Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков, Андрей Буровский cтр.№ 138

Давно ли Польша и Московия так же решали судьбы Украины? А теперь Швеция и Московия так же точно решают судьбы самой Речи Посполитой.

Казалось бы, что должен испытывать московит, кроме «чувства глубокого удовлетворения»? Заканчивается «старый спор славян между собою», и заканчивается в пользу «верного росса». Торжествовать? Есть, конечно же, и торжество. Но чувства московитов поневоле оказываются куда сложнее, и связано это с ходом модернизации.

Диалог со странами Запада, прерванный Иваном в середине XVI века, к середине-концу XVII становится постоянным и все более расширяется. Без этого страна уже не может.

При Алексее Михайловиче треть вооруженных сил Московии — полки иноземного строя, то есть регулярные войска под командованием, как правило, иностранных офицеров. К правлению Петра это половина всех вооруженных сил Московской Руси — 63 солдатских (пехота) и рейтарских (конница) полка, 90 тысяч солдат.

В Москве во времена Алексея Михайловича открываются аптеки, работают польские и немецкие портные. «Ура-патриоты» возмущаются и протестуют. Патриарх Никон выпросил у одного из придворных немецкие и польские одежды — «посмотреть»; и изрезал их в мелкие клочки ножницами — «не православные одежды»! Нельзя их носить!

Но, судя по всему, польских и немецких портных не убывало. В посольском приказе переводили книги по космографии, риторике и фортификации, а в Туле создавались первые мануфактуры по европейскому образцу.

Сын Алексея Михайловича Федор (правил в 1676—1682 годах) в совершенстве знал латынь, неплохо польский, писал на этих языках стихи. Его родная сестра Софья сама сочиняла пьесы и создала домашний театр. В Москве, кстати, театр был с 1672 года, и ставились в нем пьесы, сочиненные или переведенные учителем царевича и царевны Симеоном Полоцким. Он же вовсю вел подготовку к открытию Славяно-греко-латинской академии (открыта в 1687, уже после Федора).

Войдя в надлежащие годы и став царем, Федор Алексеевич отменил местничество и сжег все «поместные росписи», провел церковные реформы: отменил «собственные иконы», сильно смягчил суд и следствие. Ворам перестали отрубать руки, ноги и пальцы.

А кроме того, всем придворным, военным и чиновным лицам ведено одеваться в польское платье. А тем, кто упорно одевался в русское, царским указом в Кремль вход запрещен. Тому же кругу лиц рекомендовано было брить бороду. Заметьте — не «приказано брить», а «рекомендовано».

Вполне можно было и не брить.

«…На Москве стали волосы стричь, бороды брить, сабли и польские кунтуши носить, школы заводить», — как говорили современники.

Все это, конечно, только государственная модернизация или придание некоего внешнего колера, придание формы.

Но и в этом «внешнем колере» появляется некая личная свобода, особенно когда брадобритие не вводится приказом, а «рекомендуется».

Весь XVII век образцом европейской страны служила Польша, а Украина оказывалась страной-посредником (и здесь, как часто с ней бывало, Московия имела дело не с другим центром цивилизации, а с ее периферией). О западниках типа князя Василия Голицына или Ордын-Нащокина говорили, что они «чтут книги ляцкие в сладость».

Но Польша все сильнее отстает, все меньше способна явится образчиком успешной модернизации. Вопрос, на кого ориентироваться, если не на Польшу? Какая страна Европы может выступить как образец?

Похоже, что Петру просто «пришлось» сменить образец для заимствования — слишком уж поляки похожи на нас, слишком уж государственная модернизация, которая за образец берет «их», провоцирует модернизацию общественных отношений у «нас». Если обезьянничать с «чертовых ляхов», это может плохо кончится…

Я уже говорил, что слова «шляхетный», шляхетский», «шляхтич», «шляхта» употребляются очень широко. И в официальных документах, и в частных, заменяя «дворянин» и «дворянство».

«Шляхетские вольности» упоминаются в «Кондициях», которые верховники пытались заставить подписать Анну Ивановну в 1730 году. И в «Указе о вольности дворянской» 1762 года.

А одновременно отсталость, истощение сил и своеволие шляхты поставило под сомнение само бытие Речи Посполитой.

Основную роль в экономике и в политике играли магнаты, владевшие колоссальными латифундиями, тысячами сел и городов. Феодальные кланы свели на нет не только власть короля, но и власть сейма, и все тонуло в хаосе, в сплошной феодальной анархии. А горожане были слишком слабы, не были в силах взять власть. Попытки избавиться от анархии, укрепить центральную власть, наталкивались не только на сопротивление магнатов, на эгоизм феодальных кланов, но и на политику Пруссии, Австрии, Российской империи. Три соседские державы как раз изо всех сил поддерживали анархию и разброд в некогда сильной державе. Могучая Речь Посполитая, способная проводить независимую политику, не была нужна никому.

Сначала Российская империя пыталась отвергнуть планы Пруссии о разделе Польши. Не из благородных побуждений, а потому, что хотела держать ее в своей и только своей сфере влияния, ни с кем не делиться.

Для того Екатерина II и посадила на престол Речи Посполитой любовника (полагается говорить — фаворита, но какая разница?), Станислава Понятовского в 1764 году. Был такой расчет — постепенно создать зависимое от Российской империи польское государство во главе со «своим» королем.

Шла очередная русско-турецкая война 1768—1774 годов, и оказалась она очень затяжной. Екатерина II боялась, и не без оснований, сближения Австрии с Турцией; Пруссия давно предлагала разделить бесперспективное государство, и существовала угроза ее сближения с Австрией, если Российская империя откажется. Война еще и с Австрией и Пруссией была уж очень не нужна, и желание срочно улучшить отношения с двумя немецкими государствами заставило Российскую империю пойти на соглашение с ними… за счет Польши.

5 августа 1772 года в Петербурге три державы заключили конвенцию о частичном разделе Речи Посполитой, и войска каждой из них заняли «свои» территории. В 1773 году польский сейм все же признал частичный раздел страны (а интересно, куда бы он делся?).

Над Речью Посполитой нависла опасность полностью потерять страну. Тут даже шляхту проняло. В стране все активнее действовала Патриотическая партия и требовала реформ, позволяющих хоть как-то, но выжить. Все ведь понимали, что, махая дедовскими саблями, отечество не отстоять.

В 1788 году собрался и проработал четыре года сейм, который так и называется: Четырехлетний сейм. Явление само по себе уникальное. Сеймы так долго не работали.

Съезжались, побыстрее решали все вопросы, и после вкусного банкета разъезжались. А этот сейм работал всерьез и создал даже конституцию 3 мая 1791 года.

По конституции численность польской армии поднималась до 100 тысяч человек, мещанству открывался доступ к чиновничьим и военным должностям, приобретению земли и получению шляхетства. Отменялись выборность королей (только после пресечения династии можно было выбирать нового короля!), liberum veto, рокош и конфедерация. Теперь меньшинство на сейме не могло срывать принятие решений. Они принимались простым большинством голосов.