Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков, Андрей Буровский cтр.№ 148

Скорее вызывает удивление военачальник или царь, который станет поступать иначе.

Тут возникает одна навязчивая ассоциация, от которой просто невозможно отделаться. В германском мире тоже есть страна, возникшая на восточных землях, за пределами первоначального расселения германских племен.

В этой стране тоже оказались ослаблены традиции общественного самоуправления, а сильные епископства не успели укрепиться. Ничто не препятствовало укреплению необычайно прочной власти герцогов Бранденбургских, потом — королей Пруссии.

Пруссия — это большая площадь земель, чем площадь всей остальной, исторической Германии. Это больше ресурсов, чем во всей остальной Германии. Это особенно сильная власть монарха. Это слабость общества и сила государства.

Это бесконтрольность и безответственность государства. Это архаика во всем: в экономике, в отношениях людей, в культуре. Это крепостное право в те века, когда в старых германских землях по Рейну о нем и думать забыли. Это стремление решать возникающие проблемы чисто экстенсивными средствами: завоеваниями и грабежами.

Именно эта страна, бледной поганкой выросшая на крайнем востоке германского мира, в конечном счете подмяла под себя все остальные германские княжества, железом и кровью сколотила германскую империю, вторую империю после Священной Римской империи германской нации. И, между прочим, без особенной благодарности от всех остальных немцев.

Пруссия — это примитивизм. Пруссия — это тупое… чуть не сказал — пруссачество. Слово стало нарицательным, прямо как «прусская военщина» — тоже символ своего рода.

Пруссия — это отсутствие гибкости. Пруссия — это неумение договариваться. Пруссия — это привычка решать проблемы кулаком, а не языком. Пруссак — это почти ругательство.

В дневниках В. И. Вернадского есть прелестное описание, как в Геттингене некий юноша из земли Пфальц облил его всяческим презрением и вел себя крайне задиристо и нагло.

«Неужели это потому, что я русский?» — не мог не подумать Владимир Иванович. Назавтра обидчик пришел извиняться и вел себя крайне смущенно: «Простите, ради Бога. Меня ввели в заблуждение… Мне сказали, что Вы из Пруссии…».

Быть пруссаком в Германии — не комплимент. Ассоциации уже возникли, да, читатель? Вы правы. Московия — это Пруссия славянского мира.

Дешева кровь на червонных полях, и никто выкупать ее не будет. Никто.

М. А. Булгаков

Победа Московии над всей Русью-Россией — не только достояние истории. Московия — это образ жизни, система ценностей, представления о должном и о правильном. Одним словом — это культура. Культура, которую Московия положила в основу Российской империи, та — в основу СССР.

И в этом кроется опасность для людей — жителей Российской Федерации. Тех, кто называет себя русскими и кого правильнее было бы называть великороссами.

Трудно отрицать, что бытие в недрах огромной империи, в прочных тисках государства и «коллектива» страшно уродует людей. Мало того, что человек отвыкает (точнее — смолоду не приучивается) жить сам, без подпорок государства и общины, — об этом уже сказано немало. В самом обществе утверждаются самые примитивные формы общежития, даже «вспоминаются», казалось бы, давно умершие. Защищая себя и свой образ жизни, люди придумывают самые несусветные способы идеализировать эту архаику, показать всем (и самим себе), до чего же им хорошо без свободы.

Бывший советский, нынче российский человек так привык быть несвободным, что вообще плохо понимает эту потребность и еще хуже понимает, до какой степени несвободен.

Один невозвращенец рассказывает историю, после которой сбежал из СССР. Сотрудник Внешторга, он долго жил в Дании и завел там роман с местной дамой. От лишних глаз они часто уезжали за город. Как-то рассказчик во время свидания приметил подозрительную машину, решил, что его выследили, и страшно занервничал. К его удивлению, женщина ударилась в слезы.

— Я знала, что вы рабы, — плакала она, — но чтобы до такой степени… Чтобы тебя могли так перепугать этой проверкой…

И предлагала все, что угодно, любые усилия, любые деньги: только, мол, беги, пока не поздно, пока еще можешь, беги изо всех сил, чтобы никто не смел выяснять, с кем проводит время взрослый человек.

А до русского впервые, в общем-то, дошло, как выглядит он сам и его поведение для западного человека. И бежал.

«И сейчас чиновники не понимают — как это кто-то что-то произведет, продаст, купит, зарегистрирует сам, без команды. Как это кто-то получит много денег… Благие желания, искреннее стремление к реформам упираются в непонимание самой их сути — свободы и права» .

В системе «московско-советско-российского» мировоззрения (как сейчас модно говорить — «ментальности») так же сильна и непривычка к дисциплине.

Всякий запрет, всякая рекомендация вызывает сильнейшее отторжение: а вдруг это начальство придумало, чтобы нас в очередной раз притеснить? В российской действительности подозрение, прямо скажем, далеко не беспочвенное.

Но если мыть машину — это не необходимость, а блажь инспектора ГАИ, то ведь и соблюдение скоростного режима, и правил обгона — это тоже его вредная выдумка. Что водку вредно пить, придумали врачи, чтобы им больше досталось. А уж что надо вовремя приходить на работу, так это вовсе черное измышление начальства. И «всякий порядочный человек» просто обязан гнать по улицам города под 100 километров, напиваться до бесчувствия, опаздывать на работу и вообще быть максимально расхлюстанным.

Об этом блестяще пишет Марина Влади , а Карен Хьюит так объясняет одно из коренных отличий британца от россиянина: «Когда британец обнаруживает знак, запрещающий ему въехать в улочку, он рассуждает примерно так: „Я вместе с другими запретил себе въезд“. Русский же исходит из того, что это „кто-то запретил мне сюда въезжать“ .

Но точно так же рассуждает русский, когда ему «запрещают» курить, обжираться, пить крепкие напитки или «заставляют» заниматься своим здоровьем и не употреблять экологически вредных дезодорантов. А! Это какой-то иностранный гад придумал, что я не должен использовать это вещество, когда я его-то и хочу использовать! Так я же ему назло буду делать так, как привык!

Так же и с соблюдением любых правил и законов, правил общежития в любой стране.

Поведение туристов из СССР или Российской Федерации в аэропортах или в гостиницах, конечно, можно и пережить.

Это же не советская оккупация, в конце концов! Самое большее, чем чревата проблема, это просто приступ раздражения… Делов! Но людям, которые не могут управиться с самими собой в элементарной житейской ситуации, особенно-то не доверишься и на борту терпящего аварию самолета или во время наводнения. Если они так пихаются только для того, чтобы попасть к стойке первыми, что будет, если от попадания к стойке будут зависеть и правда серьезные вещи?