он переписывался со многими учеными в Европе, написал несколько десятков статей, переводил и готовил к изданию книги. Ему всегда было чем заняться, и очень может быть, тяготила его как раз служба — необходимость вечно куда-то мчаться, что-то делать, применять знание математики к расчету точности орудийной стрельбы и на строительство мостов.

Кроме того, Яков Брюс вполне мог служить не только царю Петру. У всех остальных «сподвижников» Петра никакого выбора не было; разве что какой-нибудь мелкий мусульманский царек взял бы их на службу, откажись от них Петр. А вот у «Вилимыча» были и другие варианты. Квалифицированный, умный, он мог бы получить место при многих европейских университетах. Для этого у него было и владение языками, и нужные знания, и «имя». Такого офицера, как он, могли взять и в европейские армии.

Был в его жизни краткий период опалы: после разгрома русской армии под Нарвой Яков Брюс угодил в число «стрелочников», оказавшихся «виноватыми» в поражении. Год просидел, сосланный в свое имение… И за этот год получил прямое предложение — получить офицерский патент в Голландии. А через общих знакомых в Немецкой слободе наводили справки попечители Амстердамского университета, где он получал ученую степень, — не согласится ли Яков Брюс прочитать курс лекций по астрономии? Так что и «пни» его Петр, Яков Вилимович мог бы еще и выбирать между военной карьерой и академической.

То есть получается — если у всех сподвижников Петра совершенно ничтожна зона, в которой они могут принимать свободные решения и поступать так, как им хочется, то у Брюса эта зона как раз очень велика.

Интересно, а что думал о своей жизни и своей судьбе сам Яков Вилимович? Что для него-то было главным? Дело в том, что Яков Вилимович не оставил никаких документов, никаких свидетельств своего отношения и к Петру, и к самому себе, и к своей эпохе. Похоже, тут сказывается одно из двух качеств, очень помогавших Якову Вилимовичу: он поразительно умел пить, не пьянея, и так же поразительно умел держать язык за зубами. Благодаря этим качествам он не делал ошибок по службе, но и не оставил никаких интересных записок. И дневника тоже не вел.

Во всяком случае, чем больше присматриваешься к его фигуре, чем больше думаешь о нем, тем основательнее складывается уверенность: это был очень «закрытый» человек, отнюдь не стремившийся давать окружающим слишком много сведений о себе.

И второе — это был человек, живший в сложных духовных измерениях, активнейшей интеллектуальной жизнью. В частности и поэтому он менее заметен, менее известен, чем многие другие — чем те, кто старательно лезли на авансцену и принимали там картинные позы. Брюсу нужно было совсем другое. Вынужденный зарабатывать на жизнь трудами офицера и придворного, он всегда имел в этой жизни другой пласт, почти скрытый от всех остальных.

Брюс-чернокнижник

Не менее интересна и репутация Якова Вилимовича — причем репутация и прижизненная, и посмертная, — репутация чернокнижника и колдуна.

О том, что такое колдовские книги Брюса, можно сказать довольно уверенно, потому что его библиотека передана в архив Академии наук, — книги это голландские, немецкие и английские. То, что эти книги так легко принимали за колдовские сочинения, написанные на неведомом языке, доказывает только высокий культурный уровень и обширные познания тех, кто окружал Якова Брюса и видел эти книги, — не более.

А колдун почему?! А откуда бесконечное количество историй про Брюса-волшебника?! Тут тоже ведь можно предположить совершенно материалистическое объяснение вопроса, без привлечения любых мистических предположений.

Во-первых, Яков Брюс занимался вещами непонятными и непривычными: смотрел в небо, на звезды, через «стеклянный глаз» (телескоп). Читал книги на «незнаемых языках». Ставил химические эксперименты, пугая до полусмерти прислугу зрелищем меняющих на глазах цвет, «кипящих без огня», удивительно пахнущих растворов в разноцветных колбах самого что ни на есть «волшебного» вида.

2. Результаты его деятельности тоже были непонятны и непривычны. Некоторые из них, и притом самые важные — например, усовершенствование состава орудийной меди или расчет движения планет вокруг Солнца, попросту не были известны широким слоям населения, и даже широким слоям служилого сословия — да их это и не интересовало.

Что было известно о плодах деятельности Брюса? То, что он рассчитал затмения Солнца на сто лет вперед (легендарный «Брюсов календарь»). Что он перевел и издал много еретических иноземных книг, враждебных «истинному православию». Что он много раздавал царю странных советов, которые почему-то всегда оказывались верными.

Чтобы правильно оценить такого рода плоды учености Якова Вилимовича, у московитов того времени попросту не было необходимых интеллектуальных и культурных представлений.

3. …Потому что Московия духовно продолжала жить в Средневековье, и московитам гораздо ближе и понятнее был образ колдуна в балахоне, расшитом звездами, чем типаж ученого Нового времени. Знания им куда проще было объяснить получением их от каких-то потусторонних существ, чем увидеть в них плоды собственного учения и собственного труда.

4. Сам Яков Брюс словно бы прилагал немалые усилия, чтобы соответствовать «имиджу» колдуна и чернокнижника. Например, он упорно работал по ночам. Работать по ночам вообще любят многие ученые — ночью все (в том числе и члены семьи) уже спят и не путаются под ногами. Ночью тихо. Ночью никто не прибежит, никуда не позовет, не нарушит уединения и не возмутит спокойствия. Ночью человеческое сознание работает не совсем так же, как днем, — растормаживается подсознание, и самые смелые идеи, самые безумные образы, самые неожиданные сравнения возникают, как правило, после 12 часов ночи. Если надо делать творческую работу — нет времени лучше ночного!