Чертополох и терн. Возрождение веры - читать онлайн книгу. Автор: Максим Кантор cтр.№ 176

2

Микеланджело представил всю историю человечества как единый процесс; идея истории, согласно Микеланджело, сформулирована в Ветхом Завете, и узловые точки явлены через историю еврейского народа. Собственно говоря, Микеланджело Буонарроти – единственный художник, так внимательно продумавший судьбу еврейского племени и создавший произведение, посвященное еврейскому народу и его судьбе. Мало этого; выполнил Микеланджело данную работу в центре христианской Европы, в том храме Ватикана, где избирают папу римского, – и это во время гонений на евреев. Отождествить феномен истории с евреями странно: не только в то время, но и в просвещенном XIX в. Шопенгауэр выступал против истории, находящейся в ведении мелкого народа евреев. Тем не менее Микеланджело поступил именно так.

Микеланджело – из тех редких людей, которые спрашивают себя: зачем я это делаю? Еще реже задают вопрос: как соотносятся в том продукте, что я делаю, сущностная польза и внешняя красота?

Есть несколько причин, по которым люди занимаются искусством; как правило, ни одна из причин не ведет к подобному вопросу. Художники производят картины потому что: а) верят в Бога и рисованием божественных образов доказывают веру; б) потому, что имеется желание сделать красивую вещь; в) потому, что хотят прославиться; г) потому, что таким образом участвуют в светской жизни; д) потому, что желают заработать своим ремеслом; и, наконец, е) по инерции – раз начав, не могут выйти из социальной роли. Редкие художники – Сезанн, ван Гог, Брейгель, Босх или Микеланджело – занимаются искусством для того, чтобы создать автономный мир. Упомянутые люди относились к занятию рисованием как к наглядной, строительной философии. «Строительная философия» – странное сочетание слов. Господь Бог, когда создавал мир, философствовал; но Бог одновременно и строил. Бог не умеет абстрактно рассуждать, Бог не признает абстракций. Он прежде всего Делатель мира, его потому именуют Создатель и Творец. Особенность Бога в том, что Он создает постоянно, всегда, каждый миг: созидание – есть форма бытия Бога. «Созидание» не есть одноразовый акт, имевший место в прошлом: мол, Он однажды создал мир, потому и называется Создатель. Созидание есть форма бытия Бога – производя вещи, Он попутно наделяет их смыслом, Он постоянно творит и одновременно философствует. Из этого вытекает существенное для творчества положение: Бог не разделяет ремесло и искусство – для Него это единое действие. Сегодняшняя цивилизация разделяет ремесло и искусство, а для бытования fine art в современном обществе характерно категорическое размежевание понятий «ремесло» и «искусство». У греков понятие «технэ» объединяло ремесло и искусство, и, как кажется, эти понятия не различаются. Однако Платон разделяет «сноровку» и «философию» (см. «Горгий»). Платон на примере искусства красноречия показывает, что есть деятельность, относящаяся к «удовольствиям», к удовлетворению поверхностных потребностей, а есть сущностные занятия, оздоравливающие душу. Искусство «убеждать», «внушать» не имеет ничего общего с «пониманием», с исследованием истины; философия учит понимать, а красноречие учит убеждать в чем угодно – тем самым эти виды человеческой деятельности относятся один к другому как поверхностный и сущностный. Так, несмотря на то, что в греческой эстетике понятие «технэ» будто бы и соединяет «ремесло» и «искусство», Платон разводит эти понятия снова, но уже на ином уровне.

Однако для Бога Ветхого Завета не существует разницы в декорировании мира и в создании полезного мира, Он сливает воедино внешнюю и внутреннюю красоту. Бог поднаторел как в искусстве, так и в сноровке (если пользоваться терминологией платоновского диалога) – эти понятия слиты в Его деятельности воедино, Ему не требуется производить впечатление и убеждать никого не надо. Поэтому заранее надо отказаться от мысли, что Бог в своей деятельности выступал декоратором или красноречивым оратором. Бог порой делает выговоры своему избранному народу, внушает людям правила, но внушение не носит характера пропаганды. Скорее, надо определить Его манеру речи так: Бог ставит в известность. Слова Бога Саваофа потому столь безжалостны, что в них не содержится нравоучения, но лишь констатация: Бог оставил человека творить и создавать самого себя, а человек не сумел создать себя, и вот за это будет наказан. Деятельность Бога не пропедевтическая – Ему некогда обучать: он занят строительством. Что же строит Бог, коль скоро земной мир уже построен? Бог занят строительством самого себя – Он вечно самовозводящийся организм, и вот этим как раз и являет пример человеку.

Великие художники, такие, которые способны анализировать свою деятельность, подобно Брейгелю, Рогиру ван дер Вейдену, Микеланджело, были именно строителями на манер Бога. Работали как ремесленники (они же и декораторы – это происходит одновременно), выстраивая мир заново, а еще точнее – возводя самих себя. Сообразно пониманию разумности, красоты и справедливости, каковое понимание их ремесло постоянно уточняет, художники выстраивают зримый мир, который отражает их мысли и душу: фактически выстраивают самих себя. Зримый мир однажды был создан Богом, но они уточняют, а порой оспаривают сделанное Богом. Николай Кузанский считал, что Бог передоверяет свою миссию художникам – делатель нуждается в со-делателях. «Бог – это процесс видения», – говорит Николай Кузанский. «Видеть для тебя – значит быть, – так обращается Кузанец к Богу, – видеть – для тебя значит создавать, видеть – для тебя значит призывать» («De visione Dei»). Художник, сообразно этому пониманию Бога, принимает на себя миссию Творца: его способность видеть и воплощать увиденное подобна занятиям Бога.

Но можно построить рассуждение иначе, оспорив Кузанца. Бог – самостроящийся организм, и художник, вторя ему, делается, в свою очередь, самостроящимся организмом, своим ремеслом достраивая пространство и время вокруг себя.

Что значит – быть самостроящимся организмом, в чем состоит занятие Бога? Ответ прост: в самопознании. Бог (мировой дух, если угодно) познает себя, выясняет сам с собой отношения, постоянно достраивает свое сознание. Бог столь же несовершенен, сколь несовершенен его продукт – человек. Человек должен состояться как человек, но и Бог должен состояться как Бог. Бог, отпустив человека заниматься самопознанием, фактически поставил напротив самого себя – зеркало. Гегель в «Философии истории» описывает историю как путь самопознания Мирового духа. И вот, в своем шествии Мировой дух нуждается в инструменте самопознания, в посохе для опоры; Мировой дух оперирует этим инструментом, как художник кистью, а скульптор резцом; инструментом своего собственного самопознания Бог избрал человека.

Именно потому Бог и сотворил человека по своему образу и подобию, что человек есть зеркало Бога. Изучая развитие и самопостижение человека, его усилия становления, Бог изучает сам себя. Именно поэтому Бог и гневается на человека, что гневается сам на себя. Он вечно раздражен своим собственным несовершенством, он вечно недоволен сам собой, в Боге нет самодовольства, он вечно сомневается сам в себе (как настоящий художник) – именно поэтому гневается на свое зеркало, на человека. Так художник, недовольный своей картиной, соскабливает ее, переписывает, выбрасывает. Так и Бог насылает мор и потоп на свое произведение, то есть сам на себя. Человек – есть зеркало Бога, и Бог – есть зеркало человека; они всматриваются друг в друга, и вот именно этот момент написал Микеланджело на потолке Сикстинской капеллы. В потолке Сикстинской капеллы взаимозависимость Бога и Человека выражена предельно отчетливо.