Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков, Андрей Буровский cтр.№ 89

Были и мелкие различия, восходящие к традициям, привычкам и обычаям греческого востока и латинского запада.

Различия настолько мелкие, что они не могли быть причиной разрыва, они могли стать предлогом — и только. Предлогом они и стали, помимо основных причин, выраженных, впрочем, совершенно откровенно: не подчиняясь папе римскому, восточные иерархи ломали единство церкви; Западная церковь стала именовать восточных иерархов раскольниками-схизматиками.

И еще: западная церковь оказалась динамичнее, активнее. Она готова была вносить отличия, поправки в символ веры, изменять догматы, принимать решения, отличные от решений первых вселенских соборов. Для иерархов восточной церкви здесь таился великий соблазн… Еще больший, чем в претензиях западной церкви на светскую власть и римского папы на главенство. Восточная церковь была ортодоксальная: требовала, чтобы решения, принятые в IV—VI веках, оставались неизменны, как бы не изменялась жизнь.

Основные положения христианского вероучения, сформированные первыми семью Соборами, объявляются «боговдохновенными» — абсолютно истинными, непререкаемыми, вечными, неизменными, непостижимыми разумом.

Стоит вдуматься в смысл самого слова «православие»: правильное славление Бога. Правильно — только оно. Славить Бога иначе, делать это по иным обрядам — не правильно! Восточная церковь тоже «обзывалась», называя западных иерархов отступниками, не православными, то есть как бы и не вполне христианами.

В XI веке дело дошло до того, что константинопольский патриарх и папа римский взаимно отлучили друг друга от церкви и прокляли друг друга. Восточная и западная церкви перестали быть единым целым, и более того — стали враждебны. И теперь имело огромное значение, кому подчиняется епископ в варварских землях — Риму или Константинополю.

Можно по-разному относиться к претензиям папства на светскую власть. Позиция православных, настаивавших на том, что церковь должна иметь только духовный авторитет, не вторгаясь в дела государственные и не получая властных полномочий, как-то все же благороднее. Да и больше соответствует евангельским словам Христа: «Богу Богово, кесарю кесарево».

По встанем даже на каноническую позицию православия; будем считать вредной чепухой претензии папства на главенство в христианском мире, а догматы католицизма — заблуждением и ересью. Но и в этом случае централизация приводит к упорядочиванию религиозной жизни западного христианского мира. Католический мир и более однообразен, и более управляем.

Католические священники, окрестившие германцев, скандинавов, ирландцев, кельтов, поляков, чехов, мазуров, литовцев, приобщили их и к античному наследию. Не только все епископы всего католического мира подчинялись одному авторитету и одному общему центру. Европейцы крестили язычников и делали их европейцами. Священность договора, рационализм, уважение и интерес к личности человека — все это несло с собой западное христианство.

Никакого единого центра у православных не было с самого начала. Патриарх в Константинополе был объявлен «вселенским», но править должен был «соборно» с остальными. А с XII века, после развала Византии, возникли четыре автокефальных патриаршества: в Константинополе, в Антиохии, в Иерусалиме и в Александрии. «Автос» по-гречески «самостоятельный», «кефалис» — «голова». Значит, четыре самоголовых патриаршества.

Скрещивая язычников, греки создавали новые автокефальные церкви. А язычников они приобщали к церкви, но не к тому, что создала античность. На востоке каждый народ строил собственную автокефальную церковь, но мог оставаться вне Европы.

На Руси долгое время не было своей патриархии, был только митрополит, подчинявшийся константинопольскому патриарху.

Но никто с самого начала не исключал, что такая патриархия может появиться и Русская православная церковь станет автокефальной.

Греки крестили славян, но не приобщили их к наследию античной цивилизации.

С первых же десятилетий христианизации Руси шло прорастание местной, языческой культуры сквозь принесенную христианскую. Какое-то время, кстати, язычество и жило себе параллельно с христианством. Еще в XIII—XIV веках в городах могли проявляться самые натуральные волхвы, то есть языческие жрецы, а православные вели с ними нешуточные баталии, и не только словесные. Обилие земли, существование славянского Востока очень помогало сохранять языческую дикость. Крестился только тот, кто хотел. Кто не хотел, мог выбирать, жить ли ему в густо населенных местах, в городах, в долинах больших рек. Там-то креститься придется. Или не креститься и уйти в менее населенные лесные места, где язычника не достанет никакая княжеская или церковная власть. А в случае бедствий, какой-то общей неприятности можно и вылезти из лесных дебрей, попугать православных, недавних язычников, что все их беды — от забвения правильных богов. Провести, говоря современным языком, свою пропаганду.

Но и крещеные жили сразу и в мире христианства, и в мире язычества. Не случайно же у всех первых князей — по два имени. Ольга крещена, как Елена. Владимир крещен, как Василий. Именем Ярослава Мудрого названы два города: Ярославль и Юрьев. Оба города названы разными именами одного человека, потому что крестильное имя Ярослава Мудрого — Юрий.

Конечно же, два имени имели и приближенные князей, бояре и дружинники, и все простолюдины — все русские-русины, принявшие таинство крещения.

За этим обычаем — иметь имя христианское и имя языческое — стоит огромный пласт представлений, получивших название сначала в церкви: двоеверие. Потом этот термин переняла и наука.

Двоеверие означает, что человек совершенно искренне ходит в церковь, крестится и молится Богу, вешает в доме иконы, крестит детей и уважает священников. Но так же искренне он почитает и языческих богов и может поклоняться им, приносить жертвы, беседовать с ними. Тоже совершенно искренне. А если ему сказать о странном противоречии, он страшно удивится: «Но это же совсем другое дело!». В сознании двоеверцев одновременно существует и христианство, и язычество, и они как-то не особенно мешают друг другу. Постепенно, конечно, языческий пласт культуры тускнеет, слабеет, забывается и через 2—3 поколения исчезает совсем. Об этом можно говорить так уверенно потому, что ничего нового и ничего специфичного для Руси в двоеверии нет. Такую стадию в своей духовной жизни прошли очень многие народы; ученые изучали явление на примере народов, крещенных в XVIII—XIX веках, и двоеверие изучено очень хорошо.

Особенность Руси скорее в том, что двоеверие в ней задержалось, особенно на северо-востоке. В Волго-Окском междуречье только в XV веке окончательно перестали класть в могилу с покойниками вещи: оружие, орудия труда с мужчинами; иглы, украшения с женщинами. А еще современники Дмитрия Донского и даже Ивана Грозного, особенно в деревнях, оставались немного язычниками.

В XV веке финское население окрестностей нынешнего Петербурга поклонялось деревьям и фантастическим растениям, которые похожи на овец и приносят ягнят. Впрочем, и русские показывали иностранцам шапки, сделанные из шкур этих фантастических существ.