Мама, я Великан - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Сергиенко cтр.№ 11

– Налетайте, молодежь! – командует папа.

Эф запускает ложку в варенье и, поймав несколько ягод, молниеносно отправляет их в рот.

– Ешь так, как будто я брошусь отбирать у тебя вишню, – подтруниваю я.

– А кто тебя знает, – почти серьёзно отвечает Эф.

Мама, умиляясь, наблюдает за нами. Голодные гости для неё большая редкость и радость.

Раньше она действительно проводила много времени на работе, и в моих детских воспоминаниях предстаёт чаще в деловом образе – аккуратной, строгой, всё время пишущей что-то в толстую записную книжку. Тогда записных книжек у нас было несколько, в одной хранились номера телефонов и адреса, в другой рецепты, в третьей дни рождения родственников и друзей. Друзей, кстати, всегда было значительно больше, а родственников я могла сосчитать по пальцам. Но мамина записная книжка была особенной и загадочной. Она делала записи быстро, по наитию, ловила мысли и факты прямо на лету и рассаживала их на странички. Записи не были секретом – записная книжка часто лежала открытой на холодильнике или на подоконнике. Но когда я заглядывала в неё, ожидая увидеть что-то совершенно невероятное, что-то, что перевернёт моё воображение и допустит в мир важных взрослых дел – мой детский взгляд спотыкался о совершенно неразборчивый мамин подчерк. От этого её записи становились ещё более волшебными.

– Вот он, вкус детства. – Облизав ложку, папа целует сидящую рядом с ним маму в щёку.

Ещё мама хорошо рисовала. Я часто видела в уголках страниц красивые синие цветы, маленьких синих птиц, аккуратные синие домики. Паста в её ручке неизменно была синей, и хотя в моём детстве уже были ручки других цветов, мама оставалась на стороне однотонного текста. Заглядывая в её записную книжку, я всегда недоумевала, как одна и та же рука может в рисунках и узорах использовать грациозные линии, а важные записи превращать в непонятные закорючки.

– Ну, рассказывайте, что у вас нового? Как успехи на работе? – улыбаясь, мама обращается больше к Эфу, чем ко мне.

– Всё прекрасно. Трудимся, развиваемся, иногда даже отдыхаем, – отвечает Эф, отхлёбывая чай.

В его ладонях чашка смотрится смешно и неловко. Так же как в папиных.

По случаю нашего прихода родители достали праздничный чайный набор, который отличается красотой, но не удобством.

– И ты тоже отдыхаешь? – теперь мама смотрит на меня.

– Стараюсь… – говорю я и тут же замираю.

«Стараюсь» – что значит стараюсь? Это слово вылетело прежде, чем я успела остановить его на экране своего воображения. Покрутить перед внутренним взором, рассмотреть со всех сторон и оценить вес.

Мама едва уловимо приподнимает бровь.

Это слово означает, что я прикладываю усилия, но пока не получаю результата!

Я стискиваю зубы.

Зачем она спросила об этом сейчас? Неужели начнёт воспитывать меня? Момент совсем неподходящий.

Проглатываю ком в горле, ожидая начала шторма. На секунду повисает пауза.

Улыбка на мамином лице теряет весёлость. В глазах появляется смешенная с заботой грусть.

Но мама молчит… Не цокает, не вздыхает, не начинает постукивать ложечкой о край чашки… Что это значит? Что сегодня шторма не будет?

Да и с чего ему быть – одергиваю я себя. Ведь она не может знать о том, что я работаю в каждый свой выходной. Не может знать, что мой будильник часто заведён на четыре. И о том, что спать я ложусь за полночь, она тоже знать не может.

Усмирив мысли, немного расслабляюсь.

– … Вернее – отдыхаю. Конечно, отдыхаю, – мой голос звучит легко и непринуждённо, – регулярно и качественно.

Не нужно нотаций, мама. Не нужно супер-опеки. Твоя дочь – взрослая девочка и сама всё понимает. Тем более, такой темп не вечен. Год, максимум два понадобится, чтобы закрепить свои позиции среди журналистов, а потом я буду работать по накатанной. Буду отдыхать, расслабляться и брать отпуск два раза в год. Просто именно сейчас – время для роста, для движения без остановки с силой и амбициями. Спортсмены называют это «наращиванием массы», а журналисты – просто трудовыми буднями.

Неожиданно она улыбается, как-то очень искренне и легко.

– Ты присматривай за ней, ладно? – мама снова обращается к Эфу.

Да. Шторма не будет. Ура!

– Приложу все усилия, – отвечает Эф и адресует мне серьёзный взгляд.

Я стараюсь сдержать улыбку, но не могу и, хихикнув, прикрываю рот рукой – серьёзность всегда делает его каким-то особенно милым.

Сегодня дальний угол моего любимого пляжа практически пуст. Всему виной плавающие по небу тучи и не сильный, но прохладный ветер.

Мне нравится такая погода, несмотря на то, что купальник я даже не доставала.

Расстелив не пригодившееся полотенце под одним из тополей, опираюсь спиной о толстый ствол дерева и, умостив планшет на коленях, начинаю переписывать великанскую статью.

Сначала отключаю чувства и включаю концентрацию. Представляю, что у меня чистая и пустая голова, без звуков, картинок и мыслей. Там, внутри, тепло и темно, как в просторном, только что построенном доме. Всё самое необходимое есть – но завести мебель и занять пространство ещё не успели. Есть коридоры, полки, комнаты, и всё такое «своё», выстроенное по индивидуальному проекту, что можно легко ориентироваться и чувствовать себя свободно даже в темноте. Здесь, в самой дальней комнате, в своём кабинете работает, курит и занимается делами мой добрый друг – Великан.

Девчонка Ия отходит в сторону, а Великан не торопясь покидает кабинет и усаживается на её место.

Надо же помочь подрастающему поколению.

И он поможет, так и быть.

Великан – мужчина в годах. Даже не то чтобы в годах – Великан почти старик. Я не знаю, как его зовут на самом деле, ведь он никогда не представлялся, просто пришёл однажды в мою голову, выбрал себе комнату и сделал кабинет.

Великан высокий и крепкий, насколько может быть крепким мужчина, чей расцвет сил завершился лет тридцать назад. Он опытный и бесстрастный, всегда немного уставший, скептически настроенный и суровый. Он знает, о чём говорит. Он не сомневается и не боится. И даже сейчас, когда его попросили закрыть рот, он лишь снисходительно улыбается, делая скидку на слабость других людей. Великан знает ответ на вопросы, до которых я ещё не доросла. Он может обосновать свою точку зрения так, как способен только мужчина, и брызгает ядом на глупых неугодных так, как умеет только брюзжащий дед. Он бывает язвительным, противным и наглым, но главное, что он – явление безошибочного анализа. Собирая в одну цепочку все предпосылки и следствия, Великан часто знает о событиях наперёд. Так и сейчас, дописывая первую за свою жизнь безобидную статью в преддверии губернаторского назначения, Великан знает, что исход выборов будет неожиданным.